— Минут через пятнадцать.
— Вот именно. Готова ли Россия к войне, зная, что у нее есть ты?
Влад слегка улыбнулся и наклонил голову:
— Ну-ну. Значит, Гегемон хочет, чтобы я убрался из России. И тогда Россия не будет вести себя столь безрассудно.
— Не все так просто, — сказал Питер. — Наступит день, когда немалая часть мира объединит свой суверенитет…
— Имеешь в виду — откажется от него?
— …под властью единого правительства. Это не будут крупные страны, лишь горстка мелких. Но, в отличие от Организации Объединенных Наций, Лиги Наций и даже Гегемонии в ее предшествовавшем виде, центральное правительство не будет изначально практически лишено власти. Страны в этом союзе не будут иметь отдельных армий, флотов или военно-воздушных сил. И отдельного контроля над границами, как и таможенных пошлин, — тоже. И отдельного торгового флота. Всю власть над внешней политикой получит Гегемония. Точка. Никакого соперничества. Почему бы России не присоединиться к такой конфедерации?
— Она никогда этого не сделает.
Питер молча кивнул:
— Она никогда этого не сделает, если только не решит, что это единственный безопасный вариант.
— Добавь слово «выгодный» — и будешь ближе к истине.
— Русские — не американцы вроде тебя, Питер Виггин. Мы ничего не делаем ради выгоды.
— То есть все взятки идут на благотворительность?
— Они не дают российским букмекерам и проституткам умереть с голоду, — усмехнулся Влад. — Альтруизм в лучшем виде.
— Влад, — сказал Питер. — Я прошу только об одном — подумай. Эндер Виггин совершил два великих дела для человечества. Он уничтожил жукеров. И покинул Землю.
Влад повернулся к Питеру, и глаза его вспыхнули.
— Думаешь, я не знаю, кто это устроил?
— Я тогда это поддержал. В то время я еще не был Гегемоном. Но посмеешь ли ты утверждать, будто я ошибался? Что случилось бы, если бы сам Эндер находился здесь, на Земле? Он стал бы заложником для всех. А если бы его родина сумела обеспечить его безопасность — что тогда? Эндер Виггин, убийца жукеров, во главе вооруженных сил внушающих ужас Соединенных Штатов? Только представь себе, что бы началось: обманы, союзы, упреждающие удары. И все потому, что великое и ужасное оружие оказалось в руках нации, которая до сих пор считает, что имеет право судить и править всем миром.
Влад кивнул:
— Значит, то, что в итоге ты остался без соперников за Гегемонию, — лишь счастливое стечение обстоятельств?
— У меня есть соперники, Влад. У халифа миллионы последователей, которые верят, что он — единственный, кого Аллах избрал правителем всей Земли.
— Не собираешься предложить Алаю то же самое?
— Я вовсе не рассчитываю тебя убедить. Просто хочу проинформировать. Если наступит день, когда ты сочтешь, что для тебя безопаснее всего покинуть Землю, оставь мне весточку на сайте, ссылку на который я тебе пришлю по электронной почте. Или, если ты поймешь, что единственный шанс для твоего народа на мир — исчезновение с Земли всех выпускников Боевой школы, скажи мне, и я сделаю все возможное, чтобы в целости и сохранности доставить их на другие планеты.
— Если только я не пойду к своему начальству и не расскажу им, о чем ты мне сейчас говорил.
— Расскажи, — сказал Питер. — Расскажи, и лишишься последних остатков свободы, которые у тебя еще есть.
— Значит, не буду рассказывать, — пожал плечами Влад.
— Вот только думать об этом ты будешь все равно.
— А когда на Земле не будет никого из Боевой школы, — сказал Влад, — останется один Питер. Брат Эндера Виггина. Прирожденный властелин всего человечества.
— Да, Влад. Последний для нас шанс на единство — сильный лидер, к которому прислушиваются все. Наш Джордж Вашингтон.
— И это — ты.
— Это мог быть какой-нибудь халиф, и нас ждало бы будущее мусульманского мира. Или все мы могли стать вассалами Срединного царства. Или… скажи мне, Влад, разве не лучше, если у власти будет правительство, которое столь благожелательно к тебе относится?
— Я подумаю, — ответил Влад. — А ты подумай еще кое о чем. В Боевую школу нас отбирали в том числе и на основе нашего честолюбия. Как по-твоему, насколько мы готовы к самопожертвованию? Взгляни на Вирломи. В Боевой школе не было никого застенчивее ее. Но чтобы добиться цели, она сделала себя богиней. И похоже, с энтузиазмом играет эту роль.
— Честолюбие уравновешивается инстинктом самосохранения, — сказал Питер. — Честолюбие влечет за собой немалый риск. Но никогда не ведет к неизбежной гибели.
— Если только ты не полный дурак.
— Дураков сегодня в этом парке нет, — заметил Питер. — Если не считать шпионов, которые залегли под водой и дышат через соломинку, подслушивая наш разговор.
— Лучшее, на что способны эстонцы, — усмехнулся Влад.
— Рад, что русские не утратили своего чувства юмора.
— Каждый знает пару десятков эстонских анекдотов.
— И про кого же эстонцы рассказывают анекдоты? — спросил Питер.
— Про эстонцев, естественно. Просто они не понимают, что это анекдоты.
Рассмеявшись, они вышли из парка и направились назад: Питер — к своему автомобилю с водителем, Влад — на поезд до Санкт-Петербурга.
Некоторые выпускники Боевой школы приехали в Рибейран-Прету, чтобы выслушать предложение Питера. С другими он связался через общих друзей. С членами джиша Эндера встречался лично: с Карном Карби — в Австралии, Динком Микером и Бешеным Том — в Англии, Шеном — в Токио, Мухой Моло — в Маниле. А с Мочилой — в окружении совета индейцев кечуа в руинах Мачу-Пикчу, его неофициальной штаб-квартире, где он неустанно трудился над обустройством жизни коренных жителей Южной Америки.
Никто из них не принял предложения Питера. Но все выслушали и запомнили.
Тем временем партизанская война в Индии становилась все более кровавой. Из Китая выводили все больше персидских и пакистанских войск. Наконец настал день, когда никто уже не окружал голодающую китайскую армию в провинции Сычуань и Хань-Цзы привел ее в действие.
Турки отошли в провинцию Синьцзян. Индонезийцы погрузились на корабли и отступили на Тайвань. Арабы присоединились к оккупации Индии. Китай освободился от иностранных захватчиков без единого выстрела со стороны императора.
Сразу же вернулись американцы, европейцы и латиноамериканцы, которые начали торговать с Китаем, помогая ему восстановиться после бессмысленных завоевательных войн, пока мусульманские народы продолжали истощать оружие, богатства и человеческие ресурсы в становившемся все более жестоким противостоянии за власть над Индией.
Тем временем в сети появилась новая пара авторов политических статей.
Один представлялся именем Линкольн и говорил о необходимости положить конец кровопролитию и угнетению, а также обеспечить права и свободы всех обществ, предоставив честному и законопослушному мировому правительству исключительный контроль над любыми вооружениями.
Другой называл себя Мартелл по имени Карла Мартелла, или Карла Молота, остановившего продвижение мусульман в Европу у Пуатье. Мартелл постоянно подчеркивал серьезную опасность, которой угрожало миру существование халифата. Мусульмане, составлявшие теперь в некоторых европейских странах более трети населения, рано или поздно осмелели бы, захватили власть и вынудили всю Европу жить по жестоким мусульманским законам.
Некоторые комментаторы находили у двух новых авторов сходство с Локком и Демосфеном, которые в свое время также устраивали подобные дуэли, с точно таким же разделением на подобающие государственным деятелям поиски путей к миру и предупреждения о военной угрозе. Как тогда оказалось, под этими именами писали Питер и Валентина Виггин. На вопрос о Линкольне Питер ответил только однажды: «Есть несколько способов объединить мир. Рад, что я не единственный, кто надеется, что этого можно добиться путем либеральной демократии, а не захватнического деспотизма».
И только однажды Питер дал комментарий по поводу Мартелла: «Вряд ли делу мира во всем мире может помочь нагнетание страха и ненависти, ведущее к погромам и геноциду».
Оба ответа лишь добавили убедительности обоим авторам.
8Эндер
От: Rockette%Armenian@hegemon.gov
Кому: Noggin%Lima@hegemon.gov
Тема: Развлекаюсь как могу, так что не ворчи
Мой дорогой муж!
Чем я еще могу заниматься, сидя с животом величиной с амбар, кроме как писать? Работа на самом деле нелегкая, учитывая, что клавиатура на расстоянии вытянутой руки. Впрочем, антимусульманская пропаганда проста как дыхание. Я ведь армянка, о Отец Баллона, Который Я Таскаю В Животе. Мы с детства учим, как мусульмане — особенно, конечно, турки — вырезали в незапамятные времена армянских христиан и что им никогда нельзя доверять. И знаешь что? Чтобы найти тому подтверждение, как древнее, так и современное, мне даже не приходится вставать со стула.
Так что я продолжаю писать статьи Мартелла и смеюсь, когда в их авторстве обвиняют Питера. Конечно, я делаю это по его просьбе, так же как делала для него Валентина, писавшая статьи Демосфена в те времена, когда мы все учились в школе. Но ты сам понимаешь, что люди не станут слушать его речи Линкольна, если не будут к тому же еще и напуганы — либо тем, что мусульмане завоюют мир (или, точнее, их ближайшее окружение), либо чудовищным кровопролитием, которое последует, если страны, где мусульмане составляют меньшинство, действительно начнут ограничивать их или изгонять.
Кроме того, Боб, я считаю, что говорю чистую правду. Алай желает добра, но он явно не властен над своими фанатичными последователями. Они действительно убивают людей, именуя это «казнями». Они действительно пытаются править Индией. Они действительно подстрекают, бунтуют и творят чудовищные зверства в Европе, стремясь склонить европейские государства встать на сторону халифа и прекратить торговлю с Китаем, который фактически снабжает Вирломи.
А теперь я заканчиваю писать, поскольку боль в животе, которую я ощущаю в последнее время, — явно не просто боль в животе. Похоже, ребенок решил появиться на свет на два месяца раньше срока. Прошу тебя, возвращайся поскорее.