– Ну, посмотрим, – он активировал артефакт, и ранка стала понемногу затягиваться. Медленно, словно нехотя. Когда процесс завершился, старший следователь быстро перевернул бляшку. С обратной стороны, еле-еле мигая, подсвечивался единственный кристаллик из пяти.
– Четыре с половиной магединиц, почти пять, – спокойно и сухо констатировал наставник и осторожно отпустил мою руку. Откинувшись на спинку стула, он задумчиво потер пальцами идеально выбритый подбородок. Потом он неспешно встал и подошел к окну, где застыл, сцепив руки за спиной и глядя куда-то вдаль. Я с растущей тревогой смотрела на него.
– Эмма, – проговорил он наконец. – Похоже, у нас с вами единственный выход: надо найти тех, с кем вы связаны жизнями. И лучше не затягивать. Это опасно само по себе, а ввиду последних новостей – тем более.
Старший следователь повернулся ко мне и, не дожидаясь вопросов, начал рассказ.
– В Бретонии активизировались монархисты. Всегда, конечно, находились те, кто хотел вернуть власть сильным магам и возвести на трон нового короля. Но обычно это были группки недовольных, которых удавалось вовремя дезактивировать. В этот раз все хуже: сеть этих групп разрослась как грибница. А значит, организует все это кто-то весьма влиятельный.
Мист Кингсли взял паузу, вернулся в свое кресло и побарабанил пальцами по столешнице.
– А теперь представьте, какой вы подарок для заговорщиков. Потомок королевского рода, с каким-никаким, но все-таки даром. Я вас уверяю, они и мечтать об этом не смели: готовое знамя! Благородная миссия – вернуть трон истинному владельцу! – он усмехнулся. – Ни жизненные планы, ни интересы «истинного владельца» при этом в учет никто не примет.
Картина ужаснула. Я показалась себе песчинкой, которую затягивает в жернова государственных интриг.
– Но как они меня найдут?
– Боюсь, они отыщут способ, – мужчина задумчиво смотрел на меня поверх сцепленных в замок пальцев. – Я думал, у нас с вами есть в запасе полгода-год, сейчас все выглядит намного хуже. Похоже, у заговорщиков есть свои люди в Магконтроле, и то, что удалось узнать мне, могут найти и они. Мне придется уехать на несколько дней. После поездки я смогу точнее оценить обстановку.
– А как же… – срывающимся голосом произнесла я. – Как отыскать всех, с кем я связана?
– Насколько я понимаю, эта связь подобна нитям, постоянно соединяющим всех участников. Плетение этих нитей – вопрос сложный и зависит от многих факторов: вид заклинаний, которые применялись, порядок, в котором их накладывали. Но их основа – магия крови. Все, что нам нужно сделать – потянуть за вашу нить, и рано или поздно остальные объявятся. Хотя чем раньше они это сделают, тем лучше. Для этого хорошо бы знать так называемые «якоря» заклинания – то, что их активирует. Это может быть предмет, фраза или нечто иное. Якоря помогут нам прийти к цели, ради которой и была создана такая рискованная связь.
Эксперты, с которыми мне удалось поговорить о магии крови, хором твердили странные вещи, – старший следователь бросил на меня пронзительный взгляд: – «Кровь подскажет». Якобы если уж связь активизирована, то и знания о ней человек каким-то образом получит.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
– Поэтому, Эмма, если вдруг вам придет в голову какая-то странная идея, скажите мне о ней, это может быть важно. Договорились?
Я смотрела в прозрачно-серые глаза, словно в воду холодного ручья в весенний день, и меня разрывали внутренние противоречия. Так хотелось рассказать о Тилли, о ее друзьях, но что-то останавливало. Я не могла понять, что именно. Да и зачем рассказывать? Ведь я все равно ничего не знаю о потомках этих ребят. Амулет! Я вздрогнула. Его я могу спокойно показать. Вдруг это поможет?
– Вот, это единственная вещь, которая досталась мне от мамы и которую я ношу. Может это быть артефактом? – я протянула руку с медальоном через стол. Мист Кингсли с интересом принял у меня неказистую вещицу и довольно долго ее разглядывал.
– Нет, – покачал головой наставник, – совершенно не чувствую магического поля, это просто украшение.
Длинные прохладные пальцы аккуратно вложили медальон мне в руку. И я застыла в изумлении. «Просто украшение»? Не может быть!
Наверное, я выглядела жалко: испуганная, сбитая с толку бедняжка, краснеющая от его взглядов и случайных прикосновений. Мист Кингсли обошел стол, немного развернул к себе мое кресло, присел передо мной, словно перед маленьким ребенком, так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и успокаивающе сжал ладонями мои руки.
– Я вас испугал. Прошу прощения, – мягкая ободряющая улыбка стала еще одной жемчужиной, которую я мысленно поместила в свою шкатулку с драгоценными воспоминаниями.
Постепенно страх отступил. Во всяком случае, трясти меня перестало.
– Вот так-то лучше. Мы со всем справимся, слышите, Эмма? Мне придется уехать на несколько дней, как я уже говорил. От того, что мне удастся узнать, зависит многое. Я вернусь с конкретным планом действий. Это я вам обещаю. Вы мне верите?
– Да, мист Кингсли, верю.
– Хорошо. И еще: когда мы наедине, зовите меня Лестером, – и старший следователь неожиданно подмигнул мне. А я сидела и чувствовала, как разливается тепло в груди, и думала, что, верно, совсем тронулась умом. Надо мной нависла реальная опасность, а я умудрилась впервые в жизни влюбиться по уши.
Следующие дни прошли как в тумане. Все валилось из рук. Я стала рассеянной, на занятиях сидела как механическая кукла – записывала, не задумываясь над тем, что именно пишу. Уроки готовила из рук вон плохо, на вопросы отвечала невпопад. Забывала поесть, если не напоминали. Я пыталась обдумать ситуацию, но совершенно не могла сосредоточиться. Казалось, я упускаю из вида что-то очень важное, какую-то мысль, которую вот-вот поймаю за хвост. Но мысль, совершив очередной кульбит, снова убегала. Я поняла, что ненавижу ждать. И все-таки жду, каждый час, каждую минуту жду новостей о том, что мист Кингсли… Что Лестер вернулся.
Мне повезло, что Алисия в эти дни была занята подготовкой к вступительным экзаменам и так волновалась, что почти не обращала внимания на странности в моем поведении. Когда наступил, наконец, день ее отъезда в Академию, я, признаться, встретила его с облегчением.
Через день в расписании значилось первое практическое занятие по общей магии, и я вся извелась, гадая, вернется ли старший следователь к этому времени или нет. И чем дальше, тем больше я нервничала. Дело дошло до того, что перед занятием я начала было грызть ногти, чего раньше никогда за собой не замечала. Ожидание стало невыносимым, когда он вошел в учебный зал – сдержанный, как всегда. В этот раз на нем не было кителя, а рукава белоснежной рубашки он подвернул, чтобы ничто не стесняло движений. Сердце забилось часто-часто, особенно когда его взгляд остановился на мне, а затем пришло относительное умиротворение: он здесь, значит, все будет хорошо.
Кингсли быстро разделил нас на группы по виду дара. Сразу стало понятно, что больше всего у нас стихийников, чуть меньше виталистов и магов смерти, всего пять менталистов и ни одного эмпата (это мы, правда, и так знали). От каждой группы стихийников мист Кингсли выбрал по одному ученику. Выстроив их в линию, он попросил показать их базовые заклинания. Через некоторое время мы сами смогли удостовериться, что, несмотря на разный дар и отличающиеся стойки и жесты, в действиях магов-стихийников прослеживались общие закономерности. Потенциально опасные атакующие заклинания отличались от защитных и нейтральных. То малая, что мы делали дальше, походило на танец с постоянно меняющимися партнерами. В паре один партнер-стихийник должен был применить любое базовое заклинание, а второй – как можно быстрее определить его характер. Это было так интересно, что даже я, увлеченная отнюдь не наукой, втянулась и смогла несколько раз подряд предугадать действия моих оппонентов.
– А как же заклинания остальных осей?
– Да! Виталисты, морталисты, менталисты и эмпаты, когда мы будем их изучать? – главные наши энтузиасты забросали старшего следователя вопросами.
– Ось жизни – смерти рассмотрим на следующем занятии. Там есть ряд весьма значительных отличий. Ближайший теоретический урок как раз этому и будет посвящен. А вот изучение взаимодействия с менталистами и эмпатами пока придется отложить. Если будем продвигаться в темпе, то к концу полугодия сможем вернуться к этому вопросу. Пока же могу сказать, что этим группам магов важен близкий контакт с объектом взаимодействия. На этом сегодняшнее занятие окончено, все свободны. Прошу задержаться Энди Граймса, Стивена Флейта, Эмму Дженкинс.
Усилием воли я заставила себя спокойно привести одежду и прическу в порядок и только потом неспешно подойти к старшему следователю, раздающему указания двум моим однокурсникам. Как только молодые люди откланялись, наставник повернулся ко мне. Невозмутимый, в отличие от меня. Я очень надеялась, что мое волнение хотя бы не бросается в глаза.
– Эмма, – быстро взглянув на меня, расправляя рукава рубашки, начал старший следователь, – я вынужден перенести наше с вами занятие на сегодняшний вечер. Буду ждать вас после ужина в своем кабинете.
Тревога захлестнула. Я не могла не понять: что-то не так. Но вместе с тревогой пришло радостное предвкушение: видеть Лестера, слушать его голос, быть рядом. Глупая, глупая Эмма.
Время до ужина тянулось хуже старой резины. Сам ужин я отбыла как наказание в компании Милли и Шейлы, увиливая от беседы под предлогом головной боли. К кабинету старшего следователя подходила, комкая в пальцах ткань платья и пытаясь глубоким дыханием унять сердцебиение.
Старший следователь сидел в кресле. На спинку кресла был накинут китель. Рукава рубашки снова закатаны, ворот расстегнут. При виде меня мист Кингсли взмахнул рукой, приглашая войти, и все так же спокойно, но быстро поднялся из-за стола, чтобы закрыть дверь кабинета.
– Дело хуже, чем я предполагал, – начал эмпат, – счет идет на дни. Нельзя допустить вашей встречи с ними. По крайней мере, пока не разорвана связь. Вам нужно покинуть школу. Сегодня же. За два-три дня вас никто не хватится.