— Я вам с самого начала сказал: я служу Гегемону.
С этими словами Сурьявонг повернулся к Ахиллу спиной.
И его солдаты сделали так же.
Теперь Боб понял, зачем Сурьявонг так старался заслужить доверие Ахилла: чтобы в решающий момент иметь возможность его предать.
Ахилл нервно рассмеялся:
— Ну брось, Боб. Мы давно друг друга знаем. — Он попятился к стене, попытался опереться на нее, но ноги у него слегка подкашивались, и он начал сползать вниз. — Я тебя знаю, Боб. Ты не можешь хладнокровно убить человека, как бы ни ненавидел его. В тебе этого просто нет.
— Есть.
Боб навел ствол на правый глаз Ахилла и спустил курок. Глаз схлопнулся от вихревого следа влетевшей между веками пули и от уничтожения самого глазного яблока, голова дернулась от удара вошедшей, но не вышедшей пули.
Ахилл рухнул и растянулся на полу. Замертво.
Это не вернуло к жизни ни Проныру, ни сестру Карлотту, ни всех тех, кого он убил. Страны мира не стали прежними, какими были до того, как Ахилл сделал из них строительные блоки, разрывая и складывая по своему усмотрению. Это не закончило войны, которые он начал. Бобу не легче. Нет радости в мести, и очень мало ее — в справедливости.
Но уж что есть: Ахилл больше не будет убивать.
Трудно требовать большего от пистолетика двадцать второго калибра.
20Дома
Кому: MyStone%Maiden@Freebie.net
От: YourFresh%Vegetable@Freebie.net
Тема: Возвращайся домой
Он мертв.
Я — нет.
У него их не было.
Мы их найдем так или иначе до моей смерти.
Возвращайся домой. Никто больше не попытается тебя убить.
Петра летела коммерческим рейсом на заказанном месте, по собственному паспорту, под собственным именем.
Дамаск ликовал, потому что был теперь столицей мусульманского мира, объединившегося впервые за две без малого тысячи лет. Лидеры суннитов и шиитов объявляли о признании Халифа, а центром всего был Дамаск.
Но Петру радовало другое. Частично ребенок, созревающий у нее внутри, изменения, которые уже произошли в ее теле. Частично облегчение от снятия смертного приговора, который наложил на нее Ахилл давным-давно.
Но в основном это было головокружительное чувство: быть на краю полного поражения — и победить. Волна этой радости захлестывала Петру, когда она шла по проходу самолета, и колени подкосились. Она чуть не упала.
Шедший сзади человек придержал ее за локоть и помог выпрямиться.
— Вам нехорошо? — спросил он.
— Нет, я просто немного беременна, — ответила она.
— Вам тогда надо подождать падать.
Она засмеялась и поблагодарила, потом закинула сумку на багажную полку над головой — спасибо, не надо, сама справлюсь — и села на свое место.
С одной стороны, грустно было лететь одной, без мужа.
С другой стороны, весело было лететь домой, к нему.
Он встретил ее в аэропорту и приветствовал могучим объятием. Какие у него длинные руки. Он за эти несколько дней еще вырос?
Об этом ей думать не хотелось.
— Я слышала, ты спас мир, — сказала она, когда Боб ее отпустил.
— Не верь ты этим слухам.
— Мой герой.
— Я предпочел бы быть твоим любовником.
— Мой гигант.
В ответ он снова ее обнял и откинулся назад, оторвав Петру от земли. Она засмеялась, а он закружил ее вокруг себя, как ребенка.
Так делал ее отец, когда она была маленькой.
Так Боб никогда не сделает с их детьми.
— Отчего ты плачешь?
— Я не плачу, — ответила Петра, — просто у меня слезы на глазах. И вовсе я не плачу, это от радости, что я тебя вижу.
— Ты рада оказаться там, где деревья растут сами по себе, без искусственного орошения.
Через несколько минут они вышли из аэропорта, и выяснилось, что Боб прав, она действительно была рада оказаться не в пустыне. За годы, проведенные в Риберао, Петра поняла, что ее притягивает пышная природа. Ей надо было, чтобы земля вокруг жила, чтобы все зеленело, фотосинтез вершился прямо на глазах у всех без всякого стеснения. Растения едят солнце и пьют дождь.
— Хорошо дома, — сказала Петра.
— И я теперь тоже дома, — ответил Боб.
— Ты же здесь уже был.
— Да, но тебя здесь не было.
Она вздохнула и прильнула к нему на секунду.
Потом они сели в первое же такси.
Конечно, они поехали в комплекс Гегемонии, но не в свой дом — если только они еще могли считать его своим, поскольку отдали его, когда уволились со службы тогда, на Филиппинах, — но прямо в офис Гегемона.
Питер ждал их там, и с ним Графф и старшие Виггины. Объятия сменялись поцелуями, рукопожатиями и снова объятиями.
Питер рассказал Петре, что случилось в космосе. Потом Петру заставили рассказать о Дамаске, хотя она говорила, что ничего там особенного — просто город счастлив победой.
— Война еще не окончена, — заметил Питер.
— Зато они счастливы мусульманским единством, — ответила Петра.
— А дальше, — предположил Графф, — снова объединятся христиане и иудеи. В конце концов, единственное, в чем они расходятся — это вопрос об Иисусе.
— Неплохо будет, — сказала Тереза, — если в мире будет меньше расколов.
— Боюсь, чтобы добиться этого, надо будет создать куда больше расколов, — возразил Джон Пол.
— Я сказала, что в Дамаске люди очень рады, а не что я думаю, будто это так и следует, — сказала Петра. — Есть признаки и грядущих бед. Один имам проповедует, что Индия и Пакистан снова должны объединиться под властью общего правительства.
— Мусульманского, конечно, — заметил Питер.
— Если им понравилось, что Вирломи сделала с китайцами, — сказал Боб, — их должно привести в восторг то, на что она подвигнет индийцев для освобождения от Пакистана.
— А Питера вот что приведет в восторг, — добавила Петра. — Один иракский политик произнес в Багдаде речь, в которой недвусмысленно заявил: «В мире, где Аллах избрал Халифа, зачем нужен Гегемон?»
Все рассмеялись, но потом посерьезнели.
— Может, он и прав, — произнес Питер. — Может быть, когда кончится война, Халиф и станет Гегемоном — фактически, если не по названию. И что в этом плохого? Цель была объединить мир без войн. Я вызвался это делать, но, если кто-то другой достигнет этой цели, я не стану воевать, чтобы отобрать у него эту работу.
Тереза взяла его за руку, а Графф тихо засмеялся:
— Продолжай так говорить, и я пойму, почему все эти годы тебя поддерживал.
— Халиф не собирается заменять Гегемона, — сказал Боб, — или упразднять эту должность.
— Да? — спросил Питер.
— Потому что ни один лидер не может привести свой народ туда, куда народ идти не хочет.
— Его народ хочет, чтобы он правил миром.
— Для этого ему нужно, чтобы весь мир был доволен его правлением, — пояснил Боб. — А можно ли сделать так, чтобы немусульманский мир был доволен, а ортодоксальные мусульмане не были этим крайне недовольны? На это напоролись китайцы в Индии. Можно проглотить страну, но она заставит тебя выблевать ее обратно. Извини, Петра.
— Так ваш друг Алай это понимает и не пытается править немусульманским миром?
— У нашего друга Алая с пониманием все в порядке, — сказала Петра. — Вопрос в том, как с ним у Халифа.
— Надеюсь, — предположил Графф, — мы не будем вспоминать этот день как начало следующей войны.
— Я только что сказал, — заговорил Питер, — что война еще не окончена.
— Обе передовые китайские армии в Индии окружены, и кольцо сжимается, — сказал Графф. — И вряд ли они будут защищаться, как Сталинград. Тюркские армии дошли до Хуанхэ, а Тибет только что объявил о своей независимости и начал истреблять китайские войска. Индонезийцы и арабы неуловимы и серьезно вредят на внутренних коммуникациях Китая. Только вопрос времени, когда китайцы сообразят, что не стоит зря гробить людей в безнадежном положении.
— Много солдат должно погибнуть, пока до любого правительства это дойдет, — заметила Тереза.
— Мать всегда была оптимисткой, — сказал Питер, и все снова засмеялись.
Наконец настала очередь Петры услышать, что происходило в городке Гегемонии. Почти все рассказал Питер, потому что Боб старался пропустить все детали и изложить финал.
— И вы думаете, Ахилл действительно верил, что по его приказу Сурьявонг убьет Боба? — спросила Петра.
— Я думаю, — ответил Боб, — что Сурьявонг ему это обещал.
— Ты считаешь, он собирался так поступить, но передумал?
— Я считаю, что Сури планировал эту минуту с их первой встречи. Он сделался для Ахилла незаменимым. Он завоевал его доверие. Ценой утраты доверия всех прочих.
— Кроме твоего.
— Ну, видишь ли, я знаю Сури. Хотя никто никого не может знать — не надо бить меня моими же словами, Петра.
— Я этого не делала!
— Я вошел на территорию комплекса без плана и имел только один козырь. Я знал две вещи, которых не знал Ахилл. Первое — что Сури никогда не пошел бы на службу к такому, как Ахилл, и потому если кажется, что он это сделал, значит он лжет. И кое-что я знал о себе. Я знал, что на самом деле способен хладнокровно убить человека, если это требуется, чтобы обезопасить мою жену и детей.
— Да, — произнес Питер. — Мне кажется, он в это просто не верил до самого конца.
— Это не было хладнокровно, — сказала Тереза.
— Было, — ответил Боб.
— Было, — поддержал его Питер. — Это был правильный поступок, Боб сознательно на него пошел и совершил его. Не приводя себя для этого в ярость.
— Так поступают герои, — сказала Петра. — Делают то, что необходимо для блага своего народа.
— Раз начались такие слова, как «герой», — недовольно сказал Боб, — значит пора домой идти.
— Уже? — спросила Тереза. — Петра же только что приехала. И я ей должна рассказать все страшные истории о всех моих родах. Это мой долг по отношению к будущей матери. Это традиция.
— Не беспокойтесь, миссис Виггин, я буду ее привозить раз в несколько дней. Это не так уж далеко.