ем-то помочь, а любое недомогание открывало путь к ее сердцу. И хотя зубной врач нравился ей меньше некоего мистера Уингфилда, Изабелла охотно согласилась принять на себя заботы о Харриет. Уладив таким образом дело с сестрой, Эмма передала ее приглашение подруге, и та сразу же его приняла… Итак, недели на две она ехала в Лондон и брала для того экипаж мистера Вудхауса – все было сначала решено, а затем выполнено. Харриет благополучно добралась до Бранзуик-сквер.
Теперь Эмма могла всей душой радоваться визитам мистера Найтли и разговорам с ним. Больше ее счастье не омрачали ни чувство несправедливости, ни стыд, ни боль от осознания того, что прямо сейчас, совсем рядом с ней ее подруга терзается по ее, Эммы, вине.
Возможно, для Харриет разница между пансионом миссис Годдард и Лондоном была не столь велика, как воображала себе Эмма, но ей хотелось верить, что в Лондоне ее подругу окружают всяческие любопытные дела и развлечения, которые помогут отвлечься от мыслей о прошлом.
Освободив душу от тревог за Харриет, она не позволяла другим заботам занять их место. Ей предстоял разговор, с которым справиться могла только она: надобно было рассказать батюшке о своей помолвке. Однако Эмма решила пока что это дело отложить. Пускай сначала миссис Уэстон благополучно родит. А до того не стоит зря волновать своих близких да и самой терзаться мыслями о предстоящей беседе. Две недели отдыха и душевного покоя призваны были увенчать все счастливые и оттого весьма волнующие события.
Вскоре Эмма, как из чувства долга, так и из собственного желания, решила посвятить полчаса сего блаженного времени визиту к мисс Фэрфакс. Сходство ее положения с нынешним положением самой Эммы усиливало это стремление. Рассказывать свою тайну она не собиралась, но от осознания того, что их ждет одинаковое будущее, ей было интересно послушать все, что может рассказать Джейн.
И Эмма отправилась… Она вспомнила, как уже пыталась навестить Джейн и встретила отпор. В доме же она в последний раз была в то самое утро после поездки на Бокс-Хилл, и Джейн тогда была столь опечалена, что вызвала у Эммы сочувствие, хотя большинство ее страданий были ей еще неизвестны. Опасаясь, что по-прежнему может быть нежеланной гостьей, Эмма, хоть и знала, что хозяйки находятся дома, решила подождать внизу и велела служанке доложить о ней. Она услышала, как Пэтти объявляет о ее приходе, однако такой суматохи, как в прошлый раз, не последовало. Нет, до нее тотчас же донеслось: «Просите!» – и в следующий миг к лестнице вышла сама Джейн, будто бы иначе такую гостью встречать и нельзя. Никогда еще Эмма не видела ее столь цветущей, очаровательной и прелестной. Участие, воодушевление, теплота – теперь в ее взгляде, в ее движениях было все то, чего прежде недоставало. Она подошла к Эмме и тихо, но с большим чувством сказала:
– Мисс Вудхаус, как вы добры!.. Не могу выразить, что… Поверьте, я… Простите, никак не могу найти слов.
Эмма обрадовалась и уже готова была сама найти все нужные слова, как вдруг из комнаты донесся голос миссис Элтон, и ей пришлось свести все свои дружеские чувства и поздравления к теплому и искреннему рукопожатию.
В комнате сидели миссис Бейтс и миссис Элтон. Мисс Бейтс вышла, потому-то и стояла такая тишина. Лучше бы, конечно, миссис Элтон тут вообще не было, но Эмма была в таком хорошем настроении, что твердо решила вытерпеть кого угодно. К тому же миссис Элтон удивительно любезно с ней поздоровалась, вселив надежду, что сия случайная встреча пройдет спокойно.
Весьма скоро Эмма поняла ход мыслей миссис Элтон и причину ее не менее приподнятого, чем у самой Эммы, настроения: мисс Фэрфакс посвятила ее в свою тайну, а та вообразила, что теперь единственная все знает. Эмма сразу это увидела по ее выражению лица, а пока осведомлялась о здоровье миссис Бейтс и делала вид, что слушает ответы доброй старушки, заметила, как миссис Элтон с загадочным и торжественным видом складывает в лиловый с золотым ридикюль письмо, которое, по всей видимости, до этого читала вслух мисс Фэрфакс.
– В другой раз дочитаем, – сказала она, многозначительно кивая. – Уж нам-то с вами долго случая ждать не придется. Главное вы услышали. Я лишь хотела вас заверить, что миссис Смолридж принимает ваши извинения и не держит зла. Как она чудесно пишет! О! Прелестное создание! Вы бы в ней души не чаяли… Впрочем, ни слова более. Мы же не хотим раскрывать… Ведем себя как обычно… Тс!.. Помните строки – забыла, кто написал:
Когда заходит речь о даме,
Иными можно пренебречь вещами[18]…
А в нашем случае, дорогая, слово «дама» следует заменить на… но тс! Молчание – золото… Что-то я сегодня воистину развеселилась! Но хочу вас успокоить: по поводу миссис С. можете не волноваться… В моем изложении рассказ ее успокоил.
Стоило Эмме немного повернуть голову к миссис Бейтс и ее вязанию, как она тут же полушепотом добавила:
– Заметьте, имен я не называла… Ох, такая я осмотрительная – настоящий министр! Никто ничего и не заподозрит.
Сомнений не оставалось. При каждом удобном случае миссис Элтон старалась выставить напоказ, что ей доверен секрет. Сначала они все мирно обсудили погоду, затем здоровье миссис Уэстон, как вдруг миссис Элтон ни с того ни с сего спросила Эмму:
– Мисс Вудхаус, вы не находите, что наш маленький бойкий дружочек чудесным образом исцелился?.. Думаю, следует отдать Перри должное! – тут она бросила на Джейн многозначительный взгляд. – Честное слово, Перри поставил ее на ноги поразительно быстро!.. О! Видели бы вы – а я-то видела, – как плохо ей было совсем недавно! – Тут к Эмме обратилась с чем-то миссис Бейтс, и миссис Элтон продолжила шептать Джейн: – Не станем упоминать, что мистеру Перри помог один молодой лекарь из Виндзора, о нет! Пускай вся слава достается Перри!
– Я давно не имела удовольствия вас видеть, мисс Вудхаус, – вновь заговорила она вскоре. – С нашей поездки на Бокс-Хилл. Замечательный был день. Но чего-то ему все же недоставало. Кажется, не все… вернее, у некоторых на душе было хмуро… Во всяком случае, это мне так показалось, может, я и ошиблась. Но, как бы то ни было, в такое место хочется съездить еще раз. Как вы думаете, может, собраться нам тем же обществом и прогуляться снова на Бокс-Хилл, пока погода еще не испортилась?.. Но обязательно тем же обществом – без единого исключения.
Вскоре пришла мисс Бейтс, и Эмма невольно развеселилась, глядя на ее растерянность: она, видимо, была не уверена, что кому можно рассказывать, и в то же время сгорала от нетерпения рассказать все и всем.
– Благодарю, мисс Вудхаус, вы очень любезны… Невозможно выразить, как… Да, я вполне понимаю… будущее нашей дорогой Джейн… то есть я имею в виду… Да, чудесным образом поправилась… Как мистер Вудхаус?.. Рада слышать… Я не в силах… Какое приятное общество у нас собралось… Да, очаровательный молодой человек!.. такой друг… Я, конечно, о нашем добром мистере Перри!.. Такое внимание к Джейн!
Затем мисс Бейтс перешла к необычайно – даже для нее – восторженным благодарностям миссис Элтон, и Эмма догадалась, что, отказавшись от их предложения, Джейн обидела чету Элтонов, однако теперь все осталось в прошлом. Несколько реплик громким шепотом подтвердили эту догадку. Затем уже громче миссис Элтон сказала:
– Да, друг мой, пришла вот и сижу у вас уже столь давно, что в любом другом месте вынуждена была бы принести свои извинения. Но дело в том, что я жду своего господина и повелителя. Он обещал зайти за мной и засвидетельствовать вам свое почтение.
– Как! Неужели мы будем иметь удовольствие видеть у себя мистера Элтона?.. Как это любезно! Джентльмены ведь терпеть не могут утренних визитов, а у мистера Элтона к тому же всегда столько дел…
– Верно, верно, мисс Бейтс. Он с утра до ночи весь в делах. Люди к нему все идут и идут, то по одному делу, то по другому… То мировые судьи, то попечители бедных, то церковные старосты – все они идут к нему за советом. Как будто без него совсем ничего не могут. Я ему все время говорю: «Честное слово, мистер Э., хорошо, что ко мне не приходят. Не знаю, что сталось бы с моей живописью и моей музыкой, ежели бы у меня было столько просителей». Я их и без того непростительно забросила. Две недели уже к инструменту не подходила… Так вот, он придет, уверяю вас, он очень хотел нанести вам визит. – И, прикрыв от Эммы рот ладонью, шепотом добавила: – Поздравительный визит. Да-да! Как же без этого.
Мисс Бейтс просияла от счастья!
– Он обещал, что зайдет за мной, сразу как освободится от Найтли. Они вдвоем о чем-то совещаются… Мистер Э. у Найтли – правая рука.
Эмма подавила улыбку и лишь спросила:
– Мистер Элтон отправился в Донуэлл пешком?.. Жаркая будет прогулка.
– Нет-нет! Они в «Короне» собираются, как и всегда. Уэстон и Коул тоже там, но обычно упоминают только о тех, кто собранием руководит… Полагаю, мистер Э. и Найтли всегда все решают по-своему.
– Не ошиблись ли вы днем? – спросила Эмма. – Я почти уверена, что собрание в «Короне» должно быть завтра… Мистер Найтли вчера был в Хартфилде и, кажется, про субботу говорил.
– Нет-нет! Определенно сегодня, – резко оборвала ее миссис Элтон – разве может она ошибаться? – а затем продолжила: – Думаю, столь трудного прихода больше нигде нет. В Мейпл-Гроув мы ни о чем подобном даже не слышали.
– Приход там маленький, – заметила Джейн.
– Честное слово, дорогая, понятия не имею, потому что я и не слышала ни разу подобных разговоров.
– Однако тому есть свидетельство, вы ведь рассказывали мне про школу, где попечительствуют ваша сестра и миссис Брэгг: она маленькая – всего двадцать пять детей, – и другой в приходе нет.
– Ах, умница вы моя! И правда. Какая светлая головка! Представьте, Джейн, какое бы совершенное создание получилось, если нас с вами сложить вместе. Мою бы живость да вашу серьезность – и получился бы такой идеал! Впрочем, кое-кто уже и без того считает вас идеалом… Но тс! Об этом ни слова.