И все же это была всего лишь одинокая женщина. Чапекар умел командовать армиями. Более того, он умел провести закон через Конгресс и держать в узде членов своей партии. Все, что ему требовалось, — убедить эту девушку, и вскоре он станет настоящим лидером ее партии.
Пока же оставалось лишь найти ночлег, а утром вернуться к ней.
Он уже собрался уходить, когда один из помощников Вирломи коснулся его плеча.
— Сэр, — сказал молодой парень, — госпожа просила встречи с вами.
— Со мной?
— Вы ведь Тикаль Чапекар?
— Да.
— Значит, именно про вас она и говорила.
Парень окинул его взглядом, затем присел, набрал немного земли, осыпал ею костюм Чапекара и начал втирать.
— Что ты делаешь? Как ты смеешь!
— Если ваш костюм не будет выглядеть старым, а вы — перенесшим множество страданий, то…
— Идиот! Мой костюм и так старый, а я пережил немало страданий в изгнании!
— Госпожу это не волнует, сэр. Но — как хотите. Или так, или набедренная повязка. У нее есть несколько в хижине, чтобы учить гордецов смирению.
Чапекар бросил на парня яростный взгляд, затем нагнулся, набрал земли и начал сам втирать ее в одежду. Несколько минут спустя он уже был в хижине, которую освещали три маленькие масляные лампы. На стенах из высохшей грязи плясали тени.
Вирломи приветствовала его улыбкой, которая показалась ему теплой и дружеской. Может, все не столь плохо, как он боялся.
— Тикаль Чапекар, — сказала она, — рада, что наш народ возвращается из плена.
— Новый император слаб, — ответил Чапекар, — он считает, будто сможет успокоить мировое общественное мнение, отпустив пленных.
Вирломи молчала.
— Ты отлично потрудилась, доставив хлопот мусульманам, — сказал он.
Вирломи молчала.
— Я хочу тебе помочь.
— Прекрасно, — обронила она. — Каким оружием ты владеешь?
— Никаким, — рассмеялся он.
— Значит… не как солдат. Умеешь печатать на компьютере? Я знаю, что читать ты умеешь, так что, надо полагать, с ведением учета на наших военных компьютерах справишься.
— Военных? — переспросил он.
— Мы — воюющая нация, — просто ответила она.
— Но я не солдат, — сказал Чапекар.
— Плохо.
— Я правитель.
— Индийский народ прекрасно справляется с правлением и сам. Ему нужны солдаты, чтобы изгнать угнетателей.
— Но у тебя же есть свое правительство. Твои помощники, которые говорят людям, что им делать. Вроде того, что измазал меня грязью.
— Они помогают людям. Они не правят ими. Они дают советы.
— И именно так ты правишь всей Индией?
— Иногда я выступаю с предложениями, и мои помощники распространяют видео по сети, — сказала Вирломи. — Потом народ решает, послушать меня или нет.
— Сейчас ты можешь отвергать правительство, — сказал Чапекар. — Но когда-нибудь оно тебе понадобится.
Вирломи покачала головой:
— Правительство мне никогда не понадобится. Возможно, когда-нибудь Индия решит, что ей нужно правительство. Но мне — никогда.
— Значит, ты не станешь мне мешать, если я буду убеждать людей именно в этом? В сети?
— Любой, кто бы ни зашел на твою страницу, — улыбнулась Вирломи, — может соглашаться с тобой или не соглашаться, по собственному разумению.
— Мне кажется, ты совершаешь ошибку, — заметил Чапекар.
— Ах… и это тебя раздражает?
— Индия нуждается в чем-то большем, нежели одинокая женщина в хижине.
— И тем не менее эта одинокая женщина в хижине смогла задержать китайскую армию в восточных ущельях на то время, которого хватило мусульманам, чтобы одержать победу. И та же самая одинокая женщина возглавила партизанскую войну и мятежи против мусульманских оккупантов. И та же самая женщина вынудила халифа приехать из Дамаска в Хайдарабад, чтобы он навел порядок в своей собственной армии, творившей жестокости против Индии.
— Вижу, ты очень гордишься своими достижениями.
— Я рада, что боги сочли нужным дать мне возможность принести хоть какую-то пользу. Я предложила тебе такую же возможность, но ты отказался.
— Ты предложила мне унижение и беспомощность.
Чапекар встал, собираясь уйти.
— В точности те же самые дары, которые я когда-то получила из твоих рук.
Он повернулся к ней:
— Мы уже встречались раньше?
— Забыл? Однажды ты посетил выпускников Боевой школы, планировавших твою стратегию. Но ты отверг все наши планы. Ты презрел их, последовав планам изменника Ахилла.
— Я видел все ваши планы.
— Нет, ты видел только те из них, которые хотелось Ахиллу.
— В чем моя вина? Я действительно думал, что они исходят от вас.
— Я предвидела падение Индии, поскольку планы Ахилла чрезмерно рассредоточивали наши войска, подставляя линии снабжения под атаки китайцев. Я предвидела, что с твоей стороны не последует ничего, кроме пустых заявлений — вроде чудовищного указа о назначении Вахаби правителем Индии, как будто власть в Индии принадлежала тебе и ты мог передать ее любому по своему желанию. Я видела — как и мы все, — насколько ты бесполезен и глуп в своем тщеславии и насколько легко поддался лести Ахилла, позволив собой манипулировать.
— Я не желаю этого слушать.
— Тогда уходи, — сказала Вирломи. — Значит, мои слова не трогают тайные закоулки твоей души.
Но он не ушел.
— Я сбежала, чтобы сообщить о случившемся Гегемону и, возможно, спасти моих друзей из Боевой школы от планов Ахилла убить их всех, — продолжала она. — А затем организовала сопротивление китайцам в горах на востоке. Но тем временем ребята из Боевой школы во главе с умным, смелым и красивым юношей по имени Саяги составляли план, который мог бы спасти Индию, если бы ты ему последовал. Рискуя жизнью, они опубликовали планы в сети, зная, что если попытаются передать их через Ахилла, то до тебя они никогда не дойдут. Ты видел эти планы?
— Не в моем обычае получать военные планы по сети.
— Да. И ты получил их от нашего врага.
— Я этого не знал.
— А стоило бы знать. Было вполне ясно, что собой представляет Ахилл. Ты видел то же, что и мы. Разница в том, что мы его ненавидели, а ты им восхищался — в точности за то же самое.
— Я никогда не видел тех планов.
— Тебе ни разу не пришло в голову посоветоваться с лучшими умами Индии. Вместо этого ты предпочел поверить бельгийскому психопату и последовал его совету напасть без каких-либо причин на Бирму и Таиланд, принеся войну народам, которые не сделали нам ничего плохого. Тот, кто следует голосу зла, — сам не меньшее зло, чем тот, кто нашептывает ему на ухо.
— Твое умение говорить афоризмами нисколько меня не впечатляет.
— Саяги бросил вызов в лицо Ахиллу, и Ахилл застрелил его.
— Глупо.
— Даже мертвый, Саяги куда ценнее для Индии, чем ты, — в прошлом и будущем.
— Мне очень жаль, что он погиб. Но я жив.
— Ошибаешься. Саяги живет в душе Индии. Но ты мертв, Тикаль Чапекар. Мертв, как только может быть мертв человек, хотя все еще дышит.
— Ты мне угрожаешь?
— Я попросила моих помощников привести тебя ко мне, чтобы помочь тебе понять, что теперь тебя ждет. В Индии для тебя ничего не существует. Рано или поздно ты уйдешь и начнешь новую жизнь где-то еще.
— Я никогда не уйду.
— Лишь в тот день, когда ты уйдешь, ты начнешь понимать, что такое сатьяграха.
— Мирное неповиновение?
— Готовность лично пострадать за дело, которое считаешь правым. Лишь когда ты будешь готов принять сатьяграху, сможешь искупить свою вину перед Индией. А теперь уходи.
Чапекар даже не догадывался, что их слушает кто-то еще. Он мог бы остаться и поспорить, но, едва она произнесла последние слова, в хижину вошел какой-то человек и вывел его на улицу.
Он думал, что его отпустят, но его привели в город и, усадив в маленькой комнатке, показали видео из сети.
Бывший премьер увидел самого себя и юношу, осыпавшего его грязью.
— Тикаль Чапекар вернулся, — произнес голос.
Картинка сменилась, показав Чапекара в дни его славы — короткие фрагменты и неподвижные кадры.
— Тикаль Чапекар принес войну в Индию, совершив неспровоцированное нападение на Бирму и Таиланд, — и все для того, чтобы попытаться стать великим.
Появились изображения индийских жертв военных злодеяний.
— Но вместо этого его взяли в плен китайцы. Его не было с нами, чтобы помочь нам в час нужды.
На экран вернулась картинка, где его осыпали грязью.
— Теперь он вернулся из плена и хочет править Индией.
Новая картинка — Чапекар, весело беседующий с мусульманскими часовыми у ворот комплекса.
— Он хочет помочь нашим мусульманским властителям править нами вечно.
И снова его осыпали грязью.
— Как нам избавиться от этого человека? Сделаем вид, будто его не существует. Если никто не станет с ним разговаривать, обслуживать его, давать ему кров и пищу или как-то еще помогать, ему придется обратиться к чужеземцам, которых он допустил на нашу землю.
Появилась запись выступления Чапекара, передававшего правление Индией Вахаби.
— Даже потерпев поражение, он призвал к нам зло. Но Индия не станет его наказывать. Индия просто будет его игнорировать, пока он не уйдет.
Видео закончилось — естественно, теми же кадрами, где его осыпали грязью.
— Неплохо подстроено, — заметил Чапекар.
Реакции не последовало.
— Чего вы от меня хотите, чтобы не публиковать эту дрянь?
И снова — никакой реакции.
Вскоре он пришел в ярость и попытался швырнуть компьютер на пол. Тогда ему скрутили руки и выставили за дверь.
Чапекар пошел вдоль улицы, подыскивая место для ночлега. В домах сдавались комнаты, и на его зов ему открывали двери, но, увидев его лицо, тут же захлопывали их.
Наконец он встал посреди улицы и закричал:
— Мне ничего не нужно, только где-нибудь поспать! И чего-нибудь поесть! Даже к собаке вы и то отнеслись бы лучше!
Но никто даже не велел ему заткнуться.
Чапекар отправился на станцию и попытался купить билет на деньги, которые дали ему китайцы на дорогу домой. Но никто не продавал ему билет. К какому бы окошку он ни подходил, оно закрывалось перед его носом, а очередь перемещалась к соседнему, не оставляя ему места.