Осознав, что все мои попытки договориться провалились, я начала отползать к двери.
— Ну и дура же ты. Ещё одна с приплодом, — процедила Франческа.
Лучше бы она продолжала хохотать. В безумии Франческа теряла бдительность — тогда я могла хотя бы попытаться сбежать. Но сейчас она пришла в себя, заметила, что я почти у самой двери, и пошла следом.
— Так даже интереснее. Хочу видеть его глаза, когда он потеряет не только дочь своей шлюхи, но и ее единственного внука, — зло выплюнула она.
Подбив ногой мою руку, Франческа заставила меня упасть, а сама подошла к столику с графином.
Понимая, что ничего хорошего меня не ждёт, я легла на пол, собирая остатки сил.
Это как прыжок в холодную воду: нужно набрать воздуха, приготовиться к столкновению — и грести, что есть сил, чтобы не утонуть.
В голове стоял туман. Я отчаянно собирала осколки сознания, продумывая, что делать. Кричать — бесполезно: слуги решат, что мы с матерью просто повздорили, а пока донесут до Итана… меня можно будет напоить или одурманить чем угодно.
Нет. Самое главное — выбраться в коридор. Оттуда меня точно услышат.
Ругая себя за то, что не закричала раньше, я замерла и старалась дышать ровно, наблюдая, как Франческа переливает жидкость из стакана обратно в бутыль, будто отмеряя нужную дозу.
— Ты так хотела, чтобы Итан остался дома, — довольно пояснила свой план она. — Змеиный яд почти без вкуса, почти без запаха. В малых дозах он даже полезен — помогает уснуть, успокаивает. Но если налить ложку — рассудок уплывает. Две — и тело перестает слушаться. У вас тут такие низкие перила… — мечтательно добавила Франческа.
Спустя мгновение женщина оказалась рядом, мой нос зажали, а в рот полилась какая-то жидкость.
Вот оно — то самое столкновение с водой, когда решается: утонешь ты или выплывешь. А я не собиралась тонуть. Что было сил, я толкнула рукой бутыль, отпихнула женщину, обплёвывая её её же ядом, а потом быстро поползла в коридор.
Тело то и дело пыталось завалиться на бок, но я опиралась на стену.
Толкая дверь, услышала визг за спиной.
Кажется, когда я возвращала Франческе бутыль, попала прямо в нос. Поэтому успела выползти в коридор, доползти до поворота и вцепиться в поручни.
Меня не ловили. Сломанный нос — это очень больно. А я слишком хотела жить. Я обязана была выжить.
— Итан! Итан! — надрывно кричала, пытаясь цепляться за перила и не упасть.
Внизу началась суета. Слуги переполошились, а я кричала, ползла и кричала, роняя слёзы и сквозь всхлипы.
— Эмма⁉ — послышалось сразу два голоса внизу.
Спустя мгновение — быстрый бег, и вот я уже оказалась на руках у мужа. Крепкие объятия и широкая грудь Итана заставили сознание помутиться, но я не могла расслабиться и отпустить. Еще нет.
— Ребёнок, Итан, ребёнок… Там бутыль… змеиный яд… ребёнок… — цеплялась в рубашку мужа, чувствуя, как он бежит по коридору.
— Роланд был с нами в кабинете, с ним всё хорошо, — тут же сказал он, решив, что я переживаю за брата.
Силы медленно утекали, сознание всё больше туманилось. Если Итан не будет знать, что искать, он посмотрит не туда. Впиваясь ногтями в его рубашку, я выдавила последнее, на что хватило сил:
— Наш ребёнок, Итан… Помоги… змеиный яд… бутыль… — прохрипела, и, ощутив, как мужчина резко остановился, поняла — он меня услышал.
И нырнула в темноту.
Глава 17Солнце
— Если ты откажешься, мы разорены, Итан. Все мы — ты, я, твой брат, отец. Я по уши в долгах, кредиторы требуют выплат. Всего три месяца — это всё, о чём я прошу. Иначе придётся продавать и это поместье, и то, и судно… и всё равно я буду должен, — раздался напряженный шепот у кровати.
Даже не открывая глаз, я узнала голос отца. Судя по тону, он был в отчаянии.
— Я уже отказал вам раз сто, мистер Нортон, — сухо ответил Итан. — Я не оставлю Эмму и не стану рисковать ребёнком.
Он сидел у моей постели, мягко гладил руку и время от времени проводил пальцами по все еще плоскому животу.
— Я отложил рейс на неделю. Останусь с Эммой, пока ты не вернёшься. Франческу увезли в лечебницу, дом осмотрели, еду выбросили. Ей ничего не угрожает. Ни ей, ни ребенку. Даже если она и проглотила каплю, на таком сроке это не опасно. Я согнал к вам лучших врачей города, Итан. Хочешь — привезу лучшего в штате. Но если ты не поможешь… твой ребенок родится не в собственном доме, а в развалюхе или съёмной комнатушке. Мы на грани банкротства, в то время как с Эммой уже всё в порядке. Подумай. У тебя неделя, — выпалил отец и, скрипнув стулом, поднялся.
— Я уже дал вам ответ, мистер Нортон, — снова отозвался Итан, всё так же холодно.
Тихие шаги подсказали, что отец ушёл. Итан коснулся губами моей руки.
Лёгкое прикосновение — и снова его ладонь легла на живот, осторожно, будто он боялся спугнуть то хрупкое, что скрыто внутри.
— Почему ты мне не сказала, Эмма? — прошептал он, наклонился и поцеловал мой живот, продолжая гладить ладонью.
Что ж, если он ещё не понял, что я очнулась, — самое время это исправить.
— Ты так хотел вернуться в море… и я не стала тебе мешать. Знала, что ты упрямый, и уж слишком сильно обо мне заботишься, — я провела рукой по темным взъерошенным волосам.
Под пальцами ощущалась легкая влажность и тепло — как будто он только что вышел из душной каюты. Волосы были жесткими, пахли солью и кожей — родным. От прикосновения защемило в груди: он здесь. Он рядом.
Итан шумно выдохнул, поднялся и откинул с лица прядь. Потом посмотрел мне в глаза.
Непонятно, как долго я провела в беспамятстве, но выглядел он ужасно.
Темные круги под глазами, растрепанные волосы, в которые снова хотелось запустить пальцы, и колючая щетина, которой он терся о мою руку.
Он выглядел как человек, которого вытащили из шторма: усталый, но несломленный. И весь его вид говорил только об одном — он не простит себе, если что-то случится.
— Конечно, я не оставлю тебя в таком положении. Особенно сейчас, — подтвердил муж мои слова.
— Что с ребенком?.. Я почти всё выплюнула, но она что-то приложила к носу, и голова затуманилась. А ещё ударила чем-то… — я осторожно приложила руку к затылку.
Судя по ощущениям, там осталась шишка, которую мой заботливый муж ухитрился чем-то намазать — боли почти не было.
— Ничего опасного. Голова будет кружиться первое время — это пройдет. По поводу яда… судя по тому, сколько осталось в бутылке, он тоже не представляет угрозы. Было бы страшно, если бы ты принимала его долго или выпила всё сразу. Глоток, даже стакан — не опасны, — сухо перечислил он.
— Ты злишься… — я поднялась чуть выше.
Итан грустно улыбнулся:
— Я в ярости, Эмма, — даже не стал отрицать.
Протянув руку, он провел пальцем по моей щеке. Как бы ни злился, в его глазах всё равно сквозила тревога.
— За эти недели мистер Нортон вполне мог бы найти мне замену. Но из-за того, что ты молчала, это стало невозможным. Большинство судов уже законтрактованы и вышли в рейс. Либо я оставляю тебя беременную после нападения — как последний подлец… либо отказываюсь и мы разорены. На те деньги, что я зарабатываю как лекарь, я буду выплачивать эту сумму лет сто, — резко сказал он, потом выдохнул и опустил голову, коснувшись губами моего живота.
— Прости, — прошептала я, поглаживая мужа по волосам.
Итан не сопротивлялся ласке. Наоборот — казалось, он с радостью забрался бы ко мне в постель и проспал несколько суток. Однако, по какой-то причине, этого не делал.
— Прости ты, родная. Я сейчас совсем не в себе. Я мог потерять ребёнка, даже не узнав о нём. Мог потерять вас обоих! — выдохнул он, уткнувшись носом в мой живот. — Без тебя мне не нужно никакое море, Эмма. Я же говорил — теперь ты моё море. Вы — мой океан. Тебе не стоило молчать… — добавил уже тише.
— Прости, — повторила я, снова поглаживая его голову.
Итан глубоко вздохнул.
— Ты прости… Сейчас не время для подобных разговоров. Главное, что с вами всё в порядке. Остальное — разберёмся.
— Итан… — мягко коснулась его руки.
— Что, родная? — устало отозвался он.
— Кажется, я беременна. А еще меня ужасно мутит по утрам, и я ненавижу запах мяса, — попыталась я сменить тему.
Поднявшись, Итан шумно выдохнул, сжал мои пальцы в своей ладони, а затем тихо, почти беззвучно, прислонился лбом к моему.
— Так вот почему из дома исчезла вся нормальная еда, — с улыбкой ответил он и коснулся губами. — Отдыхай, пойду приготовлю тебе что-то от тошноты.
— Я беременна, а не переносчик плотоядных вшей, Итан. И заслужила нормальный поцелуй, — поймала мужа за рубашку, не позволяя сбежать.
Хриплый смех прозвучал совсем невесело.
— Я знал, что не стоит рассказывать тебе подобные истории. Моя неугомонная беременная жена, — прошептал он, провёл рукой по моему животу, а потом наклонился, запустил пальцы в мои волосы и поцеловал.
Вначале — ласково и почти невесомо. А потом — именно так, как мне нужно. Так, как умеет только Итан. Так, что сердце застучало чаще, а из легких вышибло воздух.
Я прижалась к нему сильнее, будто только его дыхание могло напомнить, что всё осталось позади, и теперь можно просто дышать.
— Я так люблю тебя, что иногда страшно, — прошептала в губы мужу, и он отстранился, проводя пальцем по подбородку и обводя нижнюю губу.
— Знаю, Эмма. И я тебя люблю. И буду любить до своего последнего вздоха. И тебя, и ребёнка. А теперь мне правда нужно идти, — прошептал Итан, вставая с кровати.
Шторм миновал, и наша пристань, кажется, устояла. Но я знала — это только передышка.
Отец почти разорен, а Итана ждёт нелёгкий выбор. И как бы я ни мечтала, чтобы он остался, — вынуждена буду отпустить.
Нам предстояла тяжелая неделя и еще один непростой разговор.
— Я оставил доктору Моррису все травы и показал, как делать настойку. От тошноты пей мяту с медом. Если потянет живот — ложись и вызывай доктора. И тем более не вздумай ехать в город. Я оставлю травы, чтобы ты могла расслабиться и уснуть, — перечислял Итан, шагая по комнате.