этого ты велел положить в мою комнату Коран? Чтобы я его прочла?
Алай покачал головой:
— Это сделал Ланковский.
— А она его прочла, — сказал Боб. — Для нас обоих это неожиданность.
— Цитата хорошая, — согласился Алай. — Может быть, Аллах сделает нас правителями Китая. И давайте сразу покажем, что мы будем справедливы и праведны.
— Самое интересное в этом плане, — сказал Боб, — что, когда сразу после этого придут китайские солдаты, они, опасаясь сами остаться без припасов или чтобы лишить твои армии провианта, наверняка заберут весь остаток провизии.
Алай улыбнулся, кивнул, засмеялся:
— Наши армии вторжения оставят китайцам достаточно еды, а китайские армии обрекут их на голод.
— Вероятность выигрыша битвы за симпатии очень велика, — сказал Боб.
— А тем временем, — добавила Петра, — китайские солдаты в Индии и Синьцзяне будут с ума сходить от тревоги за своих близких, оставшихся дома.
— Флот вторжения для высадки не накапливается, — сказал Боб. — Перевозку выполняют филиппинские и индонезийские лодки, высаживая небольшие группы в разных местах побережья. Индонезийский флот с его авианосцами держится вдали от берегов и ждет сигнала для воздушной атаки на обнаруженные военные цели. Каждый раз, когда твою армию пытаются накрыть, она растворяется. Не ввязываясь в крупные бои. Поначалу население будет помогать им, но очень скоро оно станет помогать тебе. Боеприпасы и технику в армию надо забрасывать с воздуха по ночам. Провизией она сама себя обеспечит. И все время будет продвигаться вглубь материка, разрушая дороги, взрывая мосты. Но не плотины.
— Разумеется, — согласился Алай. — Мы помним Асуан.
— В общем, таково мое предложение. С военной точки зрения оно тебе ничего не даст в первые недели. Скорость истощения поначалу будет высокой, пока войска не уйдут от береговой линии и не привыкнут к этому способу боевых действий. Но если даже четверть твоего контингента останется живой и боеспособной и будет действовать внутри Китая, китайцам придется все больше и больше войск снимать с индийского фронта.
— Пока не запросят мира, — сказал Алай. — На самом деле мы не хотим править Китаем. Мы хотим освободить Индию и Индокитай, вернуть из плена всех угнанных в Китай и восстановить законные правительства, но с договором, дающим мусульманам полные права в этих государствах.
— Столько крови ради такой скромной цели, — заметила Петра.
— И конечно, независимость тюркских провинций Китая, — добавил Алай.
— Вот это им понравится, — сказал Боб.
— И Тибета.
— Поунижай их как следует, — напомнила Петра, — и готовы декорации следующей войны.
— И полную свободу религии в самом Китае.
Петра засмеялась:
— Алай, это получится война. Новую империю они, вероятно, отдадут — недолго они ее держали, и она не принесла им ни особой чести, ни особой выгоды. Но Тибетом и тюркским Китаем они владеют много веков. Это давно уже ханьский Китай.
— Эти проблемы будут решаться позже и не вами. Быть может, и не мной. Но мы помним то, что Запад постоянно забывает: побеждая — побеждай.
— Вот такой подход и привел к катастрофе в Версале.
— Не в Версале, а после, — возразил Алай. — Франция и Англия показали нерешительность и слабоволие, когда надо было заставить исполнять договор. После Второй мировой войны союзники оказались умнее и оставили войска в Германии почти на сто лет. Иногда они действовали мягко, иногда жестко, но всегда заметно присутствовали.
— Как ты и сказал, — ответил ему Боб, — ты и твои наследники выясните, насколько хороша эта практика и как надо будет решать вновь возникающие проблемы. Но должен тебя предупредить, что, если освободитель становится угнетателем, освобожденный народ чувствует себя преданным и ненавидит его с удвоенной силой.
— Я это понимаю. И понимаю, о чем ты меня предупреждаешь.
— Я думаю, — сказал Боб, — что ты не узнаешь, действительно ли переменились мусульмане с давних недобрых дней религиозной нетерпимости, пока не дашь им в руки власть.
— Я сделаю то, что во власти Халифа.
— Это я знаю, — сказала Петра. — И не завидую твоему бремени.
Алай улыбнулся:
— А ваш друг Питер завидует. И хотел бы даже больше.
— И твой народ, — сказал Боб, — тоже хотел бы больше от твоего имени. Пусть ты не хочешь править миром, но, если ты в Китае победишь, они захотят, чтобы ты правил их именем. И как ты в тот момент сможешь сказать им «нет»?
— Вот этим ртом, — ответил Алай, — и этим сердцем.
16Ловушки
Кому: Locke%erasmus@polnet.gov
От: Sand%Water@ArabNet.net
Тема: Приглашение на пирушку
Не упусти из виду вот что. Кемаль наверху думает, что заправляет всем, но, когда начнут шахи с паками, стукнут из подвала, вот тут и будет фейерверк! Погоди, когда начнется внизу, до того шампанское не открывай.
— Джон Пол, — негромко сказала Тереза Виггин, — я не могу понять, что Питер здесь делает.
Джон Пол закрыл чемодан.
— Этого он и добивается.
— Мы собирались сделать это тайно, но он…
— Попросил нас об этом здесь не говорить.
Джон Пол приложил палец к губам, потом поднял чемодан жены вместе со своим и пошел к дальней двери кубрика.
Терезе оставалось только вздохнуть и пойти за ним. Казалось бы, после всего, через что они с Питером прошли, он бы уже мог быть в них уверен. Но нет, ему надо было играть в эти игры, где только он посвящен во все детали происходящего. Всего несколько часов прошло, как он решил, что они улетают ближайшим шаттлом, и, очевидно, это надлежало хранить в абсолютной тайне.
Так что же делает Питер? Просит каждого служащего на станции оказать какую-нибудь услугу, выполнить незначительное поручение и назначает встречи в 18.00.
Они же не идиоты. Все знают, что в 18.00 начинается посадка на шаттл, отбывающий в 19.00.
Таким образом, эта великая тайна неявно сообщается всем и каждому.
И все же он настаивает, чтобы об этом не велось разговоров, и Джон Пол ему подчиняется. Что за дурость? Питер явно не был беспечен, слишком системно он действовал, чтобы можно было это считать случайностью. Он надеется поймать кого-то на сливе сведений Ахиллу? А что, если вместо этого они просто взорвут шаттл? Может быть, это и запланировано — взорвать шаттл, на котором они будут возвращаться домой? Об этом Питер подумал?
Наверняка. Это в его натуре — подумать обо всем.
Точнее, думать, что подумал обо всем.
В коридоре Джон Пол взял слишком быстрый темп, чтобы с ним можно было разговаривать, а когда она все-таки попыталась, он приложил палец к губам.
— Все в порядке, — сказал он еле слышно.
У лифта, отвозящего к оси станции, где парковались шаттлы, их ждал Даймак. Это было необходимо, поскольку на их ладони опознавательные сканеры лифтов не реагировали.
— Мне жаль, что мы так быстро с вами расстаемся.
— Вы нам так и не сказали, — напомнил Джон Пол, — где был кубрик армии Драконов.
— Все равно Эндер там не жил. У него была своя комната. Как у всех командиров. До того он был в нескольких армиях, но…
— Ладно, все равно уже поздно, — сказал Джон Пол.
Дверь лифта открылась. Даймак вошел, придержал дверь для них, приложил ладонь к панели и ввел код нужной взлетной палубы.
И вышел.
— Извините, что не могу вас проводить, но полковник… то есть министр, сказал, что я не должен об этом знать.
Джон Пол пожал плечами.
Двери закрылись, и лифт поехал вверх.
— Джонни Пол! — сказала Тереза. — Если мы так беспокоимся, что нас подслушивают, то какого черта ты с ним так открыто говорил?
— У него глушитель, — ответил Джон Пол. — Его разговоры прослушиваться не могут. А наши могут, и в лифте наверняка есть жучки.
— Это тебе Апханад сказал?
— Идиотизмом было бы устанавливать систему безопасности в такой трубе, как эта станция, и не поставить жучки на люки, через которые проходят все.
— Что ж, прости, что не умею мыслить как шпион-параноик.
— Это одно из твоих лучших свойств.
Тереза поняла, что не может сказать ничего из того, что думает. И не только потому, что ее может подслушать система Апханада.
— Терпеть не могу, когда ты со мной «обращаешься».
— А что, лучше, если я буду тобой «руководить»? — чуть осклабился Джон Пол.
— Если бы ты не нес мой чемодан, я бы тебя…
— Пощекотала?
— Ты знаешь не больше меня, а ведешь себя так, будто знаешь все.
Гравитация быстро уменьшалась, и сейчас Тереза держалась за поручень, подсунув ноги под рельс, идущий над полом.
— Кое о чем я догадался. А в остальном могу только доверять. Он мальчик очень умный.
— Не такой умный, как он думает.
— Но куда умнее, чем думаешь ты.
— Я полагаю, твоя оценка его интеллекта совершенно справедлива.
— Словно Златовласка сказала. А я сразу почувствовал себя… очень лохматым.
— А почему не сказать просто «медведем»?
— Так мне захотелось. Показалось, что так смешнее.
Дверь открылась.
— Понести ваш чемодан, мэм? — спросил Джон Пол.
— Если хочешь, но на чаевые не рассчитывай.
— Ого, ты действительно сердишься.
Она протиснулась мимо него, пока он подавал чемоданы ординарцам.
Питер ждал у входа в шаттл.
— Ну как, мы точны?
— Сейчас восемнадцать ноль-ноль? — спросила Тереза.
— Без одной минуты.
— Тогда мы слишком рано.
Она проплыла мимо него в шлюз.
Голос Питера у нее за спиной спросил недоуменно:
— Что это с ней?
— Потом, — ответил голос Джона Пола.
Несколько секунд Тереза приспосабливалась к изменению обстановки. Она не могла избавиться от ощущения, что пол не там — «низ» стал «лево», «внутри» стало «снаружи» или что-то в этом роде. Но она, держась за поручни, подтянулась к креслам и нашла себе место. Возле прохода, демонстрируя другим пассажирам, что в этот ряд лучше не садиться.