– Не обязательно покупать лицензию на весь алкоголь, – сказал Дэвид. – Пива и вина нам хватит.
– Миссис Уайтинг на это не пойдет.
– Она предпочитает терять в доходах?
Забавно, но, по ощущениям Майлза, так оно и было на самом деле. Что, разумеется, противоречило всякой логике. Зачем довольствоваться жалкими крохами, когда имеется возможность получить куда большую прибыль? Миссис Уайтинг была практичной и безжалостной деловой женщиной; каждую из трех фабрик Уайтингов она продала в наиболее подходящий момент и ни разу не была замечена в снисходительности к своим побочным предприятиям. Однако вот уже лет десять с лишком она безмятежно наблюдала, как “Имперский гриль” дергается в конвульсиях, приближаясь к своей неизбежной кончине. За неимением какого-либо рационального объяснения Майлз уверял себя, что причина кроется в некоей душевной привязанности. Но к кому конкретно? К Майлзу? Допустим. Хорас, самый умный и циничный комментатор окружающей действительности, пришел именно к такому выводу, поэтому кто знает. А если не к Майлзу, то к самому “Грилю”? Вряд ли, поскольку за последние двадцать лет ноги старухи не было в этом дешевеньком второсортном заведении. Опять же, размышлял Майлз, возможно, все дело в приязненном отношении старухи к матери Майлза, которая работала у миссис Уайтинг, пока не слегла с тяжким недугом. Эту вероятность также не стоило сбрасывать со счетов.
– Убеди ее, – сказал Дэвид. – Растолкуй ей, что люди не станут есть острую мексиканскую и азиатскую еду без пива. А к итальянской потребуют вино.
– Попробую, – ответил Майлз. – Но ты особо не надейся. Она не идиотка, но почему-то не любит перемен. Может, из-за преклонного возраста. Просто не хочет лишних хлопот. И потом, это ее бизнес, не наш с тобой.
Дэвид обдумывал эту очевидную истину, пока мяч с подачи игрока из “Ред Соке”, устремившись высоко в небо, едва не вылетел за пределы поля. Затем, разглядывая опустевшую бутылочку из-под минералки, словно пытаясь припомнить, почему мужчина вроде него пьет минералку вместо пива, Дэвид сказал:
– Есть еще одна идея. Хочешь расскажу?
Нет, если начистоту. День выдался длинным, Майлз слишком устал, чтобы думать, и вдобавок его вымотала беседа с Жанин.
– А то. Какая идея?
– Переговори со своей тещей.
– С Беа? О чем?
– Вникни, Майлз. Есть о чем.
– Да, пожалуй, – кивнул Майлз.
Мать Жанин владела не только умирающим баром “Каллахан”, но и зданием, в котором располагался бар, а значит, если миссис Уайтинг почувствует себя преданной и начнет мстить, большого ущерба она не причинит. Нет, тут Майлз не нуждался в подсказках Дэвида. Положим, миссис Уайтинг и слышать не захочет о лицензии на алкоголь, что даст им шанс побороться за себя, перебравшись со всем скарбом и компанией в другую часть города. Помещение у Беа просторнее, а значит, им будет где разгуляться.
– Ты окажешь Беа огромную услугу. Она катится на дно. И ты спасешь и ее, и себя.
– У меня нет денег, чтобы выкупить ее заведение, Дэвид.
– Предложи ей партнерство. Она предоставляет алкогольную лицензию, ты кормишь клиентов.
– А что я буду делать, когда ты уйдешь?
– Я куда-то собрался?
– Ну…
– Не “нукай” со мной, Майлз.
– Ты не можешь долго заниматься одним и тем же. Тебе надоедает, и ты сваливаешь. Я тебя не виню, ты вольная птица. Семьи у тебя нет. А я собой не располагаю, вот и все.
– То есть из-за меня ты не захочешь переехать к Беа?
– Я же не говорю, что не хочу, – возразил Майлз. – Согласен, это хорошая мысль.
– Ты так об этом говоришь, – заметил Дэвид, – будто эту мысль ты уже похоронил.
Майлз ответил не сразу, этот разговор был ему неприятен. К тому времени, когда “Ред Соке” сумели наконец отбить мяч, Майлз взял себя в руки и сказал:
– Я обязан ей.
– Обязан кому?
– Миссис Уайтинг. Разве мы не о ней говорим? Может, мы с Жанин и Тик не процветали, но жили нормально. Да, ресторан еле дышал, и нам тоже, что греха таить, часто не хватало воздуха, но с головой мы не тонули никогда, чего нельзя сказать о многих других людях в нашем городе. Миссис Уайтинг могла бы давным-давно прикрыть заведение, и с чем бы мы остались? Что же мне теперь, отшвырнуть ее за ненадобностью? А кроме того… Я проучился в колледже три года, и каждый раз, когда мне позарез нужны были деньги, мама их присылала. Где она, по-твоему, брала эти пятьсот долларов, чтобы я каждый семестр мог заплатить за обучение?
– Думаешь, у миссис Уайтинг? – после паузы спросил Дэвид.
– А у кого еще? Не у Макса же.
– Не знаю, – пожал плечами Дэвид. – Но все же мы вышли на главного человека в этой истории.
– Что бы это значило?
– А то. Когда ты сказал “я обязан ей”, моей первой мыслью было, что ты говоришь об этом человеке. О маме. Скажи ты, что в долгу перед ней, я бы понял.
– Я и без тебя знаю, в каком я долгу перед ней, Дэвид.
– Правда? Ну, большой брат, есть только один способ выплатить долг. И уж прости, но придется тебе напомнить, как тогда обстояли дела. Мама ни за что не хотела, чтобы ты возвращался. Она жизнь положила, прокладывая тебе дорогу вон отсюда. Ты знаешь это не хуже меня. Если она и занимала деньги у миссис Уайтинг, то отдавала их сполна. Не говоря уж о том, что пахала на нее. Она практически вырастила ее дочь. И узнай мама, что ты кончил тем, что в сорок два года заведуешь “Грилем”, она бы перевернулась в гробу.
Майлз потер виски, чувствуя, как подступает головная боль.
– Конечно, ты прав, она была бы разочарована, – признал он, понимая, что “разочарована” – не слишком подходящее слово в данном случае. “Сломлена” было бы точнее. – И да, я ее подвел. Поверь, так я на это смотрю. Но единственное, что мне не пришлось бы объяснять Грейс Роби, так это то, что ребенок прежде всего. Может, мне не надо было возвращаться, но теперь у меня есть Тик, и я не могу рисковать ее будущим. И не стану.
– Думаешь, я стану? Что ты себе вообразил?
– А что мне еще думать? На прошлой неделе ты ратовал за книжный магазин на Мартас-Винъярде, хотя он мне не по карману. Теперь ты хочешь, чтобы я нажил себе врага в лице миссис Уайтинг, затеяв бизнес с Беа. Ты вообще видел тамошнюю кухню? Ты представляешь, во что нам обойдется ремонт и новое оборудование?
– Вдвоем мы могли бы….
– Дэвид, – у Майлза больше не было сил продолжать этот разговор, – хочешь войти в дело с Беа, входи. Я даю тебе мое благословение.
Его брат медленно кивнул, словно они обсуждали эту идею множество раз и осталось лишь уточнить кое-какие мелкие детали.
– Ладно. Поскольку я тебя уже достал, попробую объяснить еще раз, а потом закрою тему. Я понимаю, у тебя Тик на руках. И знаю, что тебя загнали в угол. Более того, этот “угол” беспокоит меня даже больше, чем тебя самого, потому что в реальности все намного хуже, чем ты думаешь. По милости старухи ты крутишься как белка в колесе. Перебираешь лапками изо всех сил, чтобы не упасть, и сам не замечаешь, что ты в ловушке. Именно этого мама и боялась. Она знала, что так и будет, если ты…
– Скажи-ка, – перебил Майлз, – за что ты так ненавидишь миссис Уайтинг?
– Послушай, дело не в том, ненавижу я ее или нет, – ответил Дэвид. – Ты веришь, что она оставит тебе ресторан, как обещала, и тогда ты продашь его и уедешь отсюда, да? – Майлз молчал, и Дэвид продолжил: – Вот только миссис Уайтинг не собирается помирать, Майлз. У нее совсем другие планы. Она намерена жить. В Италии, когда ей заблагорассудится. Зимой во Флориде. В Санта-Фе поздней весной. Не она умирает, Майлз, а ты, день за днем. Ты в курсе, сколько было лет матери миссис Уайтинг, когда она умерла?
– Понятия не имею.
– Еще бы, ведь она до сих пор жива, – просветил брата Дэвид. – Обретается в доме для престарелых в Фэрхейвене, и ей хорошо за девяносто. Если миссис Уайтинг протянет столько же, ты унаследуешь “Гриль”, когда тебе стукнет шестьдесят пять. При условии, что она тебе его завещает. И это еще не самое плохое. Говоришь, ты держишься за ресторан ради Тик, но ты представляешь, кем станет твой ребенок, если ты не примешь меры? Очередным управляющим “Имперского гриля”.
– Только через мой труп, – сказал Майлз.
Его брат встал, улыбнулся – он явно ожидал этой фразы.
– Отлично. Вот мы и вернулись туда, откуда пришли. Мама так часто про тебя говорила. – Дэвид бросил бутылку в мусорное ведро, стоявшее у двери. – Слушай, прости, если я что-то не то сказал. Пойду-ка я домой. Мне уже ясно, чем все это закончится.
На секунду Майлз подумал, что он имеет в виду их спор, но потом сообразил, что речь идет о бейсбольном матче. “Соке” выставила вперед худощавого парня, и, судя по опыту, давнему и недавнему, подобная тактика к успеху не приведет. Сентябрь – грустный месяц для новоанглийских бейсбольных болельщиков. Люди только и делают, что тщетно силятся понять, почему в апреле они были настроены столь оптимистично. И лишь в следующем апреле им удается вспомнить почему.
– Когда Бастер появится? – поинтересовался Дэвид, зная, что второй повар ушел в загул ровно в тот день, когда Майлз вернулся с Мартас-Винъярда.
Майлз сомневался, что его брата действительно волнует Бастер. Но Дэвиду очень не хотелось расставаться так, будто они поссорились, и его вопрос был призван восстановить привычный баланс в отношениях.
– Посмотрим, может, я завтра сумею разыскать его, – ответил Майлз.
– Нам скоро понадобится еще одна официантка и кто-нибудь на грязную посуду.
– Знаю. Я этим займусь.
– Ладно. – Дэвид шагнул к выходу и замер, держа руку на дверной ручке: – Чем Жанин была так расстроена сегодня?
– Не знаю. – Майлз встретился взглядом с братом. Чистая правда. Ему было нечего утаивать. – Нервничает, наверное.
– Еще бы, – кивнул Дэвид. – Учитывая, за кого она собралась замуж, ее должно трясти с ног до головы так, что шпильки сыплются.
– Разве женщины все еще пользуются шпильками? – Майлз так давно не распускал у женщины волос, что несколько поотстал в этом вопросе.