нии этих людей. Впрочем, в отношении Эммы тоже.
– Ну хорошо, говори, я тебя слушаю.
Эбби сделала глоток кофе и закрыла глаза. Адреналин в крови пошел на убыль, уступив место глубочайшему изнеможению.
– Что ты обнаружила в своих записях? – спросил Лео.
Эбби вздохнула и покачала головой.
– Не знаю. Утром я опять все просмотрела, уделив особое внимание беременности Эммы и личности тех, кто мог ей помочь. Друзей в последнем классе школы. Директора программы летнего отдыха во Франции, где она, по всей видимости, повстречалась с отцом ребенка. По времени все сходится. Шесть недель на выявление беременности, потом еще две-три, чтобы найти Праттов и подготовить все для побега из дома. В итоге мы и получаем примерную дату исчезновения сестер.
– Понятно. А родила она в марте.
– Помнишь школьного психолога? Она многое рассказала об Эмме и о своих наблюдениях за ее поведением – как высокомерно вела себя девушка, хотя на самом деле это была лишь неуверенность в себе.
Лео издал негромкий смешок.
– Ну да. Милая блондинка. Думаю, ты составила о ней не самое лестное мнение. Сплошная любительщина – я прав? У нее вообще есть диплом? Хотя бы из захудалого местного колледжа?
– Степень магистра в сфере социальной работы, полученная в университете с преподаванием через Интернет.
– Тоже неплохо, – сказал Лео и с улыбкой откинулся на диван. – И что мы в итоге имеем? Думаешь, она знала Эмму лучше, чем хочет показать? Может, девушка обращалась к ней со своими проблемами? Я имею в виду беременность?
Эбби покачала головой.
– Нет, я так не думаю. Психолог, похоже, очень довольна собой и своими бесценными наблюдениями. Но нам никто не говорил, что Эмма виделась с ней иначе, чем мимоходом в коридоре.
Странно, что Эбби так хорошо запомнила все эти беседы и образ девочек, сформированный на их основе. Но сегодня ее внимание привлекли совсем другие детали и она воспринимала полученную информацию под иным углом зрения: что заставило сестер Таннер уйти из дома, почему они стали вести себя безрассудно, а может, даже стали жертвой маньяка? Теперь стало известно, куда они подевались и все обстоятельства их исчезновения. Новый поворот в деле выдвигал на первый план старых фигурантов. Кто ей помог? И кто утаил от следствия эту информацию?
– Как насчет ее сводного брата Уитта Таннера?
Эбби стала вновь пересказывать свой разговор с молодым человеком, но Лео при нем тоже присутствовал. Задавал вопросы и слышал те же ответы, что и доктор Уинтер, методично их записывавшая.
Вернуться мысленно к беседе трехлетней давности с Уиттом Таннером было очень трудно. Он сообщил информацию, о которой умолчал даже его отец, Оуэн. Сведения о Джуди Мартин, в том числе историю с ожерельем, а также кое-что из жизни в их доме. Именно от него они узнали о фотографиях обнаженной Эммы, выложенных Хантером в Интернете. Но это было только начало. Привязанность Уитта к сводным сестрам представлялась неоспоримой. Их исчезновение повергло парня в шок. К тому же он говорил искренне и откровенно о детстве девочек, за которым ему довелось наблюдать со стороны. Вернувшись к записи той беседы, Эбби уставилась на два произнесенные Уиттом слова, записанные ею на клочке линованной желтой бумаги.
Она – зло.
Когда-то доктор Уинтер долго размышляла над этими словами и историей, которую ей поведал юноша. Перед разводом, когда Уитт приезжал к ним каждые выходные, между Джуди и Оуэном то и дело вспыхивали скандалы – которые он с сестрами слышали даже помимо своей воли.
– Позаботься о своих долбаных детях! – орал Оуэн.
– Сам о них заботься, вонючий козел! Это ты их хотел, а не я! – орала ему в ответ миссис Мартин.
– Что ты говоришь! – подливал масла в огонь Оуэн. – По-твоему, это я солгал, что принял таблетку!
Касс при этом скрючивалась калачиком, будто желая исчезнуть. Эмма обращала в пустоту сосредоточенный взгляд, содержащий в себе открытый вызов, будто замышляла против каждого из них месть за то, что они не желают ухаживать за собственными детьми и тем самым занижают их самооценку.
Потом, повзрослев, Уитт больше не появлялся у них дома, но утверждал, что слышал от сестер о ссорах Эммы с матерью. С их уст срывались совершенно немыслимые слова. Сука! Шалава! Падла! Эмма со смехом рассказывала, как надевала материны вещи, что буквально сводило миссис Мартин с ума. Заканчивала историю обычно Касс, и тогда уже было не до смеха. К примеру, как-то раз Джуди заставила Эмму снять принадлежавшее ей платье прямо на кухне, на глазах у Касс. В одном бюстгальтере и трусиках девушка в слезах убежала наверх. Джуди взяла платье и бросила его в мусорную корзину.
Уитт пытался это объяснить:
– Как правило, Эмма относилась ко всему легкомысленно, будто все, что делала Джуди, ее совершенно не касалось. Но вот Касс рассказывала подобные истории так, будто они служили уроком и предупреждением на будущее, отвечая на вопрос о том, кто такая Джуди Мартин и на что она способна.
Историй этих насчитывалось великое множество – некоторые из них были получены из первых рук, иные девочки рассказывали Уитту, когда приезжали домой к отцу. Услышав их во время первого расследования, Лео напомнил Эбби о фактах другого рода:
– Уитт ненавидел Хантера за то, что он проткнул ему шины. И ненавидел Джуди Мартин, за то что она увела отца и разрушила их семью. Он парень злобный и жестокий, в его душе клокочут гнев и жажда мести.
Любой его рассказ мог качнуть чашу весов в ту или иную сторону. Уитт вполне мог преувеличивать. Может, факты, пропущенные через мрачные представления юноши, его яростный голос и водянистые глаза казались страшнее, чем были на самом деле.
Вопрос Лео повис в воздухе. Как насчет Уитта Таннера?
– Эбби? – спросил он, когда она ничего не ответила.
Доктор Уинтер покачала головой и пожала плечами.
– По правде говоря, не знаю. Но я могу с уверенностью сказать, что не он помогал Эмме бежать. После исчезновения девочек парень был разбит и подавлен.
В этом не было ровным счетом ничего нового. Здесь он не лгал. Но эти два слова, «она – зло», Эбби отложила у себя в голове.
Из холла внизу донеслись шаги сразу двух человек. В комнату вошли Касс и Джуди Мартин. Лео и Эбби встали.
– Вижу, у тебя появилась кое-какая одежда, – с улыбкой сказала Эбби Касс, которая аккуратно присела на небольшой стул у письменного стола и положила руки на бедра.
Колени и лодыжки вместе, плечи прямые, как доска.
– Эти вещи мне одолжила мама. А обувь принадлежала Хантеру, – произнесла она бесцветным, лишенным эмоций голосом. – Он сегодня к нам приедет.
– Несколько лет назад я немного поправилась, – не удержалась Джуди, усаживаясь в строгого вида кресло.
Она была всего на пару размеров меньше дочери, но Эбби обратила на этот факт внимание только сейчас, когда о нем заговорили. Однако Джуди рисковать не могла. Никто не должен сомневаться, что она стройнее дочери, теперь превратившейся в красивую молодую женщину.
Эбби перевела взгляд на Касс, которая пристально смотрела на нее, будто желая обратить внимание на какой-то момент, которого кроме нее больше никто не видел.
– Как насчет того, чтобы продолжить с того места, на котором мы остановились? – спросил Лео. – Думаю, у доктора Уинтер есть несколько вопросов касательно острова и ей хотелось бы получить на них ответы.
Губы Касс опять расплылись в вежливой улыбке. По сравнению с вчерашним днем ее поведение кардинально изменилось. Сегодня не было ни слез, ни отчаянной мольбы.
– Касс, по вашим словам, в ту ночь вы поняли, что шкипер рано или поздно вам поможет, так? – спросила Эбби, заглянув в блокнот из линованной бумаги.
– Да. Но не в ту ночь, а благодаря той ночи.
Девушка выглядела уставшей, будто тоже не выспалась.
– То есть благодаря событиям, которые произошли, когда вы вернулись домой после первой попытки побега?
– Да. Если хотите, я могу об этом рассказать.
– Если вас это не затруднит, – ответила Эбби.
Касс сделала вдох, потом выдох и заговорила неторопливым, мелодичным голосом:
– Это случилось через три часа. Когда я вернулась, в доме царили мрак и мертвая тишина, нарушаемая лишь рокотом генератора. Он работал то тише, то громче, в зависимости от нагрузки в виде радиаторов отопления или, к примеру, водонагревателя. Шума от него было много, поэтому я вошла в дом и поднялась к Эмме, никем не замеченная.
– Что случилось? – спросила она.
Сестра страшно расстроилась, что мне так и не удалось бежать с острова, и я это прекрасно видела. Мне не оставалось ничего другого, кроме как рассказать ей о течении, о веслах и Рике, взявшем лодку на буксир. Она схватила меня за руки, с силой тряхнула и яростно прошептала, что я все испортила. Так оно и было. Шесть месяцев подготовки – и все насмарку. Она велела мне уйти, что я и сделала. А когда зашагала по коридору, до моего слуха донесся ее плач.
Как я уже говорила, моя комната располагалась в противоположном крыле, поэтому ступать приходилось тихо. Я легла, но так и не уснула. А утром, когда Рик привез продукты и почту, заставила себя сделать то же, что и всегда – мельком на него взглянула и тут же отвела глаза, потому что смотреть дольше было тяжело. Задержав надолго на нем взор, можно было почувствовать гнев, клокотавший в душе этого человека, будто вода в закипающем чайнике. Что-нибудь ему сказать или попросить мне никогда и в голову не приходило, даже до того, как Люси поведала о его прошлом и о том, как они избавили его от наркотической зависимости и чувства вины.
Он пришел, ушел, и мне показалось, что все нормально. В ту ночь я спала спокойно, испытывая в душе облегчение и благодарность, решив, что он ничего не рассказал и эта история попросту забудется. Прошел еще один день и еще одна спокойная, наполненная сном ночь. Я почувствовала, что волнение улеглось, но почти сразу же испытала прилив разочарования. В тот момент до меня дошло, что мы вернулись к тому, с чего начинали, что я надрывалась и тревожила Эмму совершенно напрасно, только лишь для того, чтобы возвратиться в отправную точку.