Эмма решила, что пора идти домой, визит весьма затянулся. Миссис Уэстон взглянула на часы – утро было уже почти на исходе – и сообщила, что и им с ее спутником тоже пора, чтобы успеть проводить двух подруг хотя бы до ворот Хартфилда и вовремя вернуться в Рэндаллс.
Глава XI
Иногда люди могут обходиться вообще без танцев. Известны даже случаи, когда молодые люди за много, много месяцев не посетили ни единого бала, причем без существенного ущерба для души и тела. Однако, едва только вспомнив, едва только испытав вновь – пускай даже на короткий миг – радость быстрого движения, редкий человек не запросит добавки.
Фрэнку Черчиллю довелось потанцевать в Хайбери однажды, и теперь его душа просила продолжения, а потому в тот вечер, когда мистера Вудхауса уговорили вместе с дочерью посетить Рэндаллс, последние полчаса молодые люди горячо строили планы на этот счет. Идея принадлежала Фрэнку, и он же в основном рвался воплотить ее в жизнь, Эмма же лучше него судила о возможных трудностях и хотя бы задавалась вопросами наподобие где провести бал и кого пригласить. Однако и ей хотелось вновь показать обществу, как восхитительно танцуют вместе мистер Фрэнк Черчилль и мисс Вудхаус, к тому же в этом деле она могла, не краснея, сравнить себя с Джейн Фэрфакс, да, в общем-то, и просто, без всяких тщеславных помыслов хотелось потанцевать. Так что Эмма принялась помогать молодому человеку мерять комнату шагами, чтобы выяснить, много ли человек туда поместится, а потом так же измерять вторую, точно такую же гостиную в надежде, что, вопреки уверениям мистера Уэстона, она все же окажется чуточку побольше.
Первое предложение или, вернее, просьбу Фрэнка Черчилля продолжить танцы, начатые у мистера Коула, в Рэндаллсе, собрать то же общество и обратиться за помощью к той же пианистке встретили с полным одобрением. Мистер Уэстон загорелся сей мыслью, а миссис Уэстон с готовностью согласилась играть весь вечер, покуда танцорам не надоест. Тут все принялись подсчитывать, кто придет и сколько потребуется каждой паре места.
– Вы и мисс Смит, да еще мисс Фэрфакс – это трое, еще сестры Кокс – это пятеро, – повторялось из раза в раз. – Кроме того, двое Гилбертов, младший Кокс, мой отец, да я, да еще мистер Найтли. Как раз хватит для приятнейшего вечера. Вы и мисс Смит, да мисс Фэрфакс – трое. Сестры Кокс – пятеро. А для пяти пар места здесь больше чем достаточно.
Но вскоре от кого-то послышалось:
– А хватит ли здесь места для пяти пар? Мне кажется, нет.
А от другого:
– И потом, ради пяти пар даже не стоит что-либо затевать. Пять пар – это ничто, это совершенно несерьезно. Ну кто приглашает пять пар? Такое количество позволительно только для танцев внезапных, незапланированных.
Кто-то добавил, что скоро к мистеру Гилберту приезжает мисс Гилберт, его сестра, а значит, нужно пригласить и ее. Кто-то сказал, что, разумеется, в прошлый раз и миссис Гилберт не отказалась бы присоединиться к танцам, если бы ее кто-нибудь пригласил. Тут уж упомянули и второго из младших Коксов, и, наконец, мистер Уэстон вспомнил, что нужно позвать кое-каких дальних родственников да еще семейство одного старинного приятеля, которое нельзя забыть ни в коем случае. Так, пять пар стали уже десятью, и вновь вернулись заботы, как же их всех разместить.
Две гостиные находились ровно напротив друг друга. Было предложено открыть двери и таким образом сделать из комнат, соединенных коридором, одну общую залу. Казалось, лучше мысли у них еще не возникало, однако большинству и она не понравилась. Эмма заявила, что так будет неудобно, миссис Уэстон волновалась, где же тогда им всем ужинать, а мистер Вудхаус и вовсе не желал ничего слушать о подобной угрозе здоровью. Он так расстроился, что и рассуждать об этой затее дальше не стоило.
– Ах, нет! – сказал он. – Это просто верх неблагоразумия. Эмма такого не выдержит! У Эммы слишком слабое здоровье. Она подхватит ужасную простуду. И бедняжка Харриет тоже. И все вы. Миссис Уэстон, вы ведь сляжете в постель. Не позволяйте им затевать сие безумство. Ах, прошу вас, не позволяйте! – и, понизив голос, добавил: – Этот молодой человек в высшей степени безрассуден. Только не говорите его отцу, но его поведение оставляет желать лучшего. Он весь вечер чрезвычайно непредусмотрительно распахивает двери нараспашку. Совершенно не думает о сквозняках. Не хочу настраивать вас против, но поведение его оставляет желать лучшего!
Миссис Уэстон такой приговор расстроил. Она прекрасно понимала, что мистер Вудхаус не шутит, и постаралась сказать все возможное, чтобы оправдать пасынка. Все двери тут же закрыли, идею с коридором забыли и вернулись к первоначальной мысли разместиться в одной комнате – в той, где они сейчас находились. Фрэнк Черчилль был настолько полон энтузиазма, что решительно уверял всех, будто этой гостиной, которую еще четверть часа назад некоторые называли маленькой даже для пяти пар, вполне хватит для десяти.
– Зачем нам столько лишнего места? – говорил он. – Это чрезмерная роскошь. Десять пар прекрасно здесь поместятся.
Эмма возразила:
– И как мы все сюда набьемся? Это же будет толпа! Какое удовольствие танцевать, когда и повернуться негде?
– Вы совершенно правы, – со всей серьезностью согласился он. – Ничего хуже быть не может.
Тем не менее он продолжил свои подсчеты и через некоторое время заявил:
– Я уверен, что для десяти пар места вполне хватит.
– Нет-нет, – продолжала Эмма, – где же ваш здравый смысл? Какой ужас – стоять вплотную! Что может быть хуже, чем танцевать в толпе, да еще и в такой маленькой комнате!
– Вы совершенно правы, – ответил он, – полностью с вами согласен. Толпа в маленькой комнате – действительно! Мисс Вудхаус, вы столь точно несколькими словами нарисовали сию картину. Изумительный дар! И все же… Мы уже столько продумали, что жалко совсем отказываться от затеи. Батюшка огорчится… И вообще… Ну даже не знаю… Мне все же кажется, что десять пар здесь замечательно поместятся.
Эмма понимала, что все эти любезные отговорки – всего лишь проявление своенравия и что он скорее воспротивится всем разумным доводам, чем лишится удовольствия танцевать с нею, однако решила принять это как комплимент и простить все остальное. Если бы она подумывала выйти за него замуж, то, пожалуй, стоило бы задуматься и сделать выводы о его ценностях и особенностях характера, но при нынешних видах на их знакомство Эмма находила его вполне приятным молодым человеком.
На следующий же день с утра Фрэнк Черчилль явился в Хартфилд и предстал перед Эммой и мистером Вудхаусом с такой довольной улыбкой, что сразу стало ясно: его планы ничуть не расстроились, напротив – оказалось, что он пришел рассказать им радостную весть.
– Ну, мисс Вудхаус, – начал он чуть ли не из дверей, – надеюсь, ваше желание потанцевать не угасло после ужасов маленьких комнат в батюшкином доме. Я пришел к вам с новым предложением! Это идея моего отца, и мы ждем лишь вашего одобрения, чтобы немедленно начать подготовку. Могу ли я надеяться на честь танцевать с вами первые два танца на нашем будущем маленьком балу, который состоится не в Рэндаллсе, а в заезжем доме «Корона»?
– «Корона»!
– Да! Если у вас и мистера Вудхауса нет возражений – полагаю, их нет, – то отец выражает надежду, что его друзья любезно согласятся на его приглашение провести вечер в «Короне», где он сможет обещать бо́льшие удобства и не менее радушный прием, чем в Рэндаллсе. Он сам это предложил. Миссис Уэстон полностью с идеей согласна, если согласны вы. Это важно для нас всех. О! И вы были совершенно правы! Десять пар не поместились бы в Рэндаллсе. Это было бы ужасно! Просто кошмар! Я ведь понимал, что вы безусловно правы, но столь безумно хотел устроить бал, что готов был согласиться на что угодно. Ну, подходящая замена? Согласны? Надеюсь, вы согласны?
– Полагаю, у сего плана не может быть возражений, ежели их нет у мистера и миссис Уэстон. По-моему, решение прекрасное, и лично я с удовольствием приму… Затея замечательная. Папа, как вам кажется, хорошее ведь решение?
Эмме пришлось еще несколько раз повторить и объяснить весь план, чтобы мистер Вудхаус все понял. Поскольку идея была чересчур нова, понадобилось немало похлопотать, чтобы его убедить.
– Ах, нет! – возражал мистер Вудхаус. – Решение вовсе не хорошее и не прекрасное, и план – ужасный, даже хуже предыдущего! В заезжих домах воздух сырой и вредный для здоровья, там никогда не проветривают как следует. В комнатах невозможно находиться. Уж если вам так хочется танцевать, голубушка, то лучше танцуйте в Рэндаллсе. В «Короне» я ни разу не был и даже хозяев не знаю. Нет-нет! План просто ужасный. Так все еще скорее простудятся.
– Кстати, сэр, я как раз хотел отметить, – начал Фрэнк Черчилль, – что одно из преимуществ «Короны» именно в том, что вероятность простудиться крайне мала – гораздо меньше, чем в Рэндаллсе. От такого положения дел, пожалуй, только мистер Перри расстроится.
– Сэр, – довольно горячо сказал мистер Вудхаус, – вы глубоко ошибаетесь, ежели принимаете мистера Перри за такого человека. Мистер Перри всегда жутко за нас волнуется, стоит кому-то заболеть. Однако я не могу понять, как зала в «Короне» может быть безопаснее, чем дом вашего отца.
– Все потому, сэр, что она больше батюшкиных гостиных. Нам даже окна открывать не придется, ни разу за вечер. А ведь, как вам известно, именно ужасная привычка открывать окна и впускать к разгоряченным телам холодный воздух и становится причиной всех бед.
– Открывать окна!.. Но, разумеется, мистер Черчилль, в Рэндаллсе никто бы и не вздумал открывать окна. Это верх неблагоразумия! Неслыханно! Танцевать с открытыми окнами!.. Я уверен, ни ваш батюшка, ни миссис Уэстон – бедная наша мисс Тейлор – такого бы не вынесли.
– Ох, сэр, но ведь бывает такое, что какой-нибудь неразумный юнец зайдет за штору да откроет окошко, а никто и не подозревает. Я и сам когда-то сим грешил.
– Неужели? Помилуйте! Никогда бы не подумал. Впрочем, я живу далеко от света и часто поражаюсь тому, что узнаю. Однако это все меняе