Она только собралась рассказать ему про Стивена прямо здесь, на тротуаре у гостиницы, когда в четырехместной коляске, принадлежавшей его покойной жене, подкатил нарядный Большой Джон. Его сопровождали Стивен и Джоэллен.
На дочери владельца ранчо было небесно-голубое платье, которое мерцало в лунном свете и заставило померкнуть тщательно сшитое платье Эммы. Она прильнула к Стивену, когда он помогал ей выйти из коляски.
Джоэллен увидела Эмму одновременно со Стивеном, и Эмма застыла рядом с Фултоном.
— Кто приглашал его? — спросил Фултон громким шепотом.
— Это общественные танцы, — любезно уточнил Большой Джон, останавливаясь, чтобы кивнуть Эмме. Он был одним из примерно трех человек во всем городке, кто не боялся власти Фултона.
Эмма была совершенно уверена, что Хлоя попросила Большого Джона прикати своего нового десятника на танцы, чтобы его можно было представить обществу. Ее цель была очевидной — отвлечь Эмму от Фултона.
Банкир кипел под любезной улыбкой, обращенной к Большому Джону. Взгляд Эммы скользнул со своего кавалера на улыбающуюся Джоэллен, а потом на Стивена, который пристально смотрел на нее. Она подумала, что видит себя обнаженной среди маргариток в его светло-карих жестких глазах.
— Вот уж не думал, что смогу потанцевать с мисс Эммой, — прогрохотал Большой Джон, сияя улыбкой, полной дружелюбной уверенности.
Даже в самые худшие времена Эмма не могла бы не улыбнуться Большому Джону, поэтому, когда оркестр снова заиграл, она легко скользнула в его руки, оставив на тротуаре перед гостиницей Фултона, Стивена и Джоэллен.
— Признаюсь, что несколько недоумеваю, мисс Эмма, — сказал Джон Ленаган своей партнерше, кружась по залу. — Я думал, что у вас с Фултоном младшим все кончено.
Большой Джон был всегда очень добр к ней, когда приезжал к Хлое, и Эмма смотрела на него почти как на отца.
— Да, — призналась она, только тогда заметив, что партнер подвел ее к выходу.
Они вышли в звездную ночь, и Эмма была рада прохладному ветру с озера и относительной уединенности. С самого начала танцев на нее таращились горожане.
— Я так запуталась, — призналась Эмма и заплакала.
Большой Джон крепко обнял ее.
— Ну вот, малышка, все будет хорошо. Фултон не будет долго переживать, потеряв тебя.
Эмма вытащила из-за манжета носовой платок и громко высморкалась.
— А я-то буду переживать, — пожаловалась она. — Правда, я не люблю его, но кто я такая, чтобы выбирать?
Хозяин ранчо засмеялся.
— Не могу сказать, что действительно считаю, будто ты много потеряешь, отказавшись от Уитни, Эмма.
— Всего лишь респектабельность, — сказала Эмма, снова сморкаясь, — а собственный дом, а дети.
Большой Джон поднял ее подбородок.
— Респектабельность должна прийти изнутри, мисс Эмма. Больше никто не даст ее тебе.
Эмма вытерла мокрым платком глаза. Большой Джон был прав, хоть ей и не хотелось признаваться в этом. Респектабельность не награда, которую кто-то дарит человеку. Ее надо заслужить.
Она растерянно улыбнулась своему другу.
— Это будет нелегко, знаете. Фултон настырный человек.
— Прямой путь, может быть, не самый легкий, но всегда самый лучший, — посоветовал Большой Джон. У другого эти слова прозвучали бы проповедью, но у него они были твердыми как скала.
Эмма вдохнула ночную свежесть и надолго задержала воздух в легких.
— Мне кажется, что я влюблена в мистера Фэрфакса, — вдруг сказала она, и это признание удивило больше ее самое, чем Большого Джона.
На самом деле он совсем не удивился. Он кивнул и сказал:
— Нам лучше вернуться в зал, мисс Эмма. Младший не волнует меня, но я не хотел бы оказаться в числе врагов мистера Фэрфакса.
Эмма взяла его под руку, и он повел ее обратно к двери.
— Он никогда не говорил вам, почему или от кого он убегает?
— Нет, мисс Эмма, — ответил хозяин ранчо, открывая дверь, — я думаю, он расскажет вам, и это случится не раньше, чем он захочет.
Эмма последовала за Большим Джоном, и на пороге столкнулась лицом к лицу с возбужденным Фултоном.
В какой-то миг она подумала, что Стивен сказал ему про то, что произошло днем на острове, и не знала — чувствовать ли ужас или облегчение. Потом она заметила Стивена, танцующего с Джоэллен, и поняла, что это испытание он оставил ей.
— Я везде искал тебя, — пожаловался Фултон Эмме, одаривая Большого Джона улыбкой банкира. — Я подумал, что ты заболела или что-нибудь еще похуже.
Эмма покачала головой.
— Со мной все хорошо, Фултон, — сказала она. — Мне просто необходимо поговорить с тобой наедине, вот и все.
— Конечно, дорогая, — холодно произнес он, снова ведя ее к входной двери.
Когда Большой Джон растворился в толпе, Эмму охватил страх. В этот момент Стивен, наблюдавший за ней поверх светловолосой головы Джоэллен, поймал ее взгляд.
Она понимала, что больше не сможет прожить во лжи даже дня.
— О сегодняшнем дне…
Он прервал ее на середине фразы, потащив к двери и сажая в стоящую рядом коляску.
— Фултон, подожди! — проговорила она, задыхаясь, но он уже взялся за вожжи.
Вежливые, вялые аплодисменты послышались из зала.
— Остановись! — снова сказала она. Правда, она хотела поговорить с Фултоном наедине, чтобы их никто не мог слышать, но ей не понравилась его манера и его готовность быть наедине с ней.
Фултон освободил тормоз и уехал бы, но неожиданно появился Стивен, твердо схватил упряжь и остановил лошадь.
— Мне кажется, что леди хочет остаться здесь, — спокойно проговорил он.
Фултон сжал зубы, но его взгляд упал на выпирающий револьвер — всегдашний сорок пятый — и опустил вожжи. Банкир с видимым усилием сглотнул.
— Ты достаточно потрудился, Фэрфакс. Оставь нас в покое.
Стивен протянул Эмме руку, и она приняла ее, одновременно с облегчением и страхом.
— Мисс Чалмерс должна мне танец, — сказал он, а потом совершенно спокойно повернулся спиной к Фултону и провел ее в зал.
Стивен притянул ее к себе, чтобы закружить в вальсе, и она уткнулась в его твердую мускулистую грудь, не испытывая иллюзий относительно нечаянности объятия. Скорее это было преднамеренным напоминанием того, что произошло между ними днем.
Она подняла на него глаза, не смея отвернуться.
— Вы куда-то собирались, мисс Эмма?-спросил он.
Она вздохнула и попыталась отстраниться, но его руки не шелохнулись, словно были высечены из тамариска.
— Я собиралась сказать Фултону правду о том, что случилось сегодня, — наконец выдавила она. — Как только я сказала бы это, он был бы счастлив отвезти меня домой.
Он скептически выгнул бровь, но промолчал.
Эмма быстро теряла терпение.
— Отпусти меня, Стивен.
— Мистер Фэрфакс, — поправил он к ее величайшему удивлению.
— Что?
— Я уже говорил раньше, — сказал он, притягивая ее к себе, когда она попыталась вырваться. — Я хочу, чтобы в обществе ко мне обращались как к мистеру Фэрфаксу. Ты можешь называть меня Стивеном наедине.
Эмме пришлось призвать все свое терпение, чтобы не наступить ему на ногу.
— Это несносно и старомодно! — прошипела она. Стивен пожал плечами.
— Тогда я старомоден. О несносности мы поговорим попозже.
Эмма покачала головой.
— Ты действительно этого хочешь, да?
— Да, — кивнул он.
— Ну, а я не собираюсь делать этого!
Он укоризненно поцокал языком.
— Эмма, ты же понимаешь, что мне не следует противоречить. Это ни к чему не приведет.
Эмма тяжело, прерывисто дышала — не потому, что танец был быстрый.
— Мне есть о чем подумать без ваших дурацких приказов, мистер Фэрфакс.
Стивен взглянул на Фултона, стоявшего в дверях с такими злыми глазами, что, казалось, они светились в полумраке.
— К тому же, — сказал он, кротко вздохнув, — я бы был тебе очень благодарен, если бы ты не уезжала в середине ночи с такими мужчинами, как Фултон Уитни. О том, что ты станешь его женой, нечего и думать.
— Я не припоминаю, что получила лучшее предложение от вас, — подчеркнула сердито Эмма.
Он усмехнулся.
— И ты не припомнишь, дорогая. Но ты получишь все, что надо.
Эмма дала бы ему пощечину здесь и сейчас, если бы это не стало поводом для сцены, о которой потом судачили бы годами.
— Может быть, я все еще хочу выйти замуж за Фултона. Ты никогда об этом не думал? Может быть, он поймет и… и простит меня за то, что я делала с тобой.
Стивен откровенно рассмеялся над этим.
— Простит тебя? Не один мужчина не простит такого, мисс Эмма, если только он не круглый дурак. Смотри, твои шансы стать витнивилльской Уитни очень туманны.
К счастью, музыка кончилась в этот момент, и Эмма вывернулась из рук Стивена и подошла к Фултону, который молча стоял рядом с незамужней сестрой пастора.
— Фултон, — убедительно проговорила она, беря его руку, — я должна поговорить с тобой. Сейчас же.
Сначала Фултон пришел в ярость, потом удивился и, наконец, почувствовал себя польщенным.
— Прекрасно, моя дорогая.
На этот раз он не стал выводить ее на улицу, поэтому они выскользнули в полутемный коридор, ведший на кухню гостиницы.
В коридоре было окно, и Эмма видела, как луна поднялась и двигалась между крышами Первого территориального банка и «Звездной пыли», словно собиралась покатиться по улице, большая и сверкающая. Кратеры и горы на ней выделялись, как вены на голове младенца.
Но времени восхищаться луной не было: у Фултона были, очевидно, другие мысли. Он схватил Эмму за руку и повернул к себе лицом.
— Что за игру ты ведешь? — потребовал он хриплым шепотом.
Эмма сглотнула.
— Я хотела кое-что тебе сказать, — проговорила она, стараясь сохранить между ними небольшое расстояние, хотя Фултон возвышался над ней и стоял так близко, что ей было слышно, как тикают его часы, несмотря на шум и музыку в зале.
— Что? — резко спросил он.
Эмма попыталась увернуться, но тщетно. Фултон был близко, дыша ей в лицо.