я, я подожду, но пахнет так вкусно, что уже действительно не терпится.
Во время ужина у Эммы не было возможности поговорить с мистером Найтли, но, как только они все вернулись в бальную залу, она взглядом подозвала его к себе и поблагодарила. Он горячо осудил непростительно грубое поведение мистера Элтона и не менее пылко высказался о взглядах миссис Элтон.
– Они не только Харриет хотели обидеть, – сказал он. – Эмма, как это они стали вашими врагами?
Он посмотрел на нее со знающей улыбкой и, не получив ответа, добавил:
– Во всяком случае, ей-то сердиться на вас не за что… Вы, конечно, на мою догадку ничего не скажете, но сознайтесь, Эмма, вы ведь хотели женить его на Харриет.
– Да, – созналась Эмма, – и они не могут мне этого простить.
Мистер Найтли покачал головой, но чувствовалось в этом жесте некое доброе потворство.
– Не буду вас бранить. Предоставлю это вашей совести, – только и сказал он.
– И вы доверитесь такой угоднице? Разве может моя тщеславная душа сказать мне, что я не права?
– Нет, но у вашей души есть и вдумчивая сторона. Покуда тщеславная сбивает вас с верного пути, вдумчивая помогает это заметить, я уверен.
– Признаю, я глубоко ошибалась насчет мистера Элтона. Ему присуща мелочность, которую вы, в отличие от меня, увидели сразу. Я была совершенно убеждена, что он влюблен в Харриет. К этому привел целый ряд грубых заблуждений!
– А я, в награду за это признание, отдам вам должное: вы выбрали ему куда лучшую невесту, чем он сам. Харриет Смит обладает некоторыми превосходными качествами, коих миссис Элтон напрочь лишена. Искренняя, бесхитростная и безыскусная девушка – такую любой мужчина, не лишенный здравого смысла и вкуса, предпочел бы такой вот миссис Элтон. Да и разговор с ней вести куда интереснее, чем я предполагал.
Эмма с большим удовольствием выслушала эти слова… Тут их беседу прервал суетливый мистер Уэстон, который принялся зазывать всех продолжить танцы.
– Пойдемте, мисс Вудхаус, мисс Отуэй, мисс Фэрфакс, что ж это такое? Пойдемте, Эмма, подайте всем пример. Все ленятся! Все засыпают!
– Я всегда готова, – сказала Эмма.
– С кем будете танцевать? – осведомился мистер Найтли.
Она немного замялась, но затем ответила:
– С вами, если вы меня пригласите.
– Вы позволите? – спросил он, протягивая ей руку.
– Разумеется. Вы показали, что прекрасно танцуете, и мы все-таки не такие уж и брат с сестрой, чтобы это показалось неприличным.
– Брат с сестрой! Отнюдь.
Глава III
Их маленькое объяснение с мистером Найтли доставило Эмме значительное удовольствие. Оно стало одним из приятнейших воспоминаний о бале, которым она предавалась на следующее утро, прогуливаясь по лужайке. Она была чрезвычайно рада, что они пришли к столь доброму согласию относительно Элтонов и что их мнения насчет мужа и жены совпали. Его же похвалы в сторону Харриет доставили ей исключительное наслаждение. Нахальство Элтонов, грозившее было испортить весь вечер, повлекло за собой самые радостные события и дало Эмме надежду на еще одно отрадное последствие – полнейшее исцеление Харриет от ее слепого увлечения. И надежда эта была не пустой: Эмма вспомнила, как сама Харриет рассказывала ей о произошедшем, когда они покидали бальную залу. Она словно прозрела и наконец увидела, что мистер Элтон совсем не то совершенное создание, за которое она его принимала. Мания прошла, и Эмма уже не боялась, что сердечко Харриет забьется чаще от какой-нибудь опасной учтивости с его стороны. Она была уверена, что Элтоны еще не раз оттолкнут ее своими недобрыми чувствами и подчеркнутым пренебрежением. Харриет образумилась, Фрэнк Черчилль не так уж и влюблен, а мистер Найтли настроен миролюбиво – какое счастливое лето у нее впереди!
Фрэнка Черчилля этим утром она не ждала. Он предупредил, что не сможет позволить себе удовольствие заглянуть в Хартфилд, поскольку обязан быть дома к обеду. Эмму это не расстроило.
Обдумав все эти обстоятельства и приведя в порядок мысли, она как раз поворачивала к дому, чтобы со свежей головой посвятить себя малышам племянникам и их дедушке, когда внезапно тяжелые кованые ворота распахнулись. То были два гостя, которых она совершенно не ожидала увидеть вместе: Фрэнк Черчилль и опирающаяся на его руку Харриет – да-да, Харриет! Эмма сразу поняла, что произошло нечто исключительное. Харриет была бледной и испуганной, а Фрэнк Черчилль старался ее приободрить… От ворот до двери дома было всего ярдов двадцать, и как только они втроем оказались в прихожей, Харриет опустилась на стул и немедленно лишилась чувств.
Коль скоро юная дама падает в обморок, ее необходимо привести в чувство. Затем надлежит расспросить, что же привело к столь неожиданным обстоятельствам. Дело это, разумеется, очень увлекательное, однако томительное неведение длится недолго. Всего через несколько минут Эмма знала все.
Мисс Смит вместе с мисс Бикертон, еще одной пансионеркой миссис Годдард, которая тоже была на балу, вышли прогуляться и свернули на дорогу на Ричмонд. Там-то, несмотря на ее многолюдность и, следовательно, безопасность, они и попали в беду. Где-то в полумиле от Хайбери дорога делала крутой поворот и под сенью густых вязов на долгое время становилась весьма пустынной. Пройдя немного вперед, девицы вдруг увидели, что на придорожной лужайке расположился цыганский табор. Мальчик, стоявший на страже, бросился просить у них милостыню, и мисс Бикертон, изрядно напуганная, громко закричала и, позвав за собой Харриет, вскарабкалась вверх по крутой обочине, перепрыгнула через невысокую изгородь и во весь дух пустилась бежать напрямик обратно в Хайбери. Но бедная Харриет ее примеру последовать не смогла. После танцев ее ноги сводили судороги, и первая же попытка взобраться на обочину об этом напомнила. Она оказалась так слаба, что ей, до смерти перепуганной, пришлось остаться на месте.
Неизвестно, как бы повели себя бродяги, окажись дамы похрабрее, но перед таким призывом к действию устоять трудно, и вскоре Харриет со всех сторон окружили с полдюжины детей с тучной цыганкой и крепким юношей во главе, с виду – правда, лишь с виду – крикливые и нахальные. Харриет, напуганная еще пуще прежнего, тут же пообещала дать им денег и, достав кошелек, протянула шиллинг, умоляя больше не просить и не причинять ей зла. Судорога наконец отступила, и Харриет начала, хоть и медленно, отступать, но ее ужас и кошелек привлекали цыган, и они последовали за нею, через некоторое время вновь обступив и требуя новой милостыни.
Так и застал их Фрэнк Черчилль: она вся дрожала и умоляла ее отпустить, а они кричали и наседали. По счастливой случайности он покинул Хайбери позже, что и привело его к Харриет на помощь в сию трудную минуту. Погода стояла чудесная, и ему захотелось прогуляться, а потому он велел кучеру встретить его милях в двух от Хайбери. К тому же накануне вечером Фрэнк попросил у мисс Бейтс ножницы и забыл их вернуть, так что перед отъездом вынужден был ненадолго зайти к ней. Так и вышло, что он выдвинулся позже, чем собирался. Поскольку шел мистер Черчилль пешком, цыгане даже не заметили его, покуда он не подошел к ним вплотную. Тот ужас, который навели на Харриет цыганка с мальчишкой, теперь охватил их самих – Фрэнк Черчилль напугал их до смерти. Харриет не могла вымолвить ни слова. Она взволнованно в него вцепилась и из последних сил дошла до Хартфилда. Мысль привести ее сюда принадлежала ему – о другом месте он и не подумал.
Вот это и была вся история, пересказанная им и Харриет, как только та пришла в себя и обрела дар речи. Убедившись, что с ней все в порядке, молодой человек поспешил прочь: после стольких задержек нельзя было терять ни минуты. Эмма заверила его, что сообщит миссис Годдард о состоянии Харриет – а была она уже в порядке – и расскажет мистеру Найтли, какие люди расхаживают по окрестности. С этим он и ушел, осыпанный всевозможными благодарностями.
Подобное приключение, в которое волею судьбы попадают вместе прекрасный юноша и очаровательная дама, не может не навести на определенные мысли даже самое холодное сердце и самый трезвый ум. Так, во всяком случае, решила Эмма. Неужели лингвист, грамматик или даже математик, увидев то, что видела она, став свидетелем их появления и услышав их рассказ, не почувствует, что обстоятельства будто нарочно возбудили их интерес друг к другу? А уж сколько фантазий и планов возникнет у особы со столь пылким воображением, как у Эммы! Особенно после всех тех размышлений, которым она уже давно предавалась.
Удивительно! Впервые на ее памяти в их местах случается подобная история. Ни одна девица прежде не сталкивалась с бродягами, никто даже не опасался такой встречи. И вдруг в это положение попадает именно Харриет и именно в тот час, когда именно Фрэнк Черчилль случайно проходит мимо и спасает ее! Воистину невероятно! А вспомнив, какое у них обоих сейчас благоприятное состояние ума, Эмма поразилась еще больше. Он желает избавиться от своих чувств к другой, а она только начинает исцеляться от одержимости мистером Элтоном. Казалось, все складывается в пользу самых интересных последствий. Невозможно, чтобы сие событие не подтолкнуло их друг к другу.
В те несколько минут, что Харриет еще не пришла в себя, он с большим чувством, изумленный и довольный, рассказывал об ее ужасе и простодушии, о горячности, с которой она схватилась за его руку, а когда Харриет очнулась и дополнила историю, горячо негодовал по поводу чудовищного безрассудства мисс Бикертон. Тем не менее все должно идти своим чередом, без чужих принуждений и вмешательств. Эмма не сделает ни шагу, не обронит ни одного намека. Нет, хватит с нее попыток помочь. А вот от планов – простых безобидных планов – вреда быть не может. Это ведь всего лишь мечта. А предпринимать она ничего не станет.
Сначала Эмма хотела скрыть произошедшее от отца, прекрасно понимая, в какое волнение его это повергнет, однако вскоре стало ясно, что ничего утаить не удастся. Всего за полчаса история облетела весь Хайбери. Такое событие быстро привлекает всех заядлых болтунов: молодых людей и низшие сословия, – и вскоре вся молодежь и вся прислуга счастливо и на разные лады пересказывали эту страшную новость. Про бал теперь напрочь позабыли. Бедный мистер Вудхаус весь дрожал от страха и, как и предвидела Эмма, не успокоился, пока девицы не пообещали ему больше не заходить дальше хартфилдских аллей. Его несколько утешило, что в течение дня многие соседи справлялись о нем и мисс Вудхаус – ведь соседи знали, как он любит, чтобы о нем справлялись, – а также о мисс Смит. Он имел удовольствие отвечать, что чувствуют они все себя неважно, и хотя Эмма была в прекрасном расположении духа, да и Харриет – не хуже, вмешиваться она не стала. Эмме и так, можно сказать, не повезло со здоровьем: она слишком редко болела, и если бы батюшка не выдумывал для нее недугов, то рассказывать соседям было бы нечего.