Эмма — страница 51 из 81

– Вот и апрель на дворе! – заявила она. – Начинаю за вас волноваться. Вот-вот – и июнь наступит.

– Я никогда не ставила себе сроком июнь или какой-то другой месяц – только ждала лета.

– Неужели вы совсем ни о каком месте не слышали?

– Я еще не справлялась, и думать об этом пока что рано.

– Ах, но милая моя! Как бы потом не оказалось слишком поздно. Вы не осознаете, как трудно найти именно то место, которое вам подойдет.

– Я не осознаю! – воскликнула Джейн, покачивая головой. – Дорогая миссис Элтон, вряд ли кто-либо размышлял об этом больше меня.

– Но у вас нет моего знания света. Вы не знаете, сколько все время желающих попасть на лучшие места. В Мейпл-Гроув я тому видела далеко не один пример. У миссис Брэгг, кузины мистера Саклинга, отбою не было от гувернанток: все хотели попасть именно к ней, потому что их семейство вращается в высшем обществе. У них в классной комнате восковые свечи! Нетрудно представить, какое завидное место! Как бы мне хотелось устроить вас именно к ней.

– К середине лета в Лондон вернутся полковник и миссис Кэмпбелл, – ответила Джейн. – Некоторое время я пробуду у них, уверена, они этому будут рады. Ну а после уже распоряжусь своей судьбой. До тех же пор, прошу, не утруждайтесь наведением справок.

– Утруждаться! Да, я понимаю ваше стеснение. Вы боитесь меня обременить, но, уверяю, дорогая моя Джейн, даже Кэмпбеллов не заботит ваша судьба так, как меня. На днях же напишу миссис Партридж и дам ей строгий наказ следить, не подвернется ли чего-нибудь подходящего.

– Благодарю, но все же, пожалуйста, не пишите ей об этом. Я не хочу никого утруждать раньше времени.

– Но, милое мое дитя, время бежит быстро. Вот уже апрель, а потом и июнь, и июль, а нам с вами такое дело предстоит. Ваша неопытность меня воистину поражает! Не каждый день бывает свободно место, которого вы заслуживаете и которого пожелали бы для вас друзья. Такой дом в одночасье не найдешь. Да, нам теперь же – теперь же! – нужно начинать наводить справки.

– Прошу меня простить, миссис Элтон, но это ни в коем случае не входит в мои намерения. Я сама еще нигде не справлялась и не хотела бы, чтобы о сем хлопотали мои друзья. Когда я определюсь со временем, то без труда найду себе работу. В Лондоне есть такие учреждения, куда можно обратиться и очень скоро получить ответ. Учреждения для торговли, так скажем, не человеческой плотью, но человеческим умом.

– Ах! Милая моя! Человеческой плотью! Да что вы такое говорите! Ежели вы имеете в виду работорговлю, то, уверяю вас, мистер Саклинг всегда выступал за ее отмену.

– Я не это имела ввиду, у меня и в мыслях не было работорговли, – заметила Джейн. – Поверьте, я говорила лишь о подборе гувернанток – деле, бесспорно, менее совестном для тех, кто им занимается, однако что касается самих несчастных жертв – здесь я ничего утверждать не берусь. Впрочем, я лишь хотела сказать, что такие учреждения существуют и с их помощью я, несомненно, очень быстро найду что-нибудь сносное.

– Сносное! – повторила миссис Элтон. – При вашей скромности и застенчивости «что-нибудь сносное» вас, вероятно, и удовлетворит, однако совершенно не порадует ваших друзей: согласившись на первое подвернувшееся предложение, вы попадете в какую-нибудь простую, заурядную семью, которой не доступны ни высший круг, ни наилучшие радости изящной жизни.

– Вы очень любезны, но мне все это совсем неважно. Я не стремлюсь попасть в богатый дом – наоборот, пожалуй, в подобном месте я стану лишь сильнее чувствовать свое отличие, тяжелее страдать от сего осознания. Для меня достаточно найти место в семье благородной.

– Знаю, знаю я вас, вас смиритесь с чем угодно. Но мне позвольте бо́льшую щепетильность, и я уверена, что добрые Кэмпбеллы тоже встанут на мою сторону. С вашими-то талантами вы заслуживаете права вращаться в высших кругах. Да одно только музыкальное образование позволит вам называть свои собственные условия, требовать столько комнат, сколько вы пожелаете, и участвовать в жизни семьи столько, сколько вы захотите… вернее… я не уверена… вот если бы вы еще играли на арфе… но вы ведь не только прекрасно играете, но еще и прекрасно поете! Да, я твердо уверена, что даже без арфы вы на все это имеете право. Ни я, ни Кэмпбеллы не успокоимся, пока вы не будете устроены в самое восхитительное, достойное и удобное место.

– Не сомневаюсь, что в данном случае можно поставить «восхитительный», «достойный» и «удобный» в один ряд, – отозвалась Джейн, – они будут между собою равны. Однако я и правда не хочу, чтобы для меня сейчас что-то подыскивали. Я чрезвычайно признательна вам, миссис Элтон, и всем, кто неравнодушен к моему положению, однако я вполне серьезно настроена подождать до лета. Еще на два-три месяца я останусь на том же месте и в том же положении, что и теперь.

– И я, уверяю вас, вполне серьезно настроена все время быть начеку и друзьям своим накажу держать ухо востро, чтобы не пропустить идеального места, – весело ответила миссис Элтон.

В таком духе она все болтала и болтала, пока в комнату не вошел мистер Вудхаус. Тут тщеславие ее обратилось к другой теме, и Эмма услышала, как миссис Элтон все тем же полушепотом сообщила Джейн:

– А вот и мой старенький почитатель! Подумать только, какая учтивость – пришел, не дожидаясь других мужчин! Ну что за душка! Ах, уверяю вас, он мне чрезвычайно нравится. Восхищаюсь этой причудливой старомодной обходительностью. Она мне куда больше по душе, чем современная развязность; современная развязность мне отвратительна. Но милый старый мистер Вудхаус! Слышали бы вы, какими любезностями он осыпал меня за обедом. Ах, уверяю вас, мой caro sposo даже заревновал бы. Видно, я теперь его любимица – он даже отметил мое платье. А вам как? Это Селина выбирала. Кажется, красивое, вот только не уверена, не слишком ли оно пестро разукрашено? Мне совершенно не хочется показаться вычурной, всякие рюшечки – это же воистину ужас! Но сейчас я по-настоящему обязана быть нарядной. Все-таки новобрачной следует одеваться как новобрачной, хотя мне по вкусу больше простота. Незатейливое платье во много раз лучше роскошного. Но, полагаю, не многие со мной согласятся. Мало кто ценит простоту наряда, всем лишь бы попышнее да понаряднее. А может, мне такие рюшечки на мое поплиновое платье добавить? Такое, белое с серебром. Как думаете?

Только все гости снова собрались в гостиной, как приехал мистер Уэстон. Он вернулся домой к позднему обеду и сразу после пришел в Хартфилд. Те, кто хорошо был знаком с его привычками, не удивились, однако все равно немало обрадовались. Мистер Вудхаус был столь же доволен его видеть, сколь до этого огорчен необходимостью принимать так много гостей. Лишь Джон Найтли был повергнут в немое изумление. Да чтобы человек, который после трудового дня в Лондоне мог спокойно провести остаток вечера дома, снова отправился в люди и прошагал полмили до чужого дома ради того, чтобы до позднего часу сидеть в большой компании, расточая любезности и выслушивая шумные разговоры… Сие в его голове просто не укладывалось. Человек, который с восьми утра был на ногах и заслужил теперь право отдохнуть, который весь день вынужден был разговаривать и теперь мог спокойно помолчать, который вытерпел множество людей и мог насладиться одиночеством! И этот человек оставляет тишину и спокойствие родного очага ради того, чтобы отправиться в свет по холоду, по апрельской слякоти! Если бы он пришел за своей женой и тут же с ней удалился – то это еще можно было бы понять, но ведь нет! Теперь все гости только задержатся еще больше! Джон Найтли с изумлением его оглядел, затем пожал плечами и заявил:

– Да уж, такого я не ожидал даже от него.

Мистер Уэстон тем временем, совершенно не подозревая, какое возмущение вызвало у некоторых его появление, как всегда, веселый и бодрый, пользовался правом на всеобщее внимание – ведь он целый день провел в отъезде! Он любезно поздоровался с остальными гостями и, убедив жену, что хорошо пообедал, а ни одно из ее тщательных наставлений слугам не было позабыто, и рассказав все лондонские новости, перешел к делам семейным. Обращался он при этом лишь к миссис Уэстон, но был совершенно уверен, что послушать интересно будет всем. Мистер Уэстон протянул жене письмо, которое перехватил по дороге и взял на себя смелость вскрыть. Оно было от Фрэнка и адресовалось миссис Уэстон.

– Прочтите, прочтите же, – сказал он, – вам понравится. Там всего несколько строк, много времени не займет. И Эмме прочитайте.

Дамы вместе склонились над письмом, а он тем временем с довольной улыбкой продолжал говорить, слегка понизив голос, однако так, чтобы все могли все равно слышать:

– Ну видите! Он приезжает! Замечательная новость, по-моему. Ну, что вы скажете? А я ведь говорил, что скоро он снова приедет, говорил же я! А вы, милая моя Энн, все не верили. Они на следующей неделе приедут в Лондон, а то, может, и раньше – она, знаете ли, ужасно нетерпелива, коли ей что-то в голову взбредет, нетерпелива, как сам лукавый. Вероятнее всего, они приедут в Лондон уже завтра или в субботу. А болезни ее – это все, конечно, оказалось пустое. Как прекрасно, что Фрэнк снова навестит нас, что он поселится столь близко! Они в город обычно приезжают надолго, и он половину времени будет проводить у нас. Все как мне хотелось. Ну как, хорошие ведь новости? Дочитали? А Эмма прочла? Тогда уберите, уберите его, мы потом все обсудим, не сейчас. А остальным я просто передам суть в двух словах.

Его жена новости очень даже обрадовалась. Она выказывала удовольствие и на словах, и всем своим видом. Миссис Уэстон была счастлива, осознавала, что она счастлива, и этого не скрывала. Ее поздравления мужу звучали тепло и открыто, чего не могла позволить себе Эмма. Пытаясь оценить собственные чувства и понять, охватило ли ее душу смятение, она заключила, что новость ее, можно сказать, взволновала.

Но мистер Уэстон на радостях утратил свою наблюдательность. Ему так хотелось поделиться известием с остальными своими друзьями – которые, впрочем, находясь в той же комнате, наверняка и так уже все слышали, – что он удовольствовался ее краткими поздравлениями и поскорее поспешил к другим гостям.