— Давай без мелодрам, — бросил Сержант. — Чем больше он растет, тем тяжелее будет избавиться от трупа.
— Открыть грузовой люк и выбросить его в космос, — сказала Карлотта.
— Нет, — возразил Сержант. — Его тело потребляет больше половины наших питательных веществ, и система жизнеобеспечения уже не справляется. Мы должны вернуть эти вещества, чтобы нам было что есть и чем дышать, пока мы сами будем расти.
— Порубим его на бифштексы? — уточнил Эндер.
— Я так и знал, что ты это скажешь, — спокойно отозвался Сержант. — Нет, есть мы его не станем, по крайней мере не напрямую. Мы просто порежем его на куски и положим в лотки. Бактерии растворят его, и рост лишайников ускорится.
— А потом — двойной рацион для каждого, — подхватил Эндер.
— Все, что я предлагаю, — перестать скармливать ему полную ежедневную норму калорий. К тому времени, когда он что-то заметит, он настолько ослабеет, что не сможет ничего поделать.
— Он и не станет ничего делать, — заметил Эндер. — Как только он поймет, что мы пытаемся его убить, он захочет умереть.
— Опять мелодрама! — буркнул Сержант. — Никто не хочет умирать, если он только не сумасшедший. Великан хочет жить. И он не так сентиментален, как ты, Эндер. Он убьет нас прежде, чем позволит нам убить его.
— С чего ты взял, что Великан — такое же чудовище, как ты сам? — спросил Эндер.
Карлотта потянула его за ногу:
— Не зарывайся.
Эндер знал, чем все закончится. Карлотта, пусть и с сожалением, согласится с Сержантом. Если Эндер попытается дать Великану дополнительные калории, Сержант его побьет, а Карлотта будет стоять в стороне или даже поможет его держать. Впрочем, побои никогда не длились долго — Эндеру просто неинтересно было драться, и он никогда не защищался, сдаваясь после нескольких ударов.
Но сейчас все было по-другому. Великан так или иначе умирал, и мысль об этом и без того причиняла Эндеру немало мук. А уж идея ускорить процесс казалась вовсе невыносимой. Ничего подобного никто никогда прежде не предлагал. И последовавшая реакция удивила даже его самого. Точнее — в особенности его самого.
Голова Сержанта находилась совсем рядом, прямо над головой Эндера. Выбросив вверх руку, Эндер изо всех сил приложил его затылком о стену. Брат немедленно изготовился к драке, но Эндер застиг его врасплох — никто еще никогда не пытался ударить Сержанта, и он не привык к боли. Сержант попытался удержать Эндера за руки, но тот обхватил ногами гравитационную шахту и с размаху ударил противника основанием ладони в нос.
Брызнула кровь, расплываясь красными шариками в гравитационном поле. Хватка Сержанта ослабла. Боль оказалась серьезной — Эндер слышал, как он яростно орет в жестянку.
Сжав кулак, Эндер вонзил костяшки пальцев в глаз Сержанта.
Тот дико завопил. Карлотта вцепилась в ногу Эндера, крича:
— Что ты делаешь? С ума сошел?
Размахнувшись, Эндер врезал ребром ладони брату по горлу.
Сержант захрипел и закашлялся.
Эндер ударил еще раз.
Сержант перестал дышать, глаза его в ужасе вылезли из орбит.
Эндер подтянулся вперед, так что его рот оказался над ртом Сержанта. Прижавшись губами к его губам, он с силой подул Сержанту в рот. В рот ему попала кровь и слизь из носа Сержанта, но этого было не избежать — Эндер еще не решил, стоит ли убивать брата. Здравомыслящая его часть, которая до сего момента всегда одерживала верх, вновь начинала брать свое.
— Вот так-то, — бросил Эндер. — Твоему разнузданному террору пришел конец. Ты предлагал убийство, причем всерьез.
— Он не это имел в виду, — заступилась Карлотта.
Эндер лягнул ногой назад, попав ей в рот. Она вскрикнула и заплакала.
— Имел, и ты готова была ему помочь, — сказал он. — До сих пор я терпел все это дерьмо, но в конце концов вы перешли черту. Сержант, ты больше не главный. Если снова попытаешься кому-то приказывать — я тебя убью. Понял?
— Эндер, он же прямо сейчас тебя прикончит! — сквозь слезы крикнула Карлотта. — Что с тобой случилось?
— Сержант меня не убьет, — ответил Эндер. — Потому что Сержант знает, что я только что стал его командиром. Ему до смерти этого хотелось, а Великан на эту роль не подходит, так что ее буду исполнять я. Поскольку своей совести у тебя нет, Сержант, с этой минуты будешь полагаться на мою. Никакого насилия, никаких опасных поступков без моего разрешения. Если замечу, что ты замышляешь что-то дурное по отношению ко мне или кому-то еще, я сразу это пойму, поскольку могу читать язык твоего тела, словно книгу с большими буквами.
— Нет, не можешь, — возразила Карлотта.
— Я могу читать человеческое тело точно так же, как ты читаешь оборудование корабля, Карлотта, — сказал Эндер. — Я всегда знаю, что замышляет Сержант, просто до сих пор меня это не настолько волновало, чтобы ему мешать. Когда умрет Великан — сам по себе, в свое время, — вероятно, мы поступим примерно так, как ты предлагал, Сержант, поскольку питательных веществ нам терять нельзя. Но сейчас мы в них не нуждаемся и не будем нуждаться еще много лет. А пока что я сделаю все возможное, чтобы Великан оставался жив.
— Ты никогда не смог бы меня убить, — прохрипел Сержант.
— Убийство отца во много раз хуже убийства брата, — ответил Эндер, — и я даже не стал бы колебаться. Тебе незачем было переходить черту, но ты ее перешел, и, думаю, ты знал, как я поступлю. Полагаю, ты этого даже хотел. Тебя повергало в ужас, что никто никогда не пытался тебя остановить. Что ж, нынче тебе повезло. С сегодняшнего дня тебя останавливаю я. Вместе со всем твоим оружием и военными играми. Я знаю, как причинить вред человеческому телу, и могу гарантировать тебе, Сержант: я навсегда изменил твой голос и твой нос. Каждый раз, когда ты взглянешь в зеркало, и каждый раз, когда услышишь собственную речь, ты вспомнишь: Эндер здесь главный, и Сержант будет делать то, что Эндер ему скажет. Понятно?
Словно подчеркивая собственные слова, он вывернул явно сломанный нос Сержанта. Тот вскрикнул, но от невыносимой боли в горле тотчас же захрипел, забулькал и закашлялся.
— Великан наверняка спросит, что случилось, — встряла Карлотта.
— Ему незачем спрашивать, — ответил Эндер. — Я намерен пересказать ему наш разговор слово в слово, и вы двое будете при этом присутствовать. А теперь, Карлотта, вылезай отсюда, чтобы я мог вытащить жалкую тушку Сержанта туда, где мы сможем остановить кровь.
2Взгляд в будущее
Боб смотрел на своих троих детей, с трудом скрывая печаль и страх. Он знал, что его смерть — лишь вопрос времени, и, хотя был рад, что Эндер наконец очнулся от своей долгой пацифистской дремы, покончив с главенством Сержанта, он понимал, что это лишь начало будущего конфликта. «Что будет, когда меня не станет? — подумал Боб. — Петра, у меня ничего толком не вышло, но я не знаю, могло ли быть лучше. У них было слишком много свободы, но не мог же я гоняться за ними по коридорам, куда мое тело больше не помещалось».
— Эндрю, — сказал Боб, — я ценю твою преданность мне, а также тот факт, что ты дословно повторил весь разговор, включая твои собственные невероятно глупые и опасные слова.
Боб заметил, что Эндер слегка покраснел — не от замешательства, но от злости. Он видел также, что Карлотта слегка повеселела, а в глазах Цинцинната — Боб терпеть не мог прозвища Сержант — внезапно вспыхнула торжествующая надежда. Эти дети понятия не имели, что он видит их насквозь. Сколь бы умным ни был ребенок, ему требовалось время, чтобы научиться читать мысли и чувства других. Хотя, возможно, им это удавалось куда лучше, чем полагал Боб. Что, если они точно знали, чего он от них ожидает, и лишь умело притворялись?
«Петра, — подумал Боб, — тебе выпала намного более легкая доля. Никогда не думал, как тяжело окажется воспитывать детей, которые столь полны мрачной решимости выжить — что бы они под этим ни подразумевали — и сверхъестественно быстро обучаются всему, что для этого требуется.
Вряд ли я в их возрасте производил столь пугающее впечатление. Если бы Ахилл чуть лучше меня понимал, он бы убил меня, а не Проныру. Но Ахилл был сумасшедшим и убивал, руководствуясь лишь своими желаниями, а не логикой».
Эндеру хватало самообладания, чтобы не пытаться защищаться, несмотря на критику, и не обвинять других больше, чем они того заслуживали. Он лишь продолжал молча стоять, и румянец на его щеках уже начал блекнуть.
— Белла, — обратился Боб к Карлотте.
— Меня зовут не так, — угрюмо буркнула она.
— Так записано в твоем свидетельстве о рождении.
— На планете, которую я никогда больше не увижу.
— Значит, Карлотта, — согласился Боб. — Ты прекрасно понимаешь — невозможно избегать конфликта, постоянно вступая в союз с более сильным братом, потому что мальчики равны друг другу по силе.
— Никто этого до сегодняшнего дня не знал, — сказала Карлотта.
— Я знал, — возразил Боб.
— А я и сейчас не знаю, — бросил Сержант.
— В таком случае ты нисколько не заслуживаешь столь абсурдной самооценки, Цинциннат. Ты весьма неосторожно полагал, будто Эндер — лишь тот, кем кажется. Хотя будь он на самом деле убийцей, ты уже был бы мертв, застигнутый врасплох.
Сержант едва заметно улыбнулся.
— Нет, Цинциннат, — сказал Боб. — То, что Эндер не убийца, вовсе не означает, что он тебя не убьет, если сочтет нужным. Видишь ли, ты — атакующая сторона, конкурент, и ты не понимаешь, что Эндер — защитник, как и тот мальчик, в честь которого я его назвал. То, что он не испытывает потребности управлять другими, вовсе не означает, что он позволит тебе забрать то, что тебе не принадлежит, — в том числе мою жизнь. В том числе его собственную.
— Спасибо за урок, отец, — ответил Сержант. — После твоих поучений я всегда становлюсь умнее.
Боб издал долгий и протяжный рев, от которого содрогнулся весь грузовой отсек. Дети явно струсили. Еще недавно они упали бы на колени чисто рефлекторно — Боб никогда их об этом не просил.