Не искать удобные дома – а строить их из системных материалов. "Системных". Слово звучало как магия из старых сказок. Как раз из тех, что возвращаются на место при изъятии. Материалы Мешка, обладающие странной памятью формы, подчиняющиеся его гравитационным причудам.
Он мог говорить об этом часами, его обычно ледяной голос приобретал оттенок… одержимости? Нет, скорее холодного, расчетливого восхищения эффективным механизмом.
– Фокус не в восстановлении первоначальных кондиций, а в нахождении в общем поле. Если даже разобрать автомобиль на составляющие и оставить их рядом, то детали восстановятся, но на место не встанут. – монотонно вещал наставник, пока "Бегемот" тащился по очередному разбитому шоссе. – Для этого форта я лично выискивал металлоконструкции, которые работают по этому принципу на каркасы. Полтора десятка нашёл за три года.
"Общее поле". Сеть. Гравитационная матрица, удерживающая Мешок. Пыль – ключ. А эти материалы – кирпичики, которые сеть помнит и может вернуть на место.
– А сколько домов ты задумал здесь организовать? – встрепенулась я, позабыв, что тоже участвую в стройке года. На секунду отвлекшись от вечного сканирования горизонта.
– Девяносто домов для проживания населения, – он перечислил, как читал отчет, – А база под гарнизон, плюс самовосстанавливающийся двойной периметр, – расписывал идеальное поселение сенсей. "Самовосстанавливающийся". Звучало как фантастика. Стена, которая латает сама себя после атаки тварей или обстрела. Мечта. Или кошмар – в зависимости от того, по какую сторону стены стоишь. – Часть гостевого сектора сделаем из разобранных панельных домов.
– А как вы домики делаете под дождём? Там же как-то нужно крепить и всё такое? – продолжила вникать от скуки я. Не то чтобы мне было искренне интересно, но слушать его монотонный голос о бетоне и кронштейнах было все же лучше, чем сосредотачиваться на вечном дожде и чувстве, что за следующим поворотом опять кто-то поджидает.
– Жилой сектор на сборных деталях. Кронштейны крепления образуют внешний каркас, потом добавляем внутренний по тому же принципу, обшиваем системными досками из разобранных маленьких объектов и прокладываем внутренний слой теплоизоляцией. Пол из бетонных плит, окна тоже система, – равнодушно хвалился Леон. "Системные доски". Я представляла себе: разбираешь старый сарай, а доски сами стремятся сложиться в аккуратный штабель, готовые к новой жизни. Странно. – Плюс всё по мелочи, итого всего тридцать семь процентов обычных материалов в доме. Даже проводка системная.
Системная проводка. Это значило, что если ее порвет взрывом, она, как живая, попытается срастись обратно? Мысль была одновременно жуткой и завораживающей.
– И таких три на семью? – проверяла свою память. Три дома? Да...
– Да, – сообщил он ровно. – Девяносто всего. Для поддержания системного эффекта жить можно не более трёх - четырёх дней в одном доме. Двухкомнатный, с кухней и сухим туалетом. Квадратов сорок пять. – Сорок пять квадратов. Я мысленно прикидывала. Маленько. Тесновато. Но… крыша. Стены. Туалет. В Мешке это было роскошью, сравнимой разве что с теплым душем. – Однотипные проекты, – добавил он, словно читая мои мысли о тесноте. – Эффективно, быстро, надежно.
И безлико, – подумала я, но не сказала вслух. Какая разница, безлико или нет, если это дает шанс не умереть под дождем или в зубах твари?
– Ты внимательней слушала бы, ты же Геймер теперь. Между прочим, мой официальный напарник и заместитель оперативной группы поселения. Нашего поселения.
Фраза повисла в воздухе, тяжелая, как бетонная плита. "Официальный напарник". "Заместитель". Звучало так… легитимно. Не "орудие", не "сенсор", не "Королева Червей". Должность. С бумагами, наверное. Ирония. После мешков с головами и снайперских дуэлей – бумажки. Но в его тоне не было насмешки. Была констатация факта. Еще один инструмент в его арсенале – административный. И я вписана в эту схему. Его схему.
Это было… унизительно. И одновременно странно. После перестрелок и выслеживания – таскать балки. Но Леон, как всегда, видел пользу. "Тренировка концентрации под нагрузкой", – сказал он. А по-простому: пока бригада спала после ночного рейса, он ставил меня к лебедке, с дозой красной пыли.
Жар разливался по жилам, знакомый и вселяющий тревогу. Сила. Грубая, необузданная. Но теперь ее нужно было направить не на рывок в укрытие или удар ножом, а на… плавное вращение рукояти лебедки. Тяжелая металлическая балка, которую шестеро мужиков еле катили, под моими руками (под действием пыли) становилась… управляемой. Не легкой. Нет. Она все так же давила массой, сопротивлялась. Но я чувствовала каждое волокно в мышцах, каждую каплю пыли в крови, направленную на то, чтобы победить эту тяжесть. Руки крутили рукоять, трос натягивался с противным скрипом, балка отрывалась от земли, медленно, сантиметр за сантиметром. Мир сужался до жжения в мышцах, гула пыли в ушах и холодного взгляда Леона, наблюдающего за процессом. Это была не работа. Это была борьба. Борьба с материалом, с гравитацией, с самой собой, с этой чужой силой, бушующей внутри. А потом – откат. Когда пыль выдыхалась. Дрожь в перетруженных руках. Пустота. И понимание, что я только что в одиночку сделала работу бригады. Эффективно. Как всегда.
"Дома" росли как грибы после дождя. Ровные ряды серых коробок под вечно хмурым небом. Сорок пять квадратов. Я заходила в один, когда бригада ушла на обед. Пустота. Холодный бетонный пол, голые стены из тех самых "системных" панелей, которые выглядели… слишком идеально ровными, слишком новыми для этого мира. Пахло сыростью бетона, пылью и чем-то еще… химически-острым, возможно, от изоляции или клея. Ничего уютного. Ничего домашнего. Просто коробка. Убежище.
Но стоя там, среди голых стен, я вдруг представила: стол. Скатерть. Мистер Льюис на полке. Запах настоящей еды, а не тушенки. Окно – не бойница, а просто окно, в которое смотришь, не ожидая выстрела. Сорок пять квадратов тишины. Без страха. Без необходимости сканировать ауры каждую секунду.
Могла бы я? – промелькнула крамольная мысль. Жить здесь? В такой коробке? Быть не Королевой Червей или "Тишиной", а просто… Алисой? Мысль казалась абсурдной. Чужой. Как скафандр на голое тело. Я – порождение Мешка, его тень с винтовкой. Мои "сорок пять квадратов" – это кабина "Бегемота" и радиус поражения моего "Пигмея". Но глядя на эти безликие, серые домики, на стройплощадку, где под охраной таких же, как я, люди пытались построить островок хрупкой нормальности посреди хаоса… Впервые за долгое время я почувствовала не ярость, не отвращение, не усталость, а что-то другое. Что-то мелкое и колючее, как осколок стекла в сапоге.
Надежду? Нет. Слишком громкое слово. Скорее… призрачную возможность. Возможность того, что ад не вечен. Что даже в Мешке можно не только выживать, но и… строить. Пусть коробки. Пусть крошечные. Пусть из странных "системных" материалов, подчиняющихся гравитационным аномалиям.
Я вышла из пустого домика обратно под дождь. К "Бегемоту". К моей винтовке. К моей реальности. Леон ждал, его профиль как всегда был обращен вперед, к следующей точке маршрута, следующей задаче. "Официальный напарник и заместитель". Звание обязывало. Охранять стройку. Строить коробки. Убивать тех, кто мешает их строить. Круг замкнулся. Но где-то глубоко, под слоями цинизма и привычной ярости, тот осколок возможного будущего – тихого, скучного, в сорока пяти квадратах – все еще кололся. Напоминая, что кроме войны, здесь может быть что-то еще. Пусть пока только в проекте.
– Серьёзно, почему молчал? – вырвалось у меня, звучало резче, чем хотелось.
Вот типично. Месяц жду хоть какого-то движения, хоть намека, что я не просто придаток к "Бегемоту" и лебедке. А он выдает это... как прогноз погоды.
– Я всё ждала, когда меня, наконец, повезут на настоящее собеседование, на разборки, где стреляют не тварей, а людей, которые этого заслуживают. А тут банальщина: «Мой верный напарник и заместитель бла-бла-бла» – передразнила я его ледяной интонацией, стараясь скрыть подколку за маской раздражения.
"Верный". Как собака. "Заместитель". Звучит солидно, пока не вспомнишь, что замещаешь его у лебедки или в кузове под дождем.
– Вообще-то только сегодня пришло официальное письменное утверждение всех твоих регалий, – парировал Леон, и тут же, с мертвой миной на лице, передразнил меня неестественно "весёлым" голосом: – "...вместе с наградой за неоценимый вклад в расширение зоны влияния игрового союза!" Держи, как и обещал. Наградной клинок для тебя.
Он протянул ножны. Неплохо. Очень неплохо. Я взяла оружие, ощутив вес и баланс. Привычное холодное успокоение в ладони. Хоть что-то настоящее. Не бумажка.
– Ka-Bar – не патриотично, конечно, но эффективно, – констатировал он. – Кузнец оказался янки – знакомый Арни, делал под твою руку. Усиленная зеленью сталь пробивает бронежилеты до второго класса, конечно, если ты под красной пылью. Без неё только первый прошьёт.
"Под пылью". Всегда с оговоркой. Всегда с напоминанием, что моя "нормальность" – это химический костыль. Я как обычно поежилась, но на этот раз не только от диссонанса его "веселого" тона и каменного лица. Он знает, что я это ценю. Знает, что клинок – это язык, который я понимаю лучше бумаг. Вот чертов манипулятор. Но принять оружие – значило принять и этот странный жест. Признание? Или просто вложение в инструмент?
– Благодарю, – выдохнула я, проверяя хват. Теперь хоть зубы выбивать будет чем, если бумаги не сработают.
– Теперь можешь мне рассказать, что вытрясли с Барона, – перешла я в атаку, пряча клинок за пояс. Голос звучал ровно, но внутри клокотало. Раз уж меня не позвали его убить. Опять. Я что, декорация? – Теперь я полноценный геймер, а не просто подъёмный кран на стройке, помогающий парням, пока вы катаетесь по