Стало быть, не из желания угодить Джейн Фэрфакс мистер Найтли предпочел бы общество Уильяма Ларкинса. Нет! Эмма все больше и больше убеждалась, что миссис Уэстон грубо ошиблась. Разумеется, ему были не чужды дружеские чувства и сострадание, но то была никак не любовь.
Но увы! Вскоре Эмме было уже не до споров с мистером Найтли. Два дня они провели в спокойном и радостном ожидании бала, как вдруг все надежды рухнули. От мистера Черчилля пришло письмо, в котором он просил племянника срочно возвращаться в Анском. Миссис Черчилль нездоровится: она так больна, что Фрэнку нужно выезжать немедленно. По словам ее мужа, ей было очень худо уже два дня назад, когда она писала племяннику, но из присущего ей нежелания доставлять неудобства и постоянной привычки не думать о себе миссис Черчилль о болезни не упомянула. Теперь же она не на шутку расхворалась и вынуждена просить Фрэнка вернуться в Анском незамедлительно.
Содержание письма было тут же передано Эмме в записке от миссис Уэстон. Отъезд Фрэнка Черчилля был неизбежен. Ему нужно было двинуться в путь в ближайшее время, хотя за тетушкино здоровье он и не сильно волновался. Он знал, как устроены ее болезни: они всегда случались только тогда, когда ей это было удобно.
Миссис Уэстон добавила, что «после завтрака он поспешит в Хайбери, чтобы успеть проститься с несколькими неравнодушными к нему друзьями, и скоро его можно ожидать и в Хартфилде».
Злосчастную записку принесли во время завтрака. Прочитав ее, Эмма не могла уже ни есть, ни пить, ей оставалось только сетовать и сокрушаться. Никакого теперь бала не состоится, молодой человек уедет, а что он, должно быть, сейчас чувствует! Ну что за напасть! А такой мог быть чудесный вечер! И все были бы так довольны! А более всего – она и ее кавалер! Эмме только и оставалось, что причитать: «А я говорила!»
Ее отец воспринял новость совсем иначе. Его прежде всего заботило здоровье миссис Черчилль, он хотел знать, как ее лечат, а что до бала – то это, конечно, ужасно, что милой Эмме пришлось столкнуться с таким разочарованием, но дома им все же лучше.
Гость появился не скоро: Эмма была готова встречать его задолго до его прихода. Но если эта неспешность и выставляла его в невыгодном свете, то скорбный вид и полное отсутствие духа несколько ее искупали. Необходимость уехать так потрясла молодого человека, что он даже не мог ничего сказать. Им полностью овладело уныние. Первые несколько минут он сидел, полностью погруженный в раздумья, и, очнувшись, произнес лишь:
– Из всех зол прощание – худшее.
– Но вы же еще приедете, – отозвалась Эмма. – Это ведь не последний ваш визит в Рэндаллс.
– Ах, но когда это еще будет! – воскликнул он, покачивая головой. – Я приложу все свои силы! Буду рваться сюда всей душой, всеми своими помыслами! И если весной дядя с тетей поедут в город… Вот только боюсь… Прошлой весной они не ездили… Боюсь, этот обычай больше не возвратится.
– О нашем несчастном бале можно забыть.
– Ах! Бал! Ну зачем мы так долго с ним тянули? Нужно было устроить все немедленно! Как часто счастье разрушается долгими и бесполезными приготовлениями! Вы ведь сие и говорили… Ах, мисс Вудхаус, ну зачем вы всегда оказываетесь правы?
– Мне очень жаль, что и в этот раз я оказалась права. Мне бы куда больше хотелось веселиться, чем думать сейчас о своей правоте.
– Если я все же приеду снова, то мы обязательно устроим наш бал. Отец на это надеется. Не забудьте про наш уговор.
Взгляд Эммы наполнился благосклонностью.
– Какие это были две недели! – продолжал он. – Каждый день дороже и удивительнее предыдущего! И с каждым днем все невыносимее мысль об отъезде. Счастливцы те, кто остаются в Хайбери!
– Вы так нас расхваливаете, – смеясь, сказала Эмма, – что осмелюсь спросить: вы ведь к нам ехали не без некоторых сомнений? Превзошли мы ваши ожидания? Уверена, что да. Уверена, вы и не думали, что наше общество может прийтись вам по душе. Знай вы, что Хайбери вам понравится, то приехали бы гораздо раньше.
Он с деланым смехом возражал, но Эмма не сомневалась, что догадка ее верна.
– И вам нужно ехать именно сейчас?
– Да, отец за мной зайдет, мы вместе вернемся в Рэндаллс, и я сразу же отправлюсь. C ужасом жду, что он явится в любую минуту.
– И вы даже на пять минуточек не заглянете к своим друзьям – мисс Фэрфакс и мисс Бейтс? Какая досада! Мисс Бейтс с ее могучим, живым умом могла бы укрепить ваш дух.
– Я у них уже был. Проходил мимо и решил, что лучше заглянуть и попрощаться. Я собирался зайти минутки на три, но мисс Бейтс куда-то вышла, и я решил дождаться. Над такой женщиной можно и даже нужно подсмеиваться, однако обижать ее не стоит. Так что я решил нанести прощальный визит и…
Он заколебался, встал и отошел к окну.
– Словом, – продолжал он, – вы, мисс Вудхаус, наверное, не могли не заподозрить…
Он посмотрел на нее, словно пытаясь прочесть ее мысли. Эмма не могла найти слов. Казалось, вот-вот – и он произнесет нечто очень серьезное, нечто, что она слышать бы не желала. В надежде этого избежать она, приложив все свои усилия, спокойно произнесла:
– Вы правильно поступили. Вполне естественно было нанести им визит…
Фрэнк молчал. Эмма знала, что он на нее смотрит и, возможно, размышляет над ее словами, пытаясь понять их смысл. Она услышала, как он вздохнул. И причина вздыхать у него, естественно, имелась. Он должен понимать, что она его не поощряет. Прошло несколько неловких мгновений, затем он снова сел и уже более решительно произнес:
– Мне хотелось оставшееся время посвятить Хартфилду. Хартфилд занял особое место в моем сердце…
Он снова замолчал, встал со стула и смутился, казалось, еще больше. Эмма и не подозревала, что он так сильно в нее влюблен, и кто знает, чем бы все это закончилось, если бы в это мгновение не явился его отец. Вскоре к ним вышел и мистер Вудхаус, и молодой человек был вынужден взять себя в руки.
Впрочем, всего через несколько минут этой пытке пришел конец. Мистер Уэстон, столь же не способный откладывать всякое неизбежное зло, сколь и предвидеть всякое возможное, предпочитал с делами не мешкать. Он сказал: «Пора!» – и молодому человеку оставалось лишь со вздохом согласиться.
– Я стану получать обо всех вас известия, – сказал он, – вот мое главное утешение. Буду знать обо всем, что у вас происходит. Я попросил миссис Уэстон писать мне, и она любезно согласилась. О, как чудесно вести переписку с дамой, когда хочешь все знать! С ее письмами я почувствую себя так, будто и не уезжал из Хайбери.
Дружеское рукопожатие, горячее «до свидания» – и двери за Фрэнком Черчиллем захлопнулись. Их встреча была короткой, а прощание еще короче. Эмма так сожалела о его отъезде и предвидела в нем такую потерю для их маленького общества, что даже забеспокоилась, не слишком ли ее это затронуло и не слишком ли она волнуется.
Перемена была горькой. Они виделись почти каждый день с тех пор, как он приехал. Разумеется, его визит в Рэндаллс очень ее взбодрил – словами и не передать! Мысли о нем, ежедневное предвкушение встречи, постоянное внимание, его веселый нрав, его манеры! Да, чудесные были эти две недели, и какой же безотрадной теперь должна была показаться обыденная жизнь Хартфилда. И в довершение всего он почти признался ей в любви. Насколько сильны его чувства, насколько постоянны – это другой вопрос, но Эмма не сомневалась, что сейчас он ею решительно очарован и определенно отдает ей предпочтение. Эта убежденность, с учетом всего прочего, вызвала в ней осознание, что и она, должно быть, хотя бы чуточку, но все же в него влюблена, несмотря на свое прежнее нежелание.
– Да, наверняка, – говорила она самой себе. – Эта апатия, эта усталость, вялость, безразличие к любому делу, это чувство, будто все померкло, все стало скучным! Да, видимо, я влюбилась, и странно было бы не влюбиться… хотя бы на пару недель. Ну! Что горе для одних, счастье – для других. Многие, как и я, расстроятся, если не из-за Фрэнка Черчилля, то из-за бала, зато мистер Найтли будет счастлив. Теперь он, если уж так хочет, может своему Уильяму Ларкинсу хоть весь вечер посвятить.
Однако мистер Найтли ликовать от счастья не стал. Конечно, он не пытался сделать вид, будто его эта новость расстроила, да и бодрый взгляд его говорил об обратном, но он искренне выразил сожаление о разочаровании, которое пришлось испытать другим, и с особенной теплотой добавил:
– Не повезло вам, Эмма. У вас так редко бывает возможность потанцевать, ужасно не повезло!
Расстроилась ли Джейн Фэрфакс из-за такой горькой перемены, она судить не могла – несколько дней они не виделись, а при встрече Джейн поразила Эмму своей отвратительной сдержанностью. Впрочем, ей все эти дни сильно нездоровилось, а тетка ее сообщила, что, пожалуй, даже если бы бал состоялся, то Джейн с такими головными болями все равно не смогла бы на него прийти. Эмма великодушно объяснила это непристойное равнодушие усталостью из-за недуга.
Глава XIII
Эмма по-прежнему думала, что влюблена. Ей лишь не полностью было ясно насколько. Поначалу казалось, что сильно, потом – что самую малость. Ей очень нравилось слушать разговоры о Фрэнке Черчилле, и потому она наслаждалась обществом мистера и миссис Уэстон даже более обыкновенного. Эмма часто о нем думала и с нетерпением ждала его письма, чтобы узнать, как он поживает, как его настроение, как его тетушка и есть ли надежда на его приезд в Рэндаллс весной. С другой же стороны, она не могла назвать себя несчастливой и, не считая того первого утра, с не меньшим удовольствием, чем обычно, занимала себя делами, была бодра и весела. Сколь бы ни был очарователен Фрэнк Черчилль, Эмма все же понимала, что у него есть и недостатки. Сидя за рисованием или рукоделием, она много о нем думала и сочиняла сотни разных сюжетов об их привязанности, от занимательных диалогов до изящных писем, и всякий раз, после каждого воображаемого признания отвечала ему отказом. Их чувства неизбежно оставались всего лишь дружескими. Каждая встреча заканчивалась, хоть нежным и теплым, но все же расставанием. Когда Эмма это осознала, то поняла: не слишком-то она и влюблена. Хотя она уже давно и твердо решила никогда не пок