Жду. Жду команды. Жду оправдания для выстрела. Ликвидация? Пальцы знали свое дело. Готова.
– Леон, придурок! – Голос в рации Леона резанул громко, истерично. Пузырь. – Какого хера ты мне угрожаешь и сдёрнул техника нулевых в такую даль?! У меня магазины встали, а он ошивается у тебя! Я в форте 187 минус тринадцать! Два дня гнался за Психом, не успел перехватить! Тащи свою сраку, забирай выкупленных рабов и прекрати портить бизнес!
Бизнес. Слово обожгло. Рабы. Товар. Но сейчас – информация. Леон оставался ледяным:
– Пузырь, это Леон. Как выглядит техник? – Голос ровный, деловой. Но его взгляд – мгновенный сигнал мне. Заняться ранеными.
Я двинулась. Автоматически. Снайперка к стене. Жгуты. Трое «тяжей» кряхтят на грязном полу. Один – с раздробленным локтем, второй – с окровавленной кистью, третий – просто без сознания. Работа чистая. Быстро, эффективно. Наложила жгуты, остановила опасное кровотечение. Не до жалости. До функциональности. Пока Леон выслушивал описание «лежащего без сознания пред ним человека» – нашего хакера-заложника.
– Леон Пузырю, комиссия двадцать процентов со сделки. – Голос Леона звучал почти благодушно. Театр. – Спасибо тебе за оперативность. Привезу я твоего спеца. Жди нас в форте. Через часа четыре буду.
Он бросил мне рулон скотча. Жест: кисти к рукам. Прикрутить, чтобы не дергались. Я выполнила. Методично. Без эмоций. Инструменты должны быть обезврежены.
Три «Микса». Пулеметчики. Группа сопровождения. Лежали, как новенькие, если не считать бинтов и скотча. Гордецы. Я закончила с пленными вербовщиками. Их страх сменился ошеломленной пустотой. Сломаны быстро.
Когда «гордецы» очнулись… картина. Винт и Болт сидели напротив. И ржали. Не смеялись – именно ржали. Громко, безудержно, до слез. Как над гениальным, похабным анекдотом. Как над зверинцем, где медведь сел на собственные грабли.
– Какого хрена, ДЖОКЕР?! Что это было?! – орал Псих (теперь я знала его позывной), пытаясь дергаться в связях. Его лицо пылало от ярости и унижения.
– Это сучий театр, Псих! – Винт смахивал слезы, его голос хрипел от смеха. – Ты когда начнёшь готовиться к операциям нормально?! Это же Леон! Написано в личном деле – ёба…ый параноик! А ты? По привычке припёрся! Не представился! Гарантов не назвал! – Он ткнул пальцем в сторону Психа. – Ты думаешь, почему мы внутрь не пошли?! Он бы стрелять начал! А наших «танков»… – он кивнул на связанных пулеметчиков, – …можно втихую обезвредить. Но не убить. Я уж по рации связаться хотел! Знал, что накроют вас при входе!
– А если бы Пузыря не было?! – Псих выкрикнул это с ледяной, смертельной серьезностью. – Они бы всех положил! Ты видел, что его сучка достала из чехла?! – Его взгляд, полный ненависти, впился в меня.
«Сучка»? Я даже не моргнула. Обижаться? На что? На правду? Я достала бы «Взломщика» и положила бы их всех, если бы прозвучала команда. Вместо этого – лишь улыбнулась Психу. Легкая, чуть кривая. Подыгрываю. Пусть ему будет не так обидно. Косяк – его. Глупость – его. Наша работа – безупречна.
– Ты должен торгашу, Винт, – холодно осадил веселье деда сам Псих. Его аура пылала холодным огнем обиды и расчета.
Насколько близко по краю… Мысль пронеслась с ледяной ясностью. Чужая провокация (Психа), наша паранойя (Леона), чужие гаранты (Винт)... Шаг влево, шаг вправо – и подвал был бы завален трупами «нулевых». Но мы сыграли правильно. И я продемонстрировала «Взломщика». Не на словах. На деле. Его силу. Его возможность. Пусть знают.
Теперь Псих взбеленился по-настоящему. Не истерика – холодная, опасная ярость:
– Надеюсь, ЛЕОН, и девушка с большой пушкой, – его взгляд скользнул по мне, оценивающе, ненавидяще, – вы добыли нужные сведения. Как обещали. Иначе я сильно разозлюсь.
Леон ответил, как отчитывается машина:
– Да. Ничего нового не сказали. Ключевые точки уже контролируем. Только ключ вербовщика получили, теперь их два. Надеюсь, хватит для взлома? – Пауза. Его вопрос прозвучал как нож, вонзаемый между ребер: – У меня вопрос. Почему работа в команде? «Нулевые» только нанимают или делают дела сами. Никогда вместе с другими фракциями.
Тишина. Напряженная. Ответил Болт. Его голос – ровный, без эмоций, как чтение протокола:
– Он забыл азы. Привык к известности. Кайфует от страха обычных рейдеров, – нн посмотрел прямо на Психа. – Поступил приказ. Вернуть на землю вашими руками. Руководство простило даже смерть Психа и сопровождения. Списали на профнепригодность.
Слова настоящего оперативного командира. Вот кто дергал ниточки в этом водевиле. Болт. Тишина стала оглушительной. Псих… погас. Весь его гнев, вся спесь – испарились, оставив только бледность и холодный расчет в глазах. Он мгновенно оценил пропасть под ногами. Профнепригодность. В Мешке это приговор похуже смерти.
«Жёстко у них», – мелькнуло в голове, пока я наблюдала, как Леон, абсолютно хладнокровно, чистит свой пистолет. Ритуал. Очищение инструмента. Группа поддержки – те самые «тяжи» – вообще не излучали ни агрессии, ни разочарования. Только… благодарность? Да. Сквозь боль и унижение – облегчение. Подарки Мешка. Бонусы за службу. Слишком ценные, чтобы злиться из-за пары часов боли. Ну слава богу. Хоть кому-то в этом «ёба…ном цирке» хорошо.
Слишком. Много. Эмоций. Шум. Ярость Психа. Смех Винта. Холод Болта. Благодушие Леона. Благодарность битых «танков». Стоп. Наушники. Глуши все. Уйти в себя. В последний момент – поймала его взгляд. Леон. Уверенный кивок. «Мол, молодец, Алиса. Я тобой горжусь».
Гребанный манипулятор. Мысль пронеслась с привычной долей ярости и… чего-то еще. Признания? Вот теперь и думай, кто кого разыгрывал. Плевать. Абсолютно. ХОЧУ МУЗЫКУ. Громче. Глуше. Заткни этот цирк. Да вот так. Кнопка плейера. Знакомый хрип Сироткина ворвался в уши, как спасательный круг. Спасибо. Ты всегда знаешь, как утешить. Тем более… сегодня. Ни одной ошибки. Ни одного лишнего движения. Ни одной слабины. Даже будучи «молодой» в Мешке. Чистая работа.
Музыка накрыла волной, смывая шум мира, оставляя только вибрацию басов в костях и знакомые, горькие слова:
Клеткой юных не унять
Глупые, не знаем боли...
Юных. Ирония. Какие мы юные? Мы старые душой. Выжженные. Не знаем боли? Знаем слишком хорошо. Знаем ее вкус, ее запах, ее вечный шепот в кошмарах. Перекресток. Лагерь. Полторы сотни...
Свет проходит сквозь меня
Ранит мой сон, стонет мой рай...
Какой свет? Здесь, в Мешке? Только отблески пожаров да мерцание экранов терминалов. И он ранит. Все ранит. Потому что освещает грязь, кровь, безнадегу. Рай? Его не было. Только сон. И он стонет от тяжести кошмаров.
Пой, пой, пусть пока не слышат нас с тобой
А ты пой, львов накормим терпким голосом...
Пой. Внутри. Тихо. Чтобы не слышали хищники. Львы... Вот они, вокруг. Псих. Винт. Болт. Леон. Сам Мешок – огромный, ненасытный лев. Накормим терпким голосом. Голосом ярости. Голосом выживания. Голосом ледяной мести, что копится в глубине. Пусть подавится.
Юных звали улицы
Те смеясь бросали камни...
Улицы звали. Кто? Милану? Ту, глупую девчонку в офисном платье? Ее заманили. Обманули. Смеясь бросали камни. Палачи. Вербовщики. Система. Камни унижений, боли, страха. До сих пор ношу синяки.
Всё когда-то сбудется...
Сбудется? Что? Крах этой паутины? Или наш собственный, неминуемый конец в какой-нибудь вонючей дыре вроде этого подвала? Когда-то. Туманное обещание. Пустая надежда.
Кем мы будем без тебя?
Кто мы с тобой?
Кто мы сейчас?
Кто мы? Тени. Орудия. Лавина льда, ждущая команды. Королева Червей и ее Джокер. Маски поверх ран. Без тебя? Без Леона? Без этого гребанного манипулятора, который ведет меня по краю? Не знаю. И не хочу знать. Сейчас? Сейчас я – та самая девушка с большой пушкой, которая сегодня не ошиблась. Которая сделала свою часть работы. Безупречно. Этого пока достаточно. Пока игра продолжается. Я закрыла глаза, вжимаясь в холодную стену подвала, отдаваясь музыке и гулу крови в висках. Пой.
Сироткин «Пой»
Глава тринадцатая. Эмоциональный спурт.
Скорость – это похоже девиз Психа...
Скорость. Не просто тактика. Это его щит. После той взбучки от руководства – а я чувствовала ледяные волны унижения, исходившие от него тогда, – он не скис. Не затаил злобу. Просто... переключился. Как автомат. Получил данные – двинулся к цели. Выволочка? Принял к сведению. Выбросил из головы. Теперь в его ауре – только холодная, сфокусированная ярость Профессионала, направленная не на нас, а на источник гнили. На коменданта. На систему. Удивительно. Почти уважительно. Нет времени на эмоции. Фраза висела в воздухе, не озвученная, но читаемая по его стальным глазам и сжатым челюстям. Банковская система обслуживания... Служба учета живого товара. Мысль обожгла, но я загнала ее вглубь. Фокус.
Выехали конвоем. Наш Багги – потрепанный ветеран – и два бронированных джипа «нулевых». Парад палачей. Расстояние до форта растворилось мгновенно. Скорость. Его религия.
– Добро пожаловать, в наш… – начал было охранник на КПП, расплываясь в улыбке служаки.
Псих не дал договорить. Его голос – как удар хлыста:– Хватит тратить моё время. Код 229788. Вводи и пропускай все три машины. Без проверки.
Код. Магические цифры. Привилегия. Охранник побледнел, затравленно заморгал, застучал по клавишам терминала. Шлагбаум взлетел, как подкошенный. Мы ворвались внутрь, не сбавляя хода. Двадцать секунд.