Эмма поняла, что еще миг, и она не выдержит. Как ни боялась она прослыть невежливой, ей претила сама мысль о том, чтобы быть обязанной миссис Элтон за то, что та называла «дебютом», – за вхождение в общество под покровительством миссис Элтон и ее подруги, скорее всего, какой-нибудь вульгарной, деятельной вдовы, которая зарабатывает на жизнь тем, что держит пансион! Мисс Вудхаус из поместья Хартфилд чувствовала, что ее достоинство попрано.
Однако она удержалась от каких-либо замечаний, которые могли быть превратно истолкованы, и лишь холодно поблагодарила миссис Элтон. Но об их поездке в Бат и речи быть не может… Что же касается ее самой, она вовсе не убеждена в том, что ей это место подойдет, так же как и ее отцу. После этой отповеди, дабы избежать дальнейших излияний и негодования, она резко переменила тему:
– Не спрашиваю вас, играете ли вы, миссис Элтон. При подобных обстоятельствах сведения о характере дамы опережают ее самое: в Хайбери давно идет слава о вас как о выдающейся музыкантше.
– Ах нет, что вы! Я должна решительно возразить… Что за мысль, право! Выдающаяся музыкантша, подумать только! Уверяю вас, ничего подобного. Все зависит от того, насколько пристрастны те, кто сообщили вам… Надо признаться, я безумно люблю музыку – это, можно сказать, моя страсть. Мои друзья находят, что я вовсе не лишена вкуса, но что касается всего остального, даю вам честное слово, что игра моя заурядна, до крайности заурядна! Вот вы, мисс Вудхаус, как мне прекрасно известно, играете восхитительно. Уверяю вас, для меня было величайшим утешением, благом и удовольствием узнать, в какое музыкальное общество я попала. Я абсолютно не могу жить без музыки. Музыка для меня – жизненная необходимость! Привыкнув находиться среди любителей музыки и в «Кленовой роще», и в Бате, я склонна была считать мой отъезд из тех мест величайшей жертвой с моей стороны. Я так честно и призналась мистеру Элтону, когда он говорил со мной о моем будущем доме и выражал опасение, что уединенность его мне придется не по душе. Ведь его домик совсем неказист – зная, к каким условиям я привыкла, – конечно, он не мог не испытывать дурных предчувствий. Когда он продолжал говорить в том же духе, я честно сказала, что ради него согласна и вообще покинуть свет – вообразите! – вечера, балы, танцы… потому что уединения я не страшусь. Так как у меня, к счастью, богатый внутренний мир, внутренние ресурсы, знаете ли, то я спокойно могу прожить и вне света. Я прекрасно обойдусь и без него. Для тех, чей внутренний мир беден, дело другое! Но мое богатство делает меня относительно независимой. А что касается более тесных комнат, чем те, к которым я привыкла, то это вообще пустяки. Я надеялась, что окажусь способной и на жертвы такого рода. Конечно, живя в «Кленовой роще», я привыкла к роскоши, однако я уверила его, что моему счастью не помеха ни отсутствие двух карет, ни просторных комнат. «Но, – сказала я, – если уж говорить откровенно, я не думаю, что смогу прожить без какого-либо музыкального общества. Больше никаких условий у меня нет, но без музыки жизнь для меня пуста».
– Мы не сомневаемся, – сказала Эмма улыбаясь, – что мистер Элтон поспешил заверить вас в наличии в Хайбери чрезвычайно музыкального общества, и я надеюсь, вы найдете, что он не слишком перехвалил нас, только в допустимой степени, учитывая его побудительный мотив.
– Ну что вы, я совершенно не подвергаю сомнению это его утверждение. Я рада, что оказалась в таком приятном кругу. Надеюсь, мы с вами сумеем устроить много чудесных маленьких концертов. Мне кажется, мисс Вудхаус, вы и я должны основать здесь своего рода музыкальный салон и собираться регулярно, каждую неделю, у вас или у меня. Ну разве не хорошо я придумала? Если мы, я имею в виду – мы с вами, возьмемся за это дело, то уж союзников нам достанет с лихвой. Что-то в таком роде будет особенно желательно для меня, так как побудит меня постоянно быть в форме, упражняться… Знаете ли, замужние дамы… в общем и целом судьба настроена против них. Они слишком заняты по дому и часто вынуждены забросить занятия музыкой.
– Но уж вам, которая так любит играть, вам, я уверена, такая опасность не грозит.
– Остается надеяться, что нет, но на деле стоит взглянуть на знакомых, как меня буквально бросает в дрожь. Селина совершенно забросила музыку – даже не прикасается к инструменту! Хотя играет она премило. То же можно сказать и о миссис Джеффрис, в девичестве Кларе Партридж, и о сестрах Милман, теперь миссис Берд и миссис Джеймс Купер… Подобных случаев больше, чем я могу перечислить. Право слово, просто оторопь берет. Раньше я имела обыкновение сердиться на Селину, но только теперь начинаю понимать, насколько больше обязанностей у замужних дам. Вот, например, сегодня утром я битых полчаса давала указания экономке.
– Но все подобные заботы, – возразила Эмма, – скоро входят в привычную колею…
– Что ж, – сказала миссис Элтон смеясь, – посмотрим!
Услышав в словах собеседницы горячую убежденность в том, что она скоро непременно забросит музыку, Эмма сочла, что говорить больше не о чем; после минутного замешательства миссис Элтон переменила тему.
– Мы были с визитом в Рэндаллсе, – заявила она, – и застали хозяев дома. Они произвели на меня самое благоприятное впечатление. Оба мне чрезвычайно понравились. Мистер Уэстон, кажется, славный малый – уверяю вас, скоро он сделается моим любимцем. А она… она кажется такой неподдельно доброй – есть в ней что-то материнское, добросердечное! Поневоле сразу проникаешься к ней всей душой. По-моему, она была вашей гувернанткой?
Эмма чуть не потеряла дар речи от такой бесцеремонности и ответила не сразу, однако миссис Элтон в подтверждении не нуждалась:
– Зная о ее прошлом, я была просто поражена – как она держится! Как настоящая леди! И знаете, она действительно очень похожа на благородную даму.
– Миссис Уэстон, – отвечала Эмма, – всегда отличалась благородством манер. Она может служить самым лучшим образцом для подражания для любой молодой женщины.
– Кстати, как вы думаете, кто еще зашел к ним, пока мы были там?
Эмма не нашлась что ответить. Вопрос подразумевал, что зашел какой-то старый знакомый – но как тут возможно угадать?
– Найтли! – радостно воскликнула миссис Элтон. – Найтли собственной персоной! Ну разве мне не повезло? Видите ли, его не было дома, когда мы на днях заезжали к нему, а я никогда его прежде не видела… Разумеется, закадычный приятель мистера Элтона возбуждал во мне величайшее любопытство. Столь часто упоминался «мой друг Найтли», что я буквально сгорала от нетерпения познакомиться с ним. Должна отдать должное моему caro sposo[6] и заявить, что ему нечего стыдиться подобной дружбы. Найтли – настоящий джентльмен. Он очень мне нравится. Решительно заявляю: он производит впечатление благороднейшей натуры.
К счастью, гостям настала пора уходить. Они раскланялись, Эмма перевела дух.
– Невыносимая женщина! – вырвалось у нее сразу по уходе гостей. – Хуже, чем я предполагала! Совершенно невыносима! «Найтли»! Я ушам своим не поверила… Надо же – «Найтли»! Видит его первый раз в жизни и тут же зовет «Найтли»! Да еще обнаруживает, что он, оказывается, джентльмен! Маленькая выскочка, вульгарная особа со своим мистером Э., скверным итальянским и ее – подумать только! – «богатым внутренним миром». Какая наглость, какая безвкусица! Надо же – нашла, что мистер Найтли настоящий джентльмен! Сомневаюсь, что он вернет ей комплимент и сочтет ее настоящей леди. Просто невероятно! И она еще смеет предлагать, чтобы мы с нею сообща устроили музыкальный клуб! Можно подумать, мы с нею закадычные подружки! А миссис Уэстон! Изумилась, что женщина, которая воспитала меня, оказалась настоящей леди. Чем дальше, тем хуже. Никогда не встречала никого подобного. Она много ниже моих ожиданий. Харриет опозорена, с какой стороны ни посмотри. О! Что сказал бы о ней Фрэнк Черчилль, будь он здесь? Как бы он рассердился и как потешался бы над нею! Ах, ну вот – снова думаю о нем. Он всегда первый приходит мне в голову! Я просто выдаю себя… Фрэнк Черчилль всегда тут как тут…
Все эти мысли вихрем пронеслись у нее в голове. Когда мистер Вудхаус наконец оправился от суматохи, вызванной визитом четы Элтон, и был в состоянии говорить, Эмма оказалась способна воспринимать слова батюшки вполне терпимо.
– Ну, милочка, – начал он не спеша, – если не считать того, что мы видим ее первый раз в жизни, она кажется весьма хорошенькой молодой особой. Не сомневаюсь, что ты ей чрезвычайно понравилась. Она немного слишком быстро говорит. Знаешь ли, режет ухо. Но по-моему, я привередничаю… просто мне не по душе незнакомые голоса! А так славно, как ты и мисс Тейлор, не говорит никто. Как бы там ни было, она производит впечатление вполне услужливой и хорошо воспитанной молодой леди и, несомненно, станет ему хорошей женой. Хотя, по-моему, лучше бы ему вовсе не жениться. Я извинился перед ним, что не зашел поздравить его и миссис Элтон по случаю их бракосочетания. Я сказал, что надеюсь зайти к ним летом. А ведь следовало зайти теперь же, а не проявлять невнимания к новобрачной. Ах! Вот доказательство того, насколько я плох! Но мне не нравится тот поворот на Пастырскую дорогу.
– Не сомневаюсь, сэр, что ваши извинения были приняты. Мистер Элтон вас знает.
– Да, но молодая леди, его жена… Мне следовало во что бы то ни стало засвидетельствовать ей мое почтение. А так я проявил недостаточную любезность…
– Но, милый папочка, вы же вообще противник брака! Зачем же вам так беспокоиться, так спешить засвидетельствовать свое почтение именно новобрачной? Это на вас не похоже. Раз вы столь высоко цените новобрачных, значит, поощряете людей вступать в брак.
– Нет, моя дорогая, я никогда и никого не поощрял вступать в брак, однако никогда не отказываюсь засвидетельствовать свое почтение даме… А уж новобрачной тем более пренебрегать не следует. Ей по праву надлежит уделять больше внимания, чем остальным. Знаешь ли, дорогая, статус новобрачной в обществе всегда особый, она стоит выше прочих, невзирая ни на чье положение.