— Опрометчивость, если угодно, но не безумство. Она бедна и, пожалуй, несколько молода для него, в остальном же они, насколько могу судить, вполне подходят друг другу.
— Но мистер Найтли не хочет жениться. Уверена, он и не помышлял о женитьбе. Так не подсказывайте ему эту мысль! К чему мистеру Найтли жена? Он и без нее вполне счастлив: у него ферма, овцы, библиотека и уйма приходских дел. Притом он души не чает в племянниках. Сердце его не пустует, время занято. Стало быть, жениться ему незачем.
— Милая Эмма, это верно лишь до тех пор, пока он сам так думает. Но если он вправду влюблен в Джейн Фэрфакс…
— Глупости! До Джейн Фэрфакс ему нет никакого дела. Во всяком случае, я ручаюсь, что любовь тут ни при чем. Он всегда рад помочь ей и ее родным, но…
— Ежели так, — рассмеялась миссис Уэстон, — то он окажет Джейн Фэрфакс поистине неоценимую помощь, сделав ее хозяйкой своего имения.
— Это будет только для нее благом, а для него, несомненно, — злом. Такой женитьбой он опозорит и принизит себя. Неужто он сможет терпеть мисс Бейтс в качестве родственницы? Каждый божий день она станет являться в аббатство и благодарить его за то, что он облагодетельствовал ее племянницу. «Ах как вы добры! Как мы вам признательны! — заладит она. — Ах, ведь вы и прежде были таким любезным соседом!» А потом возьмет да и сменит предмет на полуслове, заговорив о старой юбке своей матушки: юбка, дескать, не такая уж и старая, еще долго сможет послужить. Да и вообще, слава богу, все юбки у них очень ноские.
— Полноте, Эмма, не совестно ли вам ее передразнивать? Вы принуждаете и меня смеяться над ней, а это грешно. Уверяю вас, мисс Бейтс не будет мистеру Найтли в тягость. Такие мелочи его не раздражают. Он предоставит ей болтать сколько душе угодно, а ежели сам захочет что-то сказать, тогда попросту возвысит голос. Вопрос не в том состоит, хорош ли будет для него такой союз, а в том, желает ли он его, и я полагаю, что желает. Я слышала (и вы, верно, слышали тоже), с какой похвалой отзывается он о Джейн Фэрфакс. Он принимает в ней участие, тревожится о ее здоровье, обеспокоен тем, что будущее ее не обеспечено. В моем присутствии он так сердечно говорил об этом! А в какой восторг его приводят ее пение и игра на фортепиано! Как-то раз он даже сказал, что слушал бы и слушал мисс Фэрфакс без конца… Ах, чуть не позабыла! Касательно того инструмента, который прислан неизвестным дарителем. Мы все предпочли думать, будто это полковник Кэмпбелл, но не может ли быть, чтобы пианино подарил мистер Найтли? Мне трудно его не заподозрить. Такая щедрость очень уж свойственна именно ему, даже если б он и не был влюблен.
— Значит, в любом случае подарок не доказывает любви. Хотя я вовсе не думаю, что фортепьяно от него. Он ничего не делает тайно.
— Я не раз слышала, как он сетовал на то, что у Джейн Фэрфакс нет инструмента. В обыкновенных обстоятельствах это навряд ли так сильно бы его взволновало.
— Но он не стал бы таиться, если бы вздумал купить для нее пианино.
— Милая Эмма, мистер Найтли не чужд деликатности, и я все же полагаю, что подарок от него. Неспроста за ужином, когда миссис Коул рассказывала нам о пианино, он был так молчалив.
— Вам, миссис Уэстон, пришла в голову идея, и вы позволили ей слишком вас увлечь, хотя столько раз укоряли меня в подобном грехе. Я же не вижу в мистере Найтли ни малейшего признака влюбленности и не думаю, чтобы он мог прислать пианино. Только неоспоримые доказательства убедят меня в том, что мой свойственник помышляет о женитьбе на Джейн Фэрфакс.
Их спор продолжался в таком духе еще некоторое время, и Эмма начала уже одерживать верх над миссис Уэстон, которая более, чем она сама, привыкла уступать. Наконец некоторая суета в зале сообщила им о том, что чаепитие окончено. Подняли крышку рояля, и мистер Коул приблизился к мисс Вудхаус, чтобы почтительно просить ее опробовать инструмент. К просьбе присоединился и Фрэнк Черчилл, на которого она, увлекшись беседой с миссис Уэстон, не смотрела после того, как он сел подле мисс Фэрфакс. Эмма, довольная, что к ней обратились в первую очередь, вняла мольбам.
Хорошо сознавая границы своего искусства, мисс Вудхаус никогда не рисковала исполнять то, чего не могла исполнить с успехом. С душой и со вкусом пела она всеми любимые вещицы, сама себе аккомпанируя. Этим вечером в гостиной Коулов ее голос неожиданно получил приятное сопровождение: мистер Фрэнк Черчилл стал негромко, но точно вторить ей. Когда песня была допета, он принес извинения за непрошеное вмешательство, и последовал обыкновенный обмен любезностями: его обвинили в сокрытии прекрасных музыкальных способностей, каковые он наотрез отказался признавать (в музыке он ничего не смыслит и голоса не имеет). Исполнив с ним дуэтом еще одну песню, мисс Вудхаус уступила место Джейн Фэрфакс, которая и играла и пела (этого она не могла от себя скрыть) несоизмеримо лучше ее.
Охваченная противоречивыми чувствами, Эмма сидела в некотором отдалении от толпы, окружившей рояль. Фрэнк Черчилл снова запел. Как оказалось, в Уэймуте ему уже доводилось пару раз исполнять дуэты с мисс Фэрфакс. Слушала Эмма вполуха: мистер Найтли внимал музицированию так увлеченно, что в памяти невольно воскресла давешняя беседа с миссис Уэстон. Лишь иногда согласное звучание двух голосов отвлекало мисс Вудхаус от подозрений, которые внушила ей ее подруга. Нет, она не собиралась мириться с мыслью о женитьбе мистера Найтли. В ее глазах это было одно только зло: крайнее разочарование для мистера Джона Найтли, а значит, и для Изабеллы, огромная материальная потеря и печальная перемена в видах на будущее для их детей, лишение покоя для отца и для самой Эммы. Джейн Фэрфакс — хозяйка аббатства Донуэлл? Нет, об этом она даже думать не могла. Чтобы мисс Фэрфакс стала миссис Найтли и таким образом возвысилась над Вудхаусами? Ни за что на свете! Мистер Найтли должен был остаться холостяком, а маленький Генри — его наследником.
Между тем главный предмет этих размышлений обернулся, подошел к Эмме и сел рядом. Сперва они ни о чем не говорили, кроме музыки: мистер Найтли в самом деле очень восторгался игрой мисс Фэрфакс, однако Эмма подумала, что это не внушило бы ей беспокойства, если бы не миссис Уэстон. Решив все же проверить подозрения бывшей гувернантки, мисс Вудхаус заговорила о том, как любезно со стороны мистера Найтли предоставить свой экипаж тетке и племяннице. Ответил он так, словно не желал долго разговаривать об этом предмете. Эмма предпочла заключить, что виной тому его скромность, и сказала:
— Как бы я хотела, чтобы и наша карета использовалась для таких целей. Я не оттого никому ее не предлагаю, что не имею желания быть полезной. Вы знаете, до чего мой батюшка страшится лишний раз обеспокоить Джеймса.
— Для вас это в самом деле непреодолимое препятствие, а в ваших добрых намерениях я нимало не сомневаюсь.
Будучи уличен в своем благодеянии, мистер Найтли улыбнулся с таким явным удовольствием, что Эмма почла необходимым сделать следующий шаг.
— Этот подарок Кэмпбеллов, пианино… Они очень щедры.
— Да, но лучше бы они предупредили, прежде чем присылать инструмент, — ответствовал он без тени смущения. — Все эти сюрпризы — чепуха, от которой возрастает не радость, а только неудобство. От полковника Кэмпбелла я ждал более разумного поведения.
Теперь Эмма была уверена в том, что до покупки пианино мистер Найтли касательства не имеет. Но вполне ли он свободен от каких-либо особенных чувств к мисс Фэрфакс — на сей счет мисс Вудхаус покамест продолжала сомневаться.
— Довольно, — произнес он, будто бы размышляя вслух, когда под конец второй песни голос Джейн немного осип. — Для одного вечера вы спели вполне достаточно. Теперь отдохните.
Другие слушатели, однако, требовали продолжения маленького концерта. Всего одну песенку! Более они не станут ничем утруждать мисс Фэрфакс: только одну песню — последнюю!
— Полагаю, вот это вы смогли бы исполнить без особых усилий, — послышался голос Фрэнка Черчилла. — Первый голос совсем несложен. Вся трудность приходится на второй.
— Этот юнец, — разозлился мистер Найтли, — думает лишь о том, как бы выставить напоказ свои таланты. Так дело не пойдет.
Мимо проходила мисс Бейтс, и он коснулся ее:
— Мисс Бейтс, как можете вы допускать, чтобы вашу племянницу заставляли петь до хрипоты? Ступайте же вмешайтесь. Они совсем ее не щадят.
Тетушка была и вправду до того обеспокоена, что, даже не рассыпаясь, вопреки обыкновению, в многословных благодарностях за участие, направилась к инструменту и запретила племяннице петь. На этом концерт завершился, ибо, кроме мисс Вудхаус и мисс Фэрфакс, ни одна из барышень не умела усладить собравшихся пением. Но не прошло и пяти минут, как кто-то (кто именно — неизвестно) предложил танцевать. Мистер и миссис Коул, тотчас одобрившие эту затею, велели расчистить место. Миссис Уэстон, неизменно аккомпанировавшая, заиграла бравурный вальс. Фрэнк Черчилл, приблизившись к Эмме, поклонился с подобающей учтивостью, она подала ему руку, и они первыми вышли на середину зала.
Покуда другие кавалеры приглашали дам, Эмма слушала комплименты своему голосу и вкусу, успевая между прочим следить за мистером Найтли. Эти секунды должны были подтвердить или опровергнуть ее опасения. Вообще-то мистер Найтли не любил танцы, и если бы теперь поспешил ангажировать мисс Фэрфакс, это свидетельствовало бы о многом. Но нет, он продолжал невозмутимо беседовать с хозяйкой дома, как будто даже не заметив, что Джейн кто-то пригласил.
Более Эмма не тревожилась о Генри: его благосостоянию ничто не угрожало. Теперь мисс Вудхаус могла с неподдельно веселым воодушевлением отдаться вальсу. Пар набралось не более пяти, но даже такие танцы были в Хайбери редкостью, а потому и наслаждением. Партнер оказался ей вполне под стать, и они танцевали всем на загляденье.
Второй танец, увы, завершил импровизированный бал: близилась ночь, и мисс Бейтс, беспокоясь о матери, заспешила домой. Сделав несколько неуспешных попыток возобновить веселье, танцевавшие принуждены были поблагодарить миссис Уэстон и печально разойтись.