– А, так вот вы о чем?.. Что ж, поздно спохватились. Мистер Коул мне еще недель шесть назад об этом намекнул.
Он замолчал. Эмма почувствовала, как миссис Уэстон слегка наступила ей на ногу. Она не знала, что и думать. Тут мистер Найтли продолжил:
– Однако этого, уверяю вас, не случится. Посмею предположить, что мисс Фэрфакс не приняла бы моего предложения, а сам я вполне уверен, что никогда бы ей его и не сделал.
Эмма, в свою очередь, довольно сильно наступила на ногу миссис Уэстон, а вслух, обрадовавшись, воскликнула:
– Вы, мистер Найтли, попусту не болтаете! За это я ручаюсь.
Мистер Найтли ее как будто не услышал. Он задумался и вскоре заговорил, явно чем-то недовольный:
– Так вы, стало быть, задумали, что я должен жениться на Джейн Фэрфакс?
– Нет-нет, отнюдь. Вы так меня упрекали за сватовство, что я бы себе сей вольности в отношении вас не позволила. Мои слова совершенно ничего не значат. Такие предположения, знаете, строятся просто так, не всерьез. Ах, нет, право! Ни за что бы я не хотела женить вас на Джейн Фэрфакс или еще на какой-нибудь Джейн. Как бы вы тогда приходили к нам в гости и спокойно с нами беседовали?
Мистер Найтли снова задумался. В итоге он сказал:
– Нет, Эмма, не думаю, чтобы однажды меня поразила степень моего восхищения. Уверяю вас, я никогда подобным образом о ней не думал. – И, помолчав еще немного, добавил: – Джейн Фэрфакс – очаровательная девушка, но даже она несовершенна. У нее есть один недостаток. Мужчине хотелось бы видеть в жене более открытый нрав.
Эмма, понятное дело, обрадовалась, что у Джейн Фэрфакс есть недостатки.
– Стало быть, – произнесла она, – вы быстро мистера Коула разуверили?
– Да, очень быстро. Он сделал тонкий намек, я сказал, что он ошибается, он извинился и больше ничего не говорил. Коул не пытается выставить себя мудрее или проницательнее соседей.
– Как от него отличается миссис Элтон, которая старается казаться и мудрее, и проницательнее всех на свете! Интересно, как она говорит о Коулах, как их называет? Какое бесцеремонное и непристойное прозвище она им придумала? Вас она зовет «Найтли» – а мистера Коула? Словом, нечего мне удивляться, что Джейн Фэрфакс принимает ее любезности и соглашается на ее общество. Миссис Уэстон, ваш довод кажется мне самым разумным. Я скорее поверю в соблазн сбежать от мисс Бейтс, чем в торжество разума мисс Фэрфакс над миссис Элтон. Не думаю, что миссис Элтон способна признать себя ниже кого-либо хоть в мыслях, хоть на словах, хоть на деле и что ее может сдерживать что-то, помимо собственных скудных представлений об этикете. Трудно представить, чтобы она не оскорбляла гостью ежеминутными похвалами, ободрениями и предложениями помощи, не расписывала без умолку свои великолепные планы: от поисков для нее постоянного дома до приглашений на восхитительные поездки по окрестностям в их чудесном ландо.
– Джейн Фэрфакс умеет чувствовать, – сказал мистер Найтли, – в бесчувствии ее не упрекнешь. Причем чувствует она сильно, а ее нраву свойственны столь прекрасные черты, как выдержка, терпение и самообладание, но ей недостает открытости. Она сдержанна, даже более сдержанна, чем раньше, – а мне нравится открытый нрав. Нет, пока Коул не намекнул на мои якобы чувства, мне такое и в голову не приходило. Я всегда с восхищением и удовольствием виделся и беседовал с Джейн Фэрфакс, однако ничего иного у меня в помыслах не было.
– Ну, миссис Уэстон, – с торжеством проговорила Эмма, когда мистер Найтли ушел, – что вы теперь скажете по поводу женитьбы мистера Найтли на Джейн Фэрфакс?
– А я скажу, милая Эмма, что он настолько занят мыслями о том, как в нее не влюблен, что я не удивлюсь, если в конце концов он все-таки в нее влюбится. Только не бейте меня.
Глава XVI
Все знакомые мистера Элтона из Хайбери и его окрестностей с готовностью уделяли ему и его даме всяческое внимание в честь их женитьбы. Чету то и дело приглашали на званые обеды и ужины, и вскоре миссис Элтон могла похвастать тем, что у них нет ни одного свободного денечка.
– Вот как, – говорила она. – Теперь я понимаю, какую жизнь мне предстоит здесь вести. Честное слово, мы так совсем загуляем. Кажется, приглашать нас сейчас модно. Если такова жизнь в глуши, то нет в ней ничего ужасного. Представляете, у нас все дни с понедельника по субботу заняты! Тут даже с небогатым внутренним миром скучать было бы некогда.
Принимались все приглашения. В Бате миссис Элтон привыкла к званым ужинам, а в Мейпл-Гроув – к обедам. Она несколько поразилась тому, что в Хайбери никто не устраивает второй гостиной, что печенья выкладывают так мало, а мороженого не предлагают вовсе. Миссис Бейтс, миссис Перри, миссис Годдард и остальные сильно отстали от светских обычаев, но скоро она покажет им всем, как следует устраивать приемы. Весной она отплатит за их любезные приглашения, устроив один блестящий званый вечер: на каждом игральном столике будут стоять свои свечи и лежать новенькая колода карт, а слуги, специально нанятые по случаю, будут обносить гостей угощениями в нужный час и в должном порядке.
Эмма, в свою очередь, не могла не устроить званый обед в честь Элтонов в Хартфилде. Ни в коем случае нельзя отставать от других, а то ее, не дай бог, заподозрят в столь жалком чувстве, как обида. Следовательно, обеду быть. Эмме понадобилось всего десять минут, чтобы убедить мистера Вудхауса, и он согласился, высказав лишь свое обыкновенное нежелание сидеть во главе стола и оставив Эмме тяжкие раздумья о том, кто бы мог занять его место.
Зато насчет списка гостей долго думать не пришлось. Помимо Элтонов, пригласить следовало Уэстонов и мистера Найтли – тут сомнений быть не могло, однако восьмой за столом всегда неизбежно становилась Харриет, и в этот раз Эмма не почувствовала той обычной радости, с которой она всегда приглашала ее в Хартфилд. Когда же Харриет попросила позволения не приходить, Эмма очень обрадовалась. Подруга сказала ей, что предпочла бы по возможности избегать компании мистера Элтона – ей все еще тяжко видеть его с очаровательной женой, и если мисс Вудхаус не расстроится, то она лучше останется дома. О большем Эмма и мечтать не могла. Ее восхитила воля подруги, ведь она знала: Харриет действительно нужно собраться с духом, чтобы отказаться от приглашения в гости и остаться дома. Теперь Эмма могла пригласить ту, кого и хотела бы видеть за столом восьмой, – Джейн Фэрфакс. После беседы с миссис Уэстон и мистером Найтли в ней, как никогда прежде, заговорила совесть. Слова мистера Найтли запали ей в голову. Он сказал, что никто, кроме миссис Элтон, Джейн Фэрфакс внимания не оказывает.
«Это правда, – думала Эмма, – во всяком случае, что касается меня – а именно меня он и имел в виду. И мне очень стыдно. Ведь мы ровесницы и всю жизнь знакомы… Следовало мне быть с нею дружелюбнее. А теперь мне ей ни за что не понравиться. Я слишком долго ею пренебрегала. Но я стану оказывать ей больше внимания, чем прежде».
Все приглашенные с удовольствием ответили согласием. Однако на этом подготовка к обеду не закончилась. Выяснилось одно неудачное обстоятельство. Было условлено, что весной два старших сына Найтли на несколько недель приедут погостить у дедушки и тетки, и вот теперь их отец готов был привезти детей и сам остаться в Хартфилде на целый день – и именно в дату званого обеда. Дела никак не позволяли ему перенести планы, и отец с дочерью несколько забеспокоились. Мистер Вудхаус и без того боялся, что его нервы едва выдержат восемь человек за столом, а теперь добавлялся девятый гость, причем тот, как предвидела Эмма, будет не сильно рад, приехав в Хартфилд всего на двое суток и тут же угодив на званый обед.
Отца было успокоить легче, чем саму себя. Она убедила его: хоть гостей теперь и девять, но мистер Джон Найтли всегда столь мало говорит, что шума за столом не прибавится. Сама Эмма несколько расстроилась, понимая, что теперь напротив нее окажется не старший из братьев, а младший, и ей придется терпеть его хмурые взгляды и односложные ответы.
События складывались благоприятнее для мистера Вудхауса, нежели для его дочери. Джон Найтли приехал, однако мистера Уэстона неожиданно попросили уехать в город по делам – причем именно в условленный день. Он сообщил, что вечером, может, еще успеет заехать в Хартфилд, однако обед точно пропустит. Тем не менее мистер Вудхаус совершенно ни о чем не волновался, к ним в гости наконец приехали малыши Найтли, а зять к новости об обеде отнесся с философским спокойствием, так что даже Эмма несколько успокоилась.
Наступил назначенный день, все гости пришли вовремя, а мистер Джон Найтли, казалось, с самого начала решил вести себя как нельзя любезнее. Вместо того чтобы в ожидании ужина удалиться с братом к окну, он завел беседу с мисс Фэрфакс. За миссис Элтон, разряженной в кружева и жемчуга, он наблюдал, но молча и лишь для того, чтобы рассказать потом все Изабелле, мисс Фэрфакс же была знакомой старой и тихой, с ней он мог и поговорить. Тем же утром, еще до завтрака, они на прогулке с сыновьями встретили ее, как раз когда начал накрапывать дождик. Теперь же вполне естественным было сказать несколько учтивых слов по этому поводу:
– Мисс Фэрфакс, надеюсь, вы не слишком далеко зашли сегодня утром, а иначе, боюсь, промокли бы насквозь. Мы сами едва успели добежать до дома. Надеюсь, вы тоже сразу поспешили назад.
– Я только сходила на почту, – ответила она, – и успела вернуться домой еще до того, как дождь пошел сильнее. Я всегда хожу на почту, когда приезжаю в Хайбери. Так и другим помогаю, и сама нахожу повод выйти на улицу. Мне полезны прогулки до завтрака.
– Только не под дождем, полагаю.
– Да, но когда я вышла, дождя еще совсем не было.
Мистер Джон Найтли улыбнулся и продолжил:
– Другими словами, вы все-таки предпочли совершить свою прогулку. Когда мы с вами встретились, вы и шести ярдов от двери дома не отошли, а Генри с Джоном к тому времени уже и счет каплям потеряли. В определенные годы нашей жизни почта несет в себе особое очарование. Когда вы доживете до моего возраста, то поймете, что ни одно письмо не стоит того, чтобы идти за ним под дождем.