Рис. 16.6. Склонность к переживанию страха у лиц мужского и женского пола.
Рис. 16.7. Склонность к переживанию гнева и печали у лиц мужского и женского пола: а – склонность к гневу, б – склонность к печали.
Различия в эмоциональных отношениях к другим. Среди дружащих девочек отношения более доверительные, чем среди мальчиков (Rubin, 1983). У девочек близкие дружеские отношения с противоположным полом завязываются раньше, чем у юношей (Sharabany, Gershony, Hoffman, 1981).
Различия в свойствах эмоциональности. В литературе отмечается большая эмоциональная чувствительность и эмоциональная нестабильность женщин. Изучение этого вопроса В. Г. Пинигиным на школьниках и студентах с помощью оценок собственных жизненных проявлений выявило, что лица женского пола явно превосходят лиц мужского пола во всех возрастных группах по эмоциональной возбудимости (это соответствует приведенным ниже данным П. А. Ковалева о большей вспыльчивости лиц женского пола), в меньшей степени – по интенсивности, еще в меньшей степени – по длительности сохранения эмоций и эмоциональной устойчивости (рис. 16.8).
Рис. 16.8. Различия в свойствах эмоциональности у лиц женского и мужского пола.
Различия в эмоциональных свойствах и типах личности. Лица женского пола уделяют значительное большее внимание эмоциональным аспектам межличностных отношений и своим переживаниям. Считается, что они более эмпатичны. Однако авторы, изучавшие этот вопрос на детях 10—12 лет (Eisenberg, 1989; Eisenberg et al., 1987), полагают, что это происходит потому, что девочки морально созревают раньше, чем мальчики.
По данным П. А. Ковалева (1996), у лиц женского пола больше выражена вспыльчивость (эмоциональная возбудимость).
В отношении обидчивости существенных половых различий, по данным Ковалева, не выявлено, однако по данным С. В. Афиногеновой (2007), обидчивость больше выражена у лиц женского пола.
По данным А. А. Плоткина, как у мужчин, так и у женщин распространен эмоциональный тип, когда доминирует радость при равенстве страха и гнева. Кроме того, у мужчин наиболее распространенной является структура, в которой гнев и радость преобладают над страхом, а у женщин наиболее распространенной является структура эмоциональности, в которой доминируют радость и страх. Эти данные согласуются с имеющимися в литературе данными о большей выраженности у мужчин прямой физической и вербальной агрессии (Ковалев, 1996, и др.). Одинаковую предрасположенность женщин к гневу и страху можно объяснить с позиций К. Изарда (1980), полагающего, что склонность к страху может уравновешивать предрасположенность к гневу, удерживая индивидов от агрессивных поступков и конфликтов или переводя их в более «мягкие» формы (например, в косвенную вербальную агрессию, которая, по данным П. А. Ковалева, преобладает именно у женщин). С другой стороны, гнев может служить защитой от страха, давать психологическую компенсацию и разрядку, повышая чувство уверенности в себе (Шибутани, 1969; Эберлейн, 1981).
В зарубежных исследованиях эмоциональные особенности женщин связывают с их социальным положением в обществе и рассматривают в двух плоскостях: как вину семейных работающих женщин и как страх женщин перед успехом.
Вина у семейных работающих женщин стала объектом пристального внимания западных психологов. Она является следствием внутриличностного конфликта, когда женщина стремится быть одновременно в двух ролях: хранительницы семейного очага и хорошего профессионала. Эти две роли предъявляют к женщинам противоречивые требования, часто им просто не хватает физических и психических ресурсов, чтобы хорошо исполнять и ту, и другую роль. Понимая это, женщина начинает переживать вину перед детьми, мужем, перед начальством на работе (Виткин, 1996; Berg, 1986; Barling, 1990), что может вылиться в психосоматические симптомы.
Чувство вины перед детьми (очевидно, особенно остро переживаемое, когда женщина после рождения ребенка возвращается на работу и как бы покидает его) продуцирует определенные паттерны поведения с ними, в частности – сверхкомпенсационное поведение, которое Л. Хоффманом было названо «подавляющей любовью». Сверхкомпенсация принимает разные формы. В одном случае мать, придя вечером с работы, пытается компенсировать ребенку весь день своего отсутствия плотным общением и заботой, выполнением всех его желаний, не давая ему возможности расслабиться. Вечером большинство детей после такой материнской опеки становятся психически «издерганными».
Другие формы – покупка ребенку большого количества игрушек, особенно если мать была в командировке или задержалась с работы. Б. Берг называет такое поведение «поведением для себя», так как игрушки нужны не столько ребенку, сколько матери, пытающейся загладить таким путем свою вину. Все это приводит в конечном итоге к неправильному воспитанию ребенка, к развитию у него несамостоятельности, тревожности и другим личностным искажениям.
Считается, что переживание вины делает женщину как мать менее эффективной. Ребенок, поняв, что мать испытывает перед ним вину, начнет манипулировать ею, специально вызывать у матери это эмоциональное переживание. Это, в свою очередь, может вызвать у матери гнев и даже ненависть к ребенку. К. Борман с соавторами (Borman et al., 1984) утверждают, что когда женщина винит себя за то, что она недостаточно хорошо справляется со своими материнскими обязанностями, ее общение с ребенком очень часто сопровождается многочисленными вспышками «беспричинного» гнева.
В отношениях с супругом чувство вины у работающей женщины может проявляться в отказе от помощи мужа в домашних делах. Женщина преднамеренно не просит мужа о помощи, чтобы «не разочаровать» его как хозяйка дома. Кроме того, женщина, испытывая вину перед детьми и мужем, подсознательно стремится отказаться от карьеры на работе, тем более что культурные традиции не одобряют жен, добившихся большего успеха по сравнению со своими мужьями. Этот феномен получил название «конфликт боязни успеха».
Наконец, чувство вины перед семьей заставляет женщину меньше внимания обращать и на себя, так как другие (дети и муж) остаются без ее внимания.
Страх женщин перед успехом. Ученица Дж. Аткинсона М. Хорнер (Horner, 1968) ввела в двухфакторную модель своего учителя (мотивацию достижения успеха – избегания неудачи) третий фактор – мотивацию избегания успеха. По ее представлениям, успех вызывает у женщин тревогу, так как ассоциируется с нежелательными последствиями – утратой женственности, потерей значимых отношений с социальным окружением. Успех в профессиональной сфере и в сфере значимых отношений (семья, друзья) представляется для женщины взаимоисключающим. Поэтому, отдавая предпочтение значимым отношениям, она начинает бояться успеха в профессиональной деятельности.
Хорнер считала страх успеха изначально присущей женской природе особенностью, тормозящей достижения женщин в любой сфере деятельности. Другие психологи видели в появлении страха успеха влияние внешних факторов (Breed-love, Cicirelly, 1974; Bremer, Witting, 1980; Monahan et al., 1974). В пользу последней точки зрения свидетельствует тот факт, что в тех ситуациях, где достижения приемлемы с полоролевой точки зрения, страх достижения успеха у женщин не появляется. К. Бридлов и В. Цицирелли показали, что страх успеха у женщин, занятых в медицине (сфере, не типичной для женщин), выше, чем у учителей (в сфере, типичной для женского пола). То же получено при сравнении женщин-инженеров с медсестрами. Страх успеха достигал максимума, когда женщина находилась на вершине инженерной иерархии и имела много семейных обязанностей.
Показано также, что страх успеха проявляется у женщин в меньшей степени, если они не составляют большинство в смешанной по половому признаку группе (Kanter, 1977) или если они работают в одиночестве.
Вопрос о страхе успеха стал привлекать внимание отечественных психологов только в последние годы (Турецкая, 1998).
Страх успеха возможен и у мужчин, когда род их деятельности не соответствует их гендерной роли (Yamauchi, 1989), а также в тех случаях, когда они не хотят вызвать зависть своих сослуживцев.
Глава 17Патология и эмоции[100]
17.1. Причины эмоциональных расстройств
Во многих случаях причинами эмоциональных расстройств являются различные органические и психические заболевания, о которых будет сказано далее. Однако эти причины носят индивидуальный характер. Есть, однако, причины, которые касаются целых слоев общества и даже нации. Такими причинами, как отмечают А. Б. Холмогорова и Н. Г. Гаранян (1999), являются специфические психологические факторы (табл. 17.1) и, в частности, особые ценностные установки, поощряемые в социуме и культивируемые во многих семьях. Становясь достоянием индивидуального сознания, они создают психологическую предрасположенность к эмоциональным расстройствам, в частности к переживанию отрицательных эмоций и депрессивным и тревожным состояниям. Кросскультурные исследования депрессии показали, что число депрессивных нарушений выше в тех культурах, где особо значимы индивидуальные достижения, а также соответствие самым высоким стандартам и образцам (Eaton, Weil, 1955 а, б; Parker, 1962; Ким, 1997). Особенно это характерно для США, где депрессия стала бичом общества, в котором пропагандируется культ успеха и благополучия.
По данным Комитета по психическому здоровью США, каждый десятый житель этой страны страдает или страдал тревожным расстройством в виде генерализованного тревожного расстройства, агарофобии, приступов паники или социальной фобии. Не менее 30% людей, обращающихся за помощью к терапевтам, кардиологам, невропатологам и другим специалистам, страдают соматоморфными расстройствами, т. е. психическими расстройствами, замаскированными соматическими жалобами, не имеющими достаточной физической основы. У этих