Викарий между тем удалился в игральную комнату, имея, как мисс Вудхаус предпочла думать, наиглупейший вид. Она полагала, что он, вероятно, еще не сравнялся в бездушии со своей супругой, однако вскоре обещал этого достичь. О том же, какие чувства владеют миссис Элтон, Эмма могла догадаться, услышав громко сказанное ею партнеру:
— Найтли пожалел бедную маленькую мисс Смит. Как он, право, великодушен!
Объявили, что ужин подан, и общество направилось в обеденный зал, сопровождаемое голосом мисс Бейтс, не стихавшим до тех пор, пока означенная дама не уселась за стол и не взяла в руку ложку.
— Джейн, Джейн, милочка, где ты? Вот твой шарфик. Миссис Уэстон очень просит тебя его надеть. Говорит, что в коридоре все же могут быть сквозняки, хотя она изрядно позаботилась о том, чтобы не дуло: одну дверь заколотили, все устлали коврами… Джейн, дорогая, надень же шарфик! О, мистер Черчилл, как вы любезны, что накинули его ей на плечи! Вот спасибо вам! Чудесный бал, не правда ли? Да, голубушка, я сбегала домой, помогла бабушке лечь в постель и возвратилась — никто и не заметил. Я отлучилась, не сказав ни слова, как и обещала тебе. Бабушка чувствует себя хорошо. Они славно посидели с мистером Вудхаусом, вдоволь наговорились и наигрались в триктрак. Ее напоили чаем с печеньем и запеченными яблочками, а перед обратной дорогой угостили вином. Несколько раз ей посчастливилось очень удачно выбросить кости. А дома она все о тебе расспрашивала: дескать, весело ли тебе, кто твои кавалеры. «Ах! — говорю я. — Когда я уходила, она танцевала с мистером Джорджем Отуэем, ну да пускай она лучше сама вам все расскажет завтра — это доставит ей удовольствие. Первым ее партнером был мистер Элтон, а кто еще ее ангажирует, я и не знаю. Быть может, мистер Уильям Кокс?» О, благодарю вас, милостивый сударь! Ежели нет другой дамы, которую вы желали бы сопровождать… Я ведь и сама могу идти… Вы очень добры, сэр. Ах как вы любезны: одной рукой поддерживаете Джейн, другой — меня! Стойте-ка, стойте: отойдем немного в сторонку. Вон идет миссис Элтон. Дражайшая миссис Элтон — как она прекрасна! Дивные кружева! Пойдемте за ней — будем ее свитой. Ах, истинная королева вечера! Что ж, вот мы и в коридоре. Тут две ступеньки, Джейн, будь осторожна. Две ступеньки… Ах нет, всего одна. А я полагала, будто их две… До чего удивительно! Я думала, две, а оказалась одна! Никогда еще я не видала, чтобы все было устроено так удобно и с таким вкусом! Я говорила тебе о бабушке, Джейн… У нее, знаешь ли, вышла небольшая неприятность. Печенье и яблочки были отменные, но сперва из кухни принесли фрикасе из потрошков со спаржей. Так мистер Вудхаус решил, будто спаржа недоварена, и отослал все обратно. Ну а бабушка больше всякого другого кушанья любит потрошки со спаржей. Она огорчилась, однако мы с ней условились никому об этом не говорить, чтобы как-нибудь не дошло случайно до славного мистера Вудхауса, — ни к чему его тревожить. Ах какой же все-таки чудесный праздник! Не устаю изумляться! Я и помыслить не могла ни о чем этаком! Какая красота! Какое изобилие! Не видала подобного великолепия с тех пор, как… Ой, а где же нам сесть? Где сесть? Нужно такие найти места, чтобы Джейн не просквозило. Я-то могу сидеть где угодно. Вы советуете эту сторону? О да, конечно, мистер Черчилл, только не слишком ли вы добры к нам? Впрочем, как вам будет угодно. Сегодня вы вольны здесь всем распоряжаться. Дорогая Джейн, сумеем ли мы упомнить хотя бы половину всех этих кушаний, чтобы пересказать бабушке? Ах, даже и суп! Подумать только! Мне не следовало бы начинать раньше других, но пахнет так вкусно, что я не могу не попробовать…
Поговорить с мистером Найтли мисс Вудхаус смогла лишь после ужина. Когда все общество возвратилось в бальный зал, он не смог противиться взгляду Эммы, звавшему его подойти и принять благодарность. В нем не утих еще жар негодования против мистера Элтона, чей поступок был непростительной грубостью. Миссис Элтон также получила долю порицания за те ехидные взоры, которыми обменивалась с супругом.
— Они намеревались уязвить не одну только Харриет, — сказал мистер Найтли с улыбкой и пристально взглянул на Эмму. — Отчего они сделались вашими врагами? Чем бы вы ни прогневили мистера Элтона, его супруга, полагаю, сердиться на вас не должна. Что? Молчите? Сознайтесь: вы хотели женить викария на Харриет.
— Сознаюсь: хотела. И они никогда мне этого не простят.
Мистер Найтли покачал головой, но при этом снисходительно улыбнулся:
— Я не стану бранить вас — предоставлю это вам самой.
— По-вашему, на мою совесть можно положиться? Разве тщеславие позволит мне признать собственную неправоту?
— В вас есть не только тщеславие, но и способность к серьезному размышлению. Если первое качество побудило вас совершить ошибку, то второе поможет ее исправить.
— Я признаю, что составила себе совершенно неверное мнение о мистере Элтоне. Вы разглядели его убогость, а я — нет. Мне действительно казалось, что он влюблен в Харриет. Сколько нелепостей от этого произошло!
— В награду за это признание скажу вам по справедливости: та, кого для него выбрали вы, лучше той, которую он избрал для себя сам. Харриет Смит обладает превосходными качествами, совершенно неведомыми миссис Элтон. Эту простую, скромную, искреннюю девушку всякий мужчина, наделенный умом и вкусом, предпочел бы особе, подобной жене нашего викария. Если откровенно, говорить с Харриет оказалось приятнее, чем я ожидал.
Эмме было чрезвычайно отрадно слышать такое от мистера Найтли. Их разговор прервали энергичные призывы мистера Уэстона продолжить танцы:
— Пойдемте же, мисс Вудхаус, мисс Отуэй, мисс Фэрфакс — отчего вы не идете? Эмма, подайте вашим друзьям пример. Все что-то сделались ленивы, все засыпают!
— Я готова, всегда к вашим услугам.
— С кем вы намерены танцевать? — спросил мистер Найтли.
На секунду задумавшись, Эмма ответила:
— С вами, ежели пригласите.
Он протянул ей руку:
— Вы позволите вас ангажировать?
— С удовольствием. Я видела, как вы танцуете… И мы ведь с вами не настолько брат с сестрой, чтобы для нас это было неприлично?
— Брат с сестрой? Мы? Отнюдь нет!
Глава 3
Это маленькое объяснение с мистером Найтли очень обрадовало Эмму, став для нее одним из тех приятнейших воспоминаний о бале, которым она с наслаждением предавалась следующим утром, расхаживая по лужайке. Как это было славно, что оба они теперь одинаково думали об Элтонах, муже и жене, и мистер Найтли похвалил Харриет, отступившись от прежней своей суровой оценки, — это оказалось особенно приятно. Дерзость Элтонов, едва не отравившая Эмме весь вечер, послужила причиной того, что принесло ей вскоре величайшую радость. И теперь она ждала еще одного благоприятного следствия — излечения мисс Смит от любовной болезни. То, что Харриет сказала о поступке викария, прежде чем покинуть бальный зал, вселяло большие надежды. С ее глаз словно спала пелена, и она наконец-то увидела, что мистер Элтон вовсе не то божество, каким казался до сих пор. Лихорадка прошла. Эмма могла более не опасаться, что какой-нибудь неосторожный комплимент заставит сердце Харриет забиться чаще. Нет, своим подчеркнуто пренебрежительным обращением Элтоны будут непрестанно напоминать мисс Смит о своей черствости и даже жестокости. Теперь Харриет трезва, влюбленность Фрэнка Черчилла перестала быть опасной, мистер Найтли сделался миролюбив — славное лето ожидало Эмму!
Этим утром встречи с Фрэнком не предвиделось: он сказал, что, увы, не сможет позволить себе посетить Хартфилд, ибо уже к середине дня должен быть дома. Мисс Вудхаус не огорчилась.
Обдумав то, что ее волновало, и приведя свои мысли в порядок, Эмма зашагала к дому с намерением отдать все силы ободренной души заботе о двух маленьких мальчиках и их дедушке, как вдруг большие железные ворота отворились и в парк вошли два человека, которых она сегодня никак не ожидала увидеть вместе, — Фрэнк Черчилл под руку с мисс Смит. По всей видимости, произошло нечто чрезвычайное. Харриет, бледная как мел, выглядела испуганной, и Фрэнк пытался ее приободрить. Ворота отстояли от крыльца менее чем на двадцать ярдов, и спустя минуту все трое вошли в дом. Едва перешагнув порог, Харриет упала в кресло и лишилась чувств.
Если молодая леди потеряла сознание, то скоро вновь его обретет. Последуют вопросы и удивленные возгласы. Такие моменты неизвестности будоражат воображение, но длятся недолго. В считаные минуты Эмма уяснила себе всю суть дела.
Мисс Смит и мисс Бикертон, другая квартирантка миссис Годдард, тоже присутствовавшая на балу, решили вместе прогуляться и вышли на ричмондскую дорогу, обыкновенно достаточно людную и потому безопасную. На сей раз, однако, барышням не повезло. Миновав Хайбери и пройдя еще с полмили, они достигли крутого поворота, за которым на протяженном участке, с обеих сторон затененном вязами, не было видно ни одной живой души. Вскоре юные леди различили на небольшом расстоянии от них, впереди и немного в стороне от дороги, расположившийся на островке дерна цыганский табор. В довершение к этому им навстречу выскочил с протянутой рукой ребенок, явно наблюдавший за дорогой. Мисс Бикертон, ужасно испугавшись, пронзительно закричала и, увлекая за собой приятельницу, взбежала вверх по крутой насыпи, а затем перелезла через невысокую изгородь и кратчайшим путем устремилась в Хайбери. Харриет не поспевала за подругой: после вчерашних танцев ноги не слушались. После первой же неудачной попытки преодолеть препятствие ее сковала судорога. Она так и осталась стоять на дороге, полумертвая от ужаса.
Вероятно, бродяги и не стали бы нападать на барышень, если бы те оказались храбрее, но не воспользоваться беспомощностью Харриет не могли. На нее тут же набросились полдюжины ребятишек, предводительствуемые грузной женщиной и мальчишкой-подростком. Все они ужасно шумели, и если даже не говорили ничего особенно грубого, то глядели очень дерзко. Харриет, испугавшись пуще прежнего, тотчас согласилась дать им денег: достала шиллинг и взмолилась, чтобы ее отпустили с миром. Судорога у нее уже почти про