Только мне, в отличие от циничного моряка, совсем не было смешно.
— Люсиль… Ты же знаешь, они так долго пытались… — осторожно намекнула я на причину, по которой мы вообще пошли на тот заезжий шабаш.
Услышав о том, что сестра несколько лет не могла понести, улыбка Итана сползла.
Похоже, Люсиль рассказала далеко не всё.
— Продолжай, — подбодрил он, и в голосе не осталось веселья.
— Нет. Если Люсиль не рассказала — и я не стану. Ей помогло, всё обошлось — это главное, — резко ответила я, снова уловив его удивление.
Кажется, Итан настолько привык к моим истерикам и вспышкам ревности, что здравый ответ сбил его с толку.
— Допустим. Но что с проклятием? — спросил он настороженно.
— Я просто соскучилась. Хотела, чтобы ты вернулся, — опустила голову.
А потом вздохнула и выдала то, в чём было стыдно признаться даже Люсиль:
— Я не верила ведьме, и она сказала — попроси самое невозможное и глупое, что только можешь придумать. Я и попросила. Чтобы ты скорее вернулся. Чтобы больше не уплывал. Чтобы была любовь, как в книжках. Такая, чтобы дышать было тяжело, чтобы сердце замирало, чтобы разум отключался от одного взгляда. Чтобы один раз и до конца. Чтобы не жить друг без друга… — я всхлипнула на последнем слове, и тут же оказалась в его объятиях.
— Я не могла дышать, Итан. Видя тебя с ней… я не могла дышать. Буквально умирала от боли. Была готова на что угодно, лишь бы вернуть тебя.
Он поглаживал мою спину, часто дышал, а потом поднял мой подбородок и заглянул в глаза.
— Теперь всё позади, Эмма. С Витторией всё кончено. Теперь я только твой. Скоро будет наша помолвка и твоё «один раз и до конца», — грустно, почти обреченно, улыбнулся Итан и коснулся губами моего лба.
Это звучало почти нереально. Слишком тихо, слишком спокойно, чтобы поверить.
Но его голос дрожал, руки были тёплыми, а сердце под моей ладонью билось неровно. Итан лишь делал вид, что спокоен — на самом деле он был напряжен и явно нервничал.
Предполагая, что в любой момент он может передумать, я решилась.
Решила получить хотя бы малость из того, что давно заслужила — за все его обещания.
— Поцелуешь меня? — спросила тихо, и его рука на спине напряглась. — Помнишь, ты уезжал и обещал, что, когда вернешься, обязательно узнаешь, какие на вкус мои губы? Такие же, как яблоки в нашем саду, или лучше?.. Раз мы почти помолвлены… ты можешь меня поцеловать, — добавила я чуть громче, чтобы он услышал.
Итан заметно колебался, потом глубоко вдохнул и едва ощутимо коснулся моих губ.
Сначала осторожно, словно проверяя, не слишком ли далеко он зашёл. Как будто всё ещё сомневался стоит ли. Потом провёл языком по нижней губе, и в этот момент меня пронзило с головы до пят.
Мир вокруг словно исчез: не было ни комнаты, ни подушки за спиной, ни страха. Только он.
Его дыхание. Его рука на моей спине, которая вздрогнула… и крепче прижала меня к его груди.
Он и правда пробовал мои губы на вкус.
И, судя по тому, как напряглась его грудь, как сбилось дыхание, — вкус оказался лучше, чем он ожидал.
А для меня… всё это было как дивный сон. Я даже не знала, как давно ждала именно этого поцелуя.
Первого поцелуя. Который оказался слишком коротким.
— Я сейчас опять потеряю сознание… — прошептала я, когда Итан всё же отстранился.
Его взгляд, ещё недавно холодный, теперь стал растерянным.
Он смотрел на меня, как будто видел впервые. Или просто не ожидал, что настырная Эмма способна вызывать в нём желание… не хуже, чем моя красавица кузина.
— Прости… Я увлекся, — произнес он севшим голосом.
— Как яблоки? — выдохнула я, следя за тем, как мужской взгляд то и дело замирает на моих губах.
— Самые сладкие, — улыбнулся Итан.
Впервые за долгое время это была его настоящая, искренняя улыбка. Та самая, от которой сердце начинало биться чаще. Та самая, в которую я когда-то влюбилась.
К сожалению, она исчезла так же быстро, как и появилась — Итан снова стал серьезен.
— Сейчас позову твоих родителей. Они будут рады, что тебе лучше. А вечером снова зайду. Днём за тобой присмотрит твоя матушка, — он встал с кровати, оглядел мою комнату, задержал взгляд на подушке, а потом протянул руки:
— Ты позволишь?
Спустя мгновение меня подхватили на руки, унесли к креслу у окна, а постель быстро сорвали с матраса.
Полчаса спустя в комнате уже стоял новый матрас и свежая, чистая постель.
— Думаю, на свежем тебе будет комфортнее, — объяснил Итан.
— Или ты просто скажешь, что ищешь, и упростишь жизнь себе и слугам, — фыркнула я, не поверив в нелепую отговорку.
Итан явно что-то искал. Вероятно, то, что могло спровоцировать мои обмороки.
И это было бы даже забавно, если бы не пугало.
— Что ведьма дала вам с Люсиль? Возможно, от этого зависит жизнь твоего племянника. Что ты пила, Эмма? — наконец признался он в причинах устроенного погрома.
— Итан, я не пила яд, чтобы сорвать твою помолвку с Витторией. Что касается Люсиль — я не могу сказать. И не знаю. Мы встречались с ведьмой по очереди. Мне она ничего не дала, просто проколола палец и капнула кровью на хрустальный шар, — я протянула ему указательный палец.
Итан присел у моего кресла, раздвинул ставни и внимательно посмотрел на чистую кожу.
— Прошло уже много месяцев. Если на игле был яд, он давно бы меня убил, — спокойно заметила я.
Мой новоявленный доктор криво усмехнулся:
— Или он остался в крови, медленно отравляя твой рассудок, — уверенно возразил.
О таком я не думала. Но на всякий случай выдернула руку из крепкой хватки корабельного лекаря, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
Грудь сжала острая обида — неужели он и правда считает меня сумасшедшей?
— Пока ты не вернулся и не начал ухлестывать за Витторией, я вела себя вполне нормально, — злобно прошипела я, сжав подлокотники кресла.
— Разве не ты ночью явилась к дому моего отца? Или не ты требовала просить твоей руки уже через несколько дней, когда будет готово платье для помолвки? — приподняв бровь, он внимательно осмотрел меня, будто проверяя, в своем ли я уме.
Я замерла, стиснув зубы. Щёки вспыхнули, то ли от стыда, но я всё равно ответила:
— Ты обещал, когда уплывал, — голос предательски дрогнул, однако взгляд я не опустила, продолжая смотреть в его холодные голубые глаза.
Пусть считает, что я покраснела от злости.
Но мои эмоции, похоже, только сильнее раздражали Итана. Он был уверен в своей правоте.
— Эмма, детка… а ты не допускала мысли, что за пять лет я мог полюбить другую? Обручиться с кем-нибудь на островах? Что у меня уже могут быть внебрачные дети с аборигенками или даже жена? — выпалил он с явной насмешкой.
Нет, такая мысль мою голову не посещала. Точнее, посещала — слишком часто.
Особенно в последний год, когда вместо того чтобы вернуться, Итан подписал еще один контракт на четыре года.
Собственно, только поэтому я и захотела, чтобы он вернулся. И поэтому явилась к нему, требуя помолвки.
После подписания второго контракта, отец всерьез взялся за моё будущее. Точнее — начал подбирать мне жениха.
Все, кого он приводил, не шли ни в какое сравнение с молодым корабельным лекарем.
От одной мысли об Итане сердце начинало биться чаще, все внутри замирало. Никто другой не вызывал даже отголосков этих чувств.
Я не стала объяснять Итану, почему веду себя именно так.
Не стала признаваться в чувствах — он бы всё равно не понял.
Не рассказала, как накрыло отчаяние, когда отец сказал, что Итан вернулся, но даже не заикнулся о помолвке. Тем же вечером, мне сообщили о втором визите и новом предложении от капитана Джеймса Колдера.
Мужчине уже далеко за тридцать, военному, хромому, в шрамах и ссадинах.
От одной мысли о таком муже сердце билось в ушах.
Поэтому, как только узнала, что Итан вернулся, в панике кинулась к нему. Не объяснять же, что боюсь быть проданной старику. Я просто стала требовать, чтобы он исполнил обещание.
Однако, вместо того чтобы пойти к отцу, Итан начал ухаживать за не вовремя явившейся кузиной.
Виттория была красива, свежа, как сицилийская роза, а я окончательно лишилась здравого рассудка от ревности.
В страхе, что мне достанется не жених, а дряхлый старик или вояка, насквозь пропахший табаком и порохом, я пыталась помешать Виттории охмурить своего кавалера.
Но объяснять это Итану тоже не стала.
Вместо этого задала совсем другой, и как мне кажется — более важный, вопрос.
— Я совсем тебе не нравлюсь?.. — прошептала, чувствуя, как по щеке скатилась слеза, а сердце снова громко отдаётся в ушах.
Ехидная улыбка Итана исчезла. А в следующий миг он прижал меня к груди.
— Не вздумай делать глупости, Эмма. Скоро наша помолвка. Плевать, что было в прошлом. Мы поженимся, остальное неважно, — выпалил он, зачем-то прижимая мои руки к своей груди и фиксируя их в крепкой хватке.
— Ты будто боишься, что я нож из декольте достану, — усмехнулась я, глядя на сжатые запястья.
Он проследил за взглядом, выдохнул и ослабил хватку.
— Прости. Я не хотел причинить тебе боль, — тихо сказал, проводя пальцами по моей покрасневшей коже.
— Итан, я не сумасшедшая. И ничем себя не травила, — в который раз напомнила я.
Судя по кривой улыбке, он всё ещё сомневался.
— Отдохни, Эмма. Я пришлю к тебе матушку, — бросил молодой лекарь и вышел из комнаты.
Осмыслить всё происходящее я не успела.
В комнату вошла матушка, а за ней — двое слуг с конюшни.
— К опорам, — коротко указала она на столбики по бокам кровати.
Глава 4Безумство
Эмма
Двое рослых мужчин мигом прижали меня к кровати и, под чутким руководством маменьки, начали привязывать к опорам.
От шока я даже не стала сопротивляться.
Открыла рот, напрочь лишившись воздуха. Даже пискнуть не получалось.