Глава XVIII
Время шло. Совсем скоро должны были приехать гости из Лондона. Предстоящая перемена Эмму беспокоила. Одним утром она как раз раздумывала, сколько ей предстоит волнений и огорчений, когда вошел мистер Найтли и отвлек ее от этих тревожных мыслей. Начал он с их обычной приятной беседы, а затем, после некоторой паузы, более серьезным тоном сказал:
– Эмма, мне нужно вам кое-что рассказать. У меня для вас новость.
– Хорошая или плохая? – поспешно спросила она, поднимая на него взгляд.
– Даже не знаю.
– А! Тогда я уверена – хорошая… По вашему лицу вижу. Вы пытаетесь сдержать улыбку.
– Боюсь, – продолжал он, стараясь сохранять строгий вид, – и очень боюсь, дорогая моя Эмма, что вам она понравится меньше.
– Вот как! И почему же?.. Не могу представить, что бы такого могло радовать и забавлять вас, что не порадует и не позабавит меня.
– Есть все-таки один вопрос, но он, надеюсь, и единственный, – ответил мистер Найтли, – на который наши взгляды не совпадают. – Он замолчал, а затем, снова улыбаясь, внимательно посмотрел на нее: – Не догадываетесь?.. Ничего не припоминаете?.. Харриет Смит.
Услышав это имя, Эмма покраснела и, сама не зная отчего, испугалась.
– Разве не пришло вам сегодня утром от нее письмо? – вскричал он. – Да, я знаю, пришло, и вы уже все знаете.
– Нет, ничего я не знаю. Говорите же, прошу вас!
– Я вижу, вы уже готовы к худшему, так вот вам ваша плохая новость: Харриет Смит выходит замуж за Роберта Мартина.
Эмма вздрогнула – подготовилась она совсем не к такому. Во взгляде ее читалось: «Не может быть!» – однако она не проронила ни слова.
– Да, именно так, – продолжал мистер Найтли. – Роберт Мартин мне сам об этом рассказал. Он полчаса назад ко мне заходил.
Она по-прежнему смотрела на него в красноречивом изумлении.
– Как я и боялся, милая моя, новость вам пришлась не по нраву… Жаль, что наши взгляды не совпадают. Но со временем это изменится. Время заставит одного из нас переменить мнение, а пока что обсуждать этот предмет надобности нет.
– Вы меня совсем не так поняли, – с трудом заставила она себя ответить. – Дело не в том, что известие меня огорчило, а в том, что я просто не могу в это поверить. Как такое возможно!.. Неужели вы хотите сказать, что Харриет Смит дала согласие Роберту Мартину? Неужели он снова сделал ей предложение? Нет, наверное, вы хотите сказать, что он собирается его сделать.
– Нет, я хочу сказать, что он его сделал, – с улыбкой решительно ответил мистер Найтли, – и получил ее согласие.
– Боже правый! – вскричала Эмма. – Однако! – и, склонившись над корзинкой с нитками, чтобы скрыть от него восторг и наслаждение, которые наверняка так отчетливо отображались на ее лице, добавила: – Ну, объясните мне теперь все, расскажите все подробности: как, где, когда?.. Все-все хочу знать. Я крайне удивлена, но, уверяю вас, не расстроена… Как… как же такое могло случиться?
– А очень просто. Три дня тому назад он поехал в Лондон по делам, и я отправил с ним бумаги для Джона. Он принес их к нему в контору, а Джон его пригласил в тот же вечер сходить с ними в цирк Эстли. Они как раз туда со старшими собрались: мой брат, ваша сестра, Генри, Джон… и мисс Смит. Мой друг Роберт не устоял. По пути они заехали за ним, в цирке все веселились, а под конец мой брат пригласил Роберта на следующий день отобедать у них. И вот тогда-то, насколько я понимаю, он и улучил удобный случай поговорить с Харриет – и, очевидно, не впустую. Она дала ему согласие, чем вполне заслуженно осчастливила. Он вернулся вчера, а сегодня сразу же после завтрака явился ко мне, чтобы все доложить о делах – сначала моих, а потом своих. Вот и все, что я могу сообщить по поводу того как, где и когда. Ваша подруга при встрече расскажет вам все гораздо интереснее меня, в подробностях, поминутно… Так только женщины умеют… Мы, мужчины, говорим лишь о главном… Впрочем, хочу отметить, что сердце Роберта Мартина было настолько переполнено чувствами, что он даже – совершенно непонятно зачем – рассказал, как после представления мой брат помогал выйти жене и Джону, а сам Роберт – мисс Смит и Генри и как на какое-то время они оказались в такой толпе, что мисс Смит даже несколько испугалась.
Он замолчал. Эмма не осмелилась заговорить сразу же. Она была уверена, что иначе выдаст свое необъяснимо беспредельное счастье. Нужно несколько подождать, а то мистер Найтли еще решит, что она сошла с ума. Ее молчание его взволновало и, немного понаблюдав за ней, он добавил:
– Эмма, любимая, вы ведь сказали, что вас это обстоятельство не расстраивает, однако, боюсь, оно все-таки ранило вас больше, чем вы предполагали. Да, положение у него невысокое, но ведь вашу подругу оно устраивает. И я ручаюсь, что чем ближе вы его узнаете, тем выше станет о нем ваше мнение. Вас порадуют его здравомыслие и его взгляды… Лучшего мужа вашей подруге и пожелать нельзя. Уверяю вас, Эмма, что, будь это в моих силах, я бы даже возвысил его в обществе… Вы смеетесь надо мной из-за Уильяма Ларкинса, но я и без Роберта Мартина едва ли обойдусь.
Мистеру Найтли хотелось, чтобы она подняла на него взгляд и улыбнулась. Эмме наконец удалось слегка подавить свою чересчур широкую улыбку, и она, взглянув на него, весело ответила:
– Не прикладывайте столько усилий, чтобы примирить меня с этим браком. По-моему, Харриет повезло. Его родня, вполне вероятно, выше ее. И уж точно порядочнее. Я лишь онемела от удивления – только и всего. Вы не представляете, как это все неожиданно! Как внезапно! Видите ли, я полагала, что в последнее время она была настроена против него гораздо решительнее, чем прежде.
– Вам лучше знать свою подругу, – отозвался мистер Найтли, – но хочу заметить, что столь добродушной и мягкосердечной девушке очень-очень трудно противиться молодому человеку, который признается ей в любви.
Эмма не могла не засмеяться:
– Честное слово, вы, по-моему, знаете ее не хуже меня. Однако, мистер Найтли, скажите: вы совершенно точно уверены, что она окончательно приняла его предложение? Не сомневаюсь, что до этого может дойти со временем, но сейчас?.. Вы правильно его поняли?.. Вы ведь и о других делах говорили: о хозяйстве, о выставке скота, о новых плугах… Вы точно не перепутали чего-нибудь?.. Может, речь шла не о руке Харриет, а о ноге какого-нибудь доброго быка?
Разница между мистером Найтли и Робертом Мартином, их чертами и манерами вновь поразила Эмму, тем более что свежи были воспоминания о том, что совсем недавно происходило с Харриет, о том, с каким чувством она говорила: «Нет, теперь-то мне ума хватит даже не взглянуть в сторону Роберта Мартина!» Эмма ждала, что сейчас мистер Найтли скажет, будто в чем-нибудь ошибся. Иначе и быть не могло.
– И вы смеете так говорить? – вскричал он. – Вы смеете принимать меня за такого болвана, который и не разберет, о чем с ним говорят?.. И что с вами после этого делать?
– О! Холить и лелеять, а иного я даже не потерплю, и потому дайте мне простой и прямой ответ. Вы совершенно уверены, что правильно понимаете, в каких отношениях теперь состоят мистер Мартин и Харриет?
– Я совершенно уверен, – внятно отвечал он, – что она ответила ему согласием. И рассказал он мне это ясно и недвусмысленно. Вот вам даже доказательство: он спросил у меня совета, что ему делать дальше. Только миссис Годдард, насколько ему известно, может дать какие-то сведения о родных и близких невесты. Знаю ли я кого-нибудь, к кому обратиться будет уместнее? Я уверил его, что не знаю. «Тогда, – говорит, – постараюсь побывать у нее сегодня же».
– Вот теперь я совершенно довольна, – с яркой улыбкой ответила Эмма, – и от всей души желаю им счастья.
– Вы сильно переменились с тех пор, как мы в последний раз говорили об этом предмете.
– Надеюсь, ведь тогда я несла чушь.
– И я тоже переменился – теперь я готов признать все достоинства Харриет. Ради вас и ради Роберта Мартина – который, по-моему, никогда не переставал ее любить – я постарался узнать мисс Смит получше. Я часто и много с ней беседовал. От вас это наверняка не укрылось. Правда, иногда мне казалось, что вы подозреваете, будто я пытаюсь замолвить словечко за бедного Мартина, чего я, между прочим, никогда себе не позволял. После своих наблюдений я убедился, что она безыскусная, добродушная девушка со здравыми суждениями и понятиями и что она видит счастье в любви и семейной жизни… Многим из этого она, несомненно, обязана вам.
– Мне?! – вскричала Эмма, качая головой. – Ах, бедная Харриет!..
Впрочем, она осеклась и покорно приняла эту не совсем заслуженную похвалу.
Вскоре пришел ее батюшка и положил конец их беседе. Эмма не расстроилась. Ей хотелось побыть одной. В душе у нее все трепетало от изумления, она никак не могла собраться с мыслями. Эмме хотелось танцевать, петь, кричать от радости. Ей нужно было подвигаться, поразмышлять и посмеяться, а иначе ни о каком здравомыслии не могло быть и речи.
Ее отец пришел объявить, что Джеймс пошел закладывать экипаж для их с недавних пор ежедневной поездки в Рэндаллс, чем дал Эмме прекрасный предлог тут же удалиться.
Можно представить, какую радость, какую признательность судьбе, какой совершенный восторг испытывала она. Благосостояние Харриет избавляло Эмму от единственной беды, от единственной заботы. Она даже побаивалась: а не слишком ли она счастлива? Чего же ей теперь остается желать? Лишь стать достойной своего жениха, который во всех намерениях и суждениях во много раз ее превосходит. Лишь извлечь уроки из своих прежних глупостей и впредь вести себя смиреннее и осмотрительнее.
Но как бы ни были серьезны эти благодарности и обещания, все же время от времени Эмма не могла удержаться от смеха. Ну как над такой развязкой не смеяться? Вот, спустя пять недель и пришел конец ее горьким чувствам! Что за сердечко – что за Харриет!
Теперь Эмма ждала возвращения подруги с нетерпением. Сколько радости оно принесет! И как счастлива она будет познакомиться с Робертом Мартином.