На допросе лилипуты во всем сознались. Оказалось, что они не имеют никакого отношения к банде черных колдунов. Их обманул главврач Сидоров, сказав, что он и профессор Федякин работают над получением из рыжих волос гормонов роста. И если эксперимент удастся, они всех лилипутов сделают большими. Но для этого необходимы волосы ста рыжих девочек и помещение под лабораторию.
Наивные лилипуты поверили матерому бандюгану и предоставили ему помещение в «Гулливере», а также стали помогать черным колдунам в похищении детей.
Сейчас все девочки возвращены обалдевшим от счастья родителям. А профессор Федякин снова водворен в психушку.
– Значит, с Катькой все в порядке! – обрадовалась я.
– Нет, не в порядке, – тут же погасил мою радость Воробей.
А Харитон объяснил:
– Кати среди найденных девочек не оказалось.
– А где же она?..
– Неизвестно. Правда, Федякин все время бормочет о какой-то Горлодуевке. О том, что там в последний день года будет принесена в жертву рыжая девочка. А после откроются двери Ада… ну и так далее. В общем, бред сумасшедшего.
– К сожалению, это не бред, – вздохнула я и рассказала о своих приключениях и о гибели майора Гвоздя.
Когда я закончила, над столом повисла тишина. И висела…
висела…
висела…
– Эх, мать честная – курица лесная! – грохнул Забабашкин кулаком по столу. – Не верю я, что Гвоздь погиб! Не мог Петр Трофимович подорваться на какой-то паршивой гранате!..
– И я не верю! – грохнул кулаком и Володька.
– Честно говоря, я тоже не верю, – грохнула и я за компанию кулаком.
– Ладно, сыщики, – встал Харитон. – Хоть мы и не верим, но все же давайте, на всякий пожарный, почтим память Гвоздя вставанием и молчанием.
Мы постояли, помолчали и вернулись к нашим делам.
– Если частица «ип» содержит такую офигенную мощность, – сказал Воробей, – то тогда ведь и бандиты погибнут при взрыве. Неужели они такие лохи, что этого не понимают?
– Они не лохи, а – фанатики, – уточнила я. – И уверены, что под Горлодуевкой находится запасной выход из Ада. А Сатана-младший с помощью своих фокусов-покусов поддерживает в них эту уверенность…
– Слу-у-шайте… – вдруг дошло до Володьки. – Так ведь если частица «ип» рванет, то от Земли может ничего не остаться!
– Мать честная – курица лесная! – дошло и до Харитона. – Мы тут о бандитах беспокоимся, а эта частица ка-а-ак долбанет, и на одну планету в Солнечной системе станет меньше.
– Что же делать?.. – посмотрели они на меня. – Эмма, делать-то что?..
– Надо спасать Землю, – спокойно ответила я.
– Да, но как?
– А вот как, – сказала я. – Если существует частица «ип», значит, должна существовать и античастица «ип». Верно?
– Ну верно, – согласились Харитон с Воробьем.
– А раз верно, то следует ее получить. Прикиньте, тогда античастица «ип» сможет нейтрализовать частицу «ип».
– Интересно, как ты ее получишь? – спросил Володька.
– Я – никак. А профессор Федякин получит. Но для этого нужно его быстренько вылечить.
– О! – вскричал Забабашкин. – Я знаю, как можно быстро вылечить Федякина. Путем хирургического вмешательства в работу мозга. Это уникальнейшая операция. Ее делает один-единственный хирург в мире. Японец Хасимота Ямамота.
– Все равно не успеть, – сказал Воробей. – Черные колдуны собираются взрывать частицу «ип» в последний день года. То есть через пять дней. Даже если Федякин и выздоровеет, он не сумеет за такой короткий срок получить античастицу «ип».
– А вот и сумеет! – возразил Харитон. – До своей болезни Федор Петрович считался одним из лучших ученых в России. И если он с больной головой получил частицу «ип», то со здоровой в два счета получит античастицу «ип»!
– А может, просто окружить Горлодуевку и арестовать всех колдунов? – предложил Володька.
– Ты не врубаешься, Воробей, – сказала я. – Нам сейчас важно не бандитов арестовать, а не допустить, чтобы они взорвали частицу «ип».
– Ну давайте тогда хотя бы на разведку туда смотаем.
– Давайте, – согласилась я.
– Значит, так, – подытожил Забабашкин, – вы отправляйтесь в Горлодуевку, а я – к местным оперативникам. Пусть пошлют запросы в Москву и Токио. Чтоб из Москвы срочно доставили Федякина, а из Токио срочно прилетел Хасимота Ямамота. За дело, сыщики!..
Глава XXVIДеревня Горлодуевка
В магазинчике при аэровокзале мы купили себе тулупы, валенки, шапки-ушанки… А потом Харитон погнал в СУР[7], а мы с Воробьем помчали на автовокзал. Добирались мы до автовокзала часа три, потому что ураганный ветер все время сдувал нас обратно к аэровокзалу.
– В Горлодуевку автобусы не ходят, – ответила нам кассирша. – Это заброшенная деревня.
– А что же делать? – спросили мы. – Нам обязательно надо туда попасть.
– Сходите в пивной зал, – посоветовала кассирша. – Там сейчас Пахом Лаптев сидит. Таежный охотник. Может, он и согласится отвезти вас на своем вездеходе.
Лаптев был настоящий сибирский богатырь: двухметровый, широкоплечий, бородатый…
– Здрасьте, дядя Пахом, – сказала я.
– Здорово, однако, – басом ответил Лаптев.
– Вы нас до Горлодуевки не подбросите? – спросил Володька.
– Буран, однако, – указал Лаптев бородой на окно.
– А хотите еще пивка? – предложила я.
– Хочу, однако, – оживился охотник.
Мы не стали скупиться и заказали Пахому целый бочонок пива. Лаптев, обхватив этот бочонок богатырскими ручищами, осушил его одним махом. Потом стер пятерней пивную пену с бороды и пророкотал:
– Едем, однако.
У автовокзала стоял самодельный вездеход. Что-то среднее между мотоциклом с коляской и газонокосилкой. Вместо колес были две широкие лыжины. Минут пятнадцать Лаптев заводил свою колымагу, затем минут двадцать мы с Володькой ее толкали, пока она не раскочегарилась.
Наконец покатили.
Скоро Старосибирск остался позади, и мы въехали в тундру. Вдалеке темной полосой стояла тайга.
Острый снег сек лицо. Морозный воздух обжигал ноздри. У меня уже зуб на зуб не попадал от холода. У Воробья тоже. А Пахом Лаптев сидел себе в распахнутом тулупе и, поворачивая руль своего драндулета то направо, то налево, распевал на всю тундру:
– А-а-а-э-э-э-о-о-о…
Впереди, на пригорке, появилась собака.
– Ой, собачка, – сказала я.
– Волк, однако, – ответил Лаптев.
– Как – волк?! – ахнула я.
– Смотрите! – закричал Володька. – Их тут целая стая!
Я обернулась. За нами неслась стая волков. Штук тридцать, если не больше. Впереди несся самый крупный волчара – вожак.
– Гоните быстрее!.. – заколотила я охотника по спине.
Но вместо того чтобы увеличить скорость, Лаптев остановил свою колымагу. Меня прямо в жар бросило.
– Зачем мы остановились?!
Волки были уже совсем близко. Я видела их рыжевато-коричневые глаза и голодный оскал.
Охотник не спеша слез с сиденья и достал охотничье ружье. Но взял его почему-то не за приклад, а за ствол. Вожак стаи, не сбавляя скорости, оттолкнулся лапами от земли и как стрела взмыл в воздух.
Хищник летел так красиво, что я невольно залюбовалась его полетом. Лапы отставлены назад, морда вытянута вперед… Вот по этой-то морде Лаптев и звезданул прикладом. И вожак полетел в другую сторону, уже не столь красиво. В этот момент на Пахома налетели остальные волки.
Но, как говорится: не на того напали. Лаптев раскидал волков, как котят. Потрепанные хищники с поджатыми хвостами убежали в тайгу.
– Классно вы их! – восхитился Воробей.
– А почему вы не стреляли, дядя Пахом? – спросила я.
– Патронов жалко, однако, – ответил Лаптев, заводя вездеход.
Мы поехали. Пахом опять затянул свою песню без слов:
– А-а-а-э-э-э-о-о-о…
Короче, уже начинало темнеть, когда впереди показались домики, по самые окна занесенные снегом.
– Горлодуевка, однако, – сказал Лаптев.
Подъехав к первой попавшейся избе, мы постучали. Дверь нам открыла древняя старушка.
– Принимай, бабка, гостей, однако, – бросил ей Пахом и, повернувшись, зашагал к вездеходу.
– Дядя Пахом, – закричала я ему вслед, – куда же вы?
– Да и вправду, мил человек, – поддержала меня старушка. – Почитай, ночь на дворе. Оставайся, места всем хватит.
– Настоящий охотник в тайге ночует, однако, – ответил Лаптев и укатил в тайгу.
– Ну, вольному воля, – сказала старушка. – Заходите, касатики.
Мы вошли в избу. На кухне стояли – стол, лавка, печка… Старушка взяла ухват и достала из печи сковороду с румяными лепешками. Затем налила молока в две кружки.
– Угощайтесь, касатики, – пригласила нас к столу.
Мы не заставили себя просить дважды. Уселись на лавку и принялись нямнямкать лепешки.
– А меня бабкой Анфисой кличут, – представилась старушка. – А вас как звать-величать?
– Меня Клара, – сказала я.
– А меня Карл, – сказал Воробей.
Бабка Анфиса подложила нам еще лепешечек.
– А вы по какой надобности в Горлодуевку, касатики?
– Юные этнографы мы, – попивая молочко, сообщила я. – Изучаем старинные сибирские обряды…
– Ага, – подхватил Володька. – Записываем легенды, сказки… Ну там про леших, колдунов…
– А про колдуний часом не записываете? – осведомилась бабка. – А то ведь я как раз колдунья.
– Вы – ведьма?! – воскликнула я.
– Не ведьма, а колдунья, – поправила меня бабка Анфиса. – Ведьмы – они завсегда злые. А колдуньи бывают и злые, и добрые. Я добрая колдунья.
– Ой, да никаких колдуний не бывает, – отмахнулся Воробей. – Ни добрых, ни злых…
– Не веришь, милок? – захихикала бабка и ушла в комнату, прикрыв за собой дверь. А через минуту дверь отворилась, и на пороге появилась девушка, которая была одета точь-в-точь, как бабка Анфиса.
– Ну что, касатики, убедились? – сказала девушка голосом бабки Анфисы.
– А вы кто? – спросила я.
– Анфиса я, – ответила девушка. – Чай не признали?