миссис Элтон, хорошо ли вы играете. В таких случаях молва обычно опережает даму, и в Хайбери уже давно известно, что вы превосходная музыкантша.
– Ах, что вы! Вынуждена не согласиться. Я? Превосходная музыкантша? Нет-нет, ничего подобного, уверяю вас. Возможно, тот, кто вам такое рассказал, несколько предвзят. Я чрезвычайно – страстно! – люблю музыку, и друзья говорят, что играю я с чувством, однако в остальном, честное слово, мои способности весьма и весьма заурядны. А вот вы, мисс Вудхаус, как мне известно, играете восхитительно. Поверьте, для меня было величайшей радостью, утешением и отрадой узнать, в какое музыкальное общество я попала. Жить не могу без музыки. Она для меня как воздух! Я так привыкла к музыкальному обществу в Мейпл-Гроув и в Бате, что отказаться от музыки было бы жертве подобно. Я так честно и сказала мистеру Э., когда он заговорил со мной о будущем доме и выразил опасение, что его образ жизни может оказаться для меня слишком уединенным, а домик – чересчур невзрачным. Конечно, он ведь знал, к какой жизни я привыкла… Но, знаете, когда он об этом заговорил, я честно ему призналась, что от света я откажусь легко – все эти вечера, балы, спектакли… нет, уединения я не страшусь. Мне посчастливилось иметь столь богатый внутренний мир, что светская жизнь совершенно не нужна, я прекрасно могу обойтись без нее. Тем, у кого внутренний мир беден, приходится хуже, но мне повезло быть более независимой. И неважно, меньше ли будут комнаты, чем те, к которым я привыкла. Уж на такие, говорю, жертвы, смею надеяться, я готова. В Мейпл-Гроув, конечно, я привыкла к роскоши, однако сразу же заверила мистера Э., что для счастья мне не нужны ни два экипажа, ни просторные хоромы. «Но, – говорю, – честно признаться, без музыкального общества я жить не смогу. Ничего мне больше и не надо, но без музыки!.. Без музыки жизнь моя опустеет».
– И мистер Элтон, – подхватила Эмма с улыбкой, – конечно же, поспешил вас заверить, что в Хайбери весьма и весьма музыкальное общество. Надеюсь, вы простите ему, если он из добрых побуждений несколько нас перехвалил.
– Нет-нет, что вы, я полностью его суждению доверяю. И я рада оказаться в столь замечательном кругу. Надеюсь, мы устроим не один прелестный домашний концертик. Мне кажется, мисс Вудхаус, нам с вами стоит основать музыкальный кружок и собираться каждую неделю у вас или у нас. Как вам такая мысль? Если за это возьмемся мы, то наверняка к нам быстро присоединятся и другие ценители. А как это будет полезно для меня! Сей кружок станет мне поощрением играть побольше, а то ведь, сами понимаете, замужние женщины, как бы это ни было грустно, часто забрасывают музыку.
– Но вы так чрезвычайно любите музыку, что вам такая опасность, разумеется, не грозит?
– Очень на это надеюсь, но при одном только взгляде на знакомых аж в дрожь бросает. Селина вообще перестала играть, даже близко к инструменту не подходит, а ведь играла так прелестно. И миссис Джеффрис тоже, в девичестве Клара Партридж, и сестры Милман – нынче миссис Берд и миссис Купер, да всех и не перечислишь. Ей-богу, аж страх берет. Я раньше на Селину сердилась, но теперь начинаю понимать, что у замужней женщины и без того полно хлопот. Вот, к примеру, сегодня с утра я целых полчаса с экономкой разговаривала.
– Но такие вещи, – сказала Эмма, – быстро входят в привычку…
– Ну посмотрим, – посмеиваясь, ответила миссис Элтон.
Эмма не знала, что и ответить на столь твердую решимость позабыть о музыке. Спустя мгновение миссис Элтон заговорила о другом.
– Мы заглянули в Рэндаллс, – начала она, – и застали чету дома – приятнейшие люди, как мне показалось. Очень мне понравились. Мистер Уэстон – замечательный человек и, поверьте, уже стал моим любимцем. А в миссис Уэстон столько неподдельной доброты, и есть нечто такое материнское, такое душевное, что сразу к ней располагает. Она, кажется, была вашей гувернанткой?
От таких разговоров Эмма едва ли не потеряла дар речи, однако миссис Элтон и без ее ответа уже продолжала:
– Зная об этом, я так удивилась! Она держится словно настоящая леди! Действительно благородная дама.
– Миссис Уэстон, – сказала Эмма, – всегда отличалась хорошими манерами – благопристойными, скромными и изысканными. Она служит наилучшим образцом для подражания любой юной даме.
– И как вы думаете, кто пришел, пока мы были там?
Эмма растерялась. Вопрос был поставлен так, будто речь идет о каком-то старом знакомом. И как тут можно угадать?
– Найтли! – воскликнула миссис Элтон. – Собственной персоной! Ну не удача ли? Я ведь никогда его прежде не видела, да и на днях он заходил к нам, когда меня не было дома. А мне так хотелось познакомиться с близким приятелем мистера Э. Столько раз он упоминал «своего друга Найтли», что мне аж не терпелось его увидеть. Следует отдать должное моему caro sposo[12]: такого человека и другом назвать не стыдно. Найтли – настоящий джентльмен. Он мне очень понравился. Определенно производит впечатление человека благородного.
К счастью, гостям пришла пора уходить. Эмма наконец смогла выдохнуть. Как только они вышла за дверь, ею овладела буря чувств:
«Невыносимая женщина! Куда хуже, чем я предполагала. Совершенно невыносимая! Найтли! Подумать только: Найтли! Никогда его прежде не видела и вдруг зовет его Найтли! И ах, какое открытие – он джентльмен! Наглая выскочка, грубая простачка, со своими этими «мистер Э.», и «caro sposo», и «богатым внутренним миром», со всем этим нахальством, притворством и позерством. Надо же, открыла вдруг, что мистер Найтли – джентльмен! Сомневаюсь, что он бы согласился, будто и она особа благородная. Я ушам своим поверить не могла! Да еще и предположить, что мы с ней могли бы вместе основать музыкальный кружок! Что мы могли бы стать близкими подругами! А миссис Уэстон! Она, видите ли, удивилась, что женщина, воспитавшая меня, оказалась настоящей леди! Просто кошмар. Я таких людей еще не встречала. Во много раз хуже моих ожиданий. С Харриет ее даже сравнить стыдно. Ах! А что бы Фрэнк Черчилль сказал, увидев ее! Как бы он разозлился, как бы позабавился! Ох! Ну вот, снова я о нем вспоминаю. Всегда первым приходит на ум! Как я себя этим выдаю! Все время вспоминаю о Фрэнке Черчилле!»
Все эти мысли в одно мгновение пронеслись у нее в голове, и к тому времени, когда ее отец наконец пришел в себя после вызванной визитом Элтонов суеты и заговорил, Эмма несколько успокоилась и была готова его выслушать.
– Что ж, голубушка, – не спеша начал он, – по первому впечатлению она кажется весьма милой молодой особой. Полагаю, о тебе она прекрасного мнения. Говорит несколько торопливо. Это даже режет слух. Но я, пожалуй, слегка придираюсь, мне вообще незнакомые голоса не нравятся, да и никто не говорит так славно, как ты и бедняжка мисс Тейлор. Впрочем, она мне показалась весьма любезной, благовоспитанной молодой особой, и, я не сомневаюсь, она будет для мистера Элтона прекрасной женой. Хотя, по-моему, лучше бы он не женился. Я как мог извинился за то, что еще не нанес им визит по случаю столь счастливого события, и выразил надежду, что смогу зайти к ним летом. А следовало бы сейчас. Невежливо не почтить вниманием новобрачную. Ах! Если бы не мое худое здоровье – как это печально! Но мне совершенно не нравится поворот на Пастырскую дорогу.
– Сэр, я уверена, что ваши извинения были приняты. Мистер Элтон прекрасно все понимает.
– Да, но как же дама, как же новобрачная… Мне следовало засвидетельствовать ей свое почтение. Нехорошо получилось.
– Но, папа, вы ведь такой противник брака, с чего вдруг волноваться, что вы не засвидетельствовали свое почтение новобрачной? Подумайте, как это выглядит. Вы словно поощряете к женитьбе и других.
– Нет, милая, я никогда никого к браку не поощрял, но оказать должное внимание даме – а тем более новобрачной – это долг любого порядочного человека. И ей полагается внимание особое. Понимаешь, голубушка, новобрачная в любом обществе важнее других, кем бы они ни были.
– Ну, папа, если уж это, по-вашему, не поощрение… Никогда не ожидала от вас, что вы станете потакать тщеславию бедных девиц.
– Душенька, ты меня не понимаешь. Речь ведь идет о простой вежливости и хорошем тоне, и это никак не связано с поощрением браков.
Эмма не стала отвечать. Ее отец только терял спокойствие, но никак не был способен понять ее. Она снова задумалась обо всех грехах миссис Элтон, и долго еще они занимали ее мысли.
Глава XV
Дальнейшее знакомство с миссис Элтон мнения Эммы не изменило. Ее наблюдения оказались верны. Миссис Элтон была ровно такой, какой она показалась ей после второй встречи: напыщенной, самонадеянной, бесцеремонной, невежественной и невоспитанной. Она была недурна собой, обладала приемлемыми манерами, однако особым умом не отличалась и оттого мнила себя величайшим знатоком света, призванным оживить и озарить своим прибытием деревенскую глушь. Она была уверена, что, будучи мисс Хокинс, занимала невероятно значимое положение в обществе, а став миссис Элтон, возвысилась еще больше.
Мистер Элтон, по всей видимости, считал так же. На его лице было написано не просто счастье, но гордость. Казалось, мысленно он поздравлял себя с тем, что ему удалось привезти в Хайбери женщину, с которой даже мисс Вудхаус не сравнится. И большая часть ее новых знакомых, склонные все одобрять и, подобно мисс Бейтс, не умеющие осуждать, решили, что раз миссис Элтон выставляет себя столь умной и во всех отношениях приятной особой, значит, такая она и есть. Они были ею довольны и, как и полагалось, беспрестанно нахваливали. Мисс Вудхаус тем временем ни с кем не спорила и благосклонно повторяла свои первые комплименты: «весьма любезна» и «изысканно одевается».
В некотором смысле миссис Элтон стала даже хуже. Ее чувства по отношению к Эмме переменились. Вероятно, оскорбленная тем равнодушием, с которым были встречены ее попытки сдружиться, она теперь охладела и отдалилась, и хотя Эмма такой перемене была только рада, сопутствующая недоброжелательность вызывала в ней еще большую неприязнь. К тому же они оба – и миссис Элтон, и ее муж – ужасно вели себя с Харриет. Они держались пренебрежительно и насмешливо. Эмма надеялась, что такое отношение поможет скорому исцелению подруги, но они обе догадывались, чем именно вызвано их поведение, и потому были сильно раздосадованы. Не приходилось сомневаться, что во время их откровений привязанность бедняжки Харриет стала подношением во имя супружеской сплоченности, и очень вероятно, что Эмма и ее роль во всей этой истории были выставлены в самом неблагоприятном свете, в то время как мистер Элтон – в самом выгодном. Разумеется, они оба теперь были настроены против нее. Когда иные предметы для разговоров заканчивались, Элтоны, вероятно, начинали вместе бранить мисс Вудхаус и, не смея открыто показать враждебность к ней, с удовольствием выказывали всю свою высокомерность в общении с Харриет.