— Из этих кубиков его не собрать, — сказал он.
Она убрала кубики. Следующий тест назывался «Диагностика мировоззрения: вариант для христианских фундаменталистов». Поскольку она сразу же прикрыла заглавие, стало ясно, что Заку не положено знать, на предмет чего его тестируют.
Сперва были вопросы о сотворении мира, Адаме и Еве. Зак прервал ее, процитировав отца:
— Книга Бытия представляет собой лучшее, что смог создать Моисей, объясняя эволюцию тем, кто даже не знал, что Земля круглая.
— Ты веришь в эволюцию? Тогда как насчет того, что Адам был первым человеком?
— Имя Адам означает «многие», — сказал Зак. — В том стаде приматов было много самцов, когда Господь выбрал одного из них и, коснувшись его Святым Духом, вложил в него человеческую душу. Именно Адам первым обрел язык и дал имена другим приматам, которые выглядели как он, но не были людьми, ибо Господь не наделил их человеческими душами. В Писании говорится: «И нарек Адам имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для Адама не нашлось помощника, подобного ему». На самом же деле Моисей писал намного проще: «Адам дал имена всем зверям, не созданным по образу и подобию Божьему. Никто из них не мог с ним говорить, и ему было крайне одиноко».
— Ты знаешь, что изначально написал Бог? — спросила Агнес.
— Вы думаете, будто мы фундаменталисты, — ответил Зак. — Но это не так. Мы пуритане. Мы знаем, что Господь может научить нас лишь тому, что мы готовы понять. Библия написана людьми старых времен, и в ней содержится лишь то, что им было доступно. Наши научные познания намного больше, так что Господь может больше объяснить и рассказать. Вряд ли Он смог бы стать нам любящим отцом, если бы рассказывал лишь то, что могли понять люди во времена младенчества нашего вида.
Агнес откинулась на спинку стула.
— Тогда почему твой отец называет электричество молнией?
— Разве это не одно и то же? — с едва скрываемым презрением спросил Зак.
— Да, конечно, но…
— Отец называет его молнией, чтобы подчеркнуть, насколько оно опасно и насколько эфемерно, — сказал Зак. — Ваше слово «электричество» — ложь, чтобы убедить вас, что, поскольку оно течет по проводам и меняет состояние полупроводников, молния укрощена и больше не представляет опасности. Но Господь говорит, что именно в ваших машинах молния опаснее всего, ибо молния, которая ударяет с неба, может лишь повредить твоему телу, в то время как молния, которая укротила тебя и обучила посредством машин, может похитить твою душу.
— Значит, Бог говорит с твоим отцом? — спросила Агнес.
— Так же, как он говорит со всеми, кто достаточно непорочен, чтобы услышать его голос.
— А с тобой Бог когда-нибудь говорил?
— Я пока не непорочен, — покачал головой Зак.
— И именно потому отец тебя бьет?
— Мой отец — орудие Господа для очищения Его детей.
— И ты веришь, что твой отец всегда исполняет Божью волю?
— Мой отец — самый непорочный человек на Земле.
— Однако ты не настолько ему доверяешь, чтобы рассказать о своей идеальной памяти.
Слова Агнес обрушились на него подобно удару. Она была полностью права. Послушавшись мать, Зак никогда не позволял, чтобы отец узнал о его сверхъестественной способности. Но почему? Не потому, что Зак боялся, но потому, что боялась мама. Он воспринял ее неверие как свое собственное, и теперь отец не мог сделать его непорочным, ведь все эти годы Зак его обманывал. Он поднялся на ноги.
— Куда ты? — спросила Агнес.
— К отцу.
— Чтобы поведать о своей феноменальной памяти? — весело сказала она.
Зак не видел никакого повода ей отвечать, так что просто промолчал.
Брайдеган ждал в соседней комнате, закрыв собой дверь.
— Нет, сэр, — объявил он. — Никуда ты не пойдешь.
Вернувшись в кухню, Зак снова сел за стол.
— Вы ведь заберете меня в космос? — спросил он.
— Да, Зак, — ответила Агнес. — Ты один из лучших, кого мы когда-либо тестировали.
— Я полечу с вами. Но сражаться для вас никогда не стану, — сказал Зак. — Так что зря потеряете время.
— Никогда — это очень долго, — заметила она.
— Думаете, если вы увезете меня далеко от Земли, я забуду о Боге?
— Не забудешь, — покачала головой Агнес. — Но, возможно, изменишь свое мировоззрение.
— Вы что, не понимаете, насколько я опасен? — спросил Зак.
— Собственно, на это мы и рассчитываем, — ответила она.
— Опасен не как солдат, — сказал Зак. — Если я полечу с вами, я стану опасен как учитель. Я помогу другим детям в вашей Боевой школе понять, что Бог не хочет, чтобы они убивали своих врагов.
— Ну, насчет того, что ты обратишь в свою веру других, мы особо не беспокоимся, — заметила Агнес.
— А стоило бы, — бросил Зак. — Слово Божье несет спасение души, и ни одна сила на земле или в аду не может ему противостоять.
— Может, я бы и беспокоилась, — сказала она. — Если бы ты был непорочен. Но это не так. Какой властью ты обладаешь, чтобы обращать других? — Собрав брошюры с тестами, она сунула их в портфель вместе с кубиками и диктофоном. — У меня все записано, — громко, чтобы слышал Брайдеган, сообщила она. — Он сказал: «Я полечу с вами».
Брайдеган вошел в кухню.
— Добро пожаловать в Боевую школу, солдат.
Зак не ответил — его все еще била дрожь от слов Агнес. «Как я могу обратить кого-то в свою веру, если я сам все еще порочен?»
— Мне нужно поговорить с отцом, — наконец сказал он.
— Даже не думай, — заявила Агнес. — Нам нужен порочный Закария Морган, а не святой, исповедовавшийся во всем отцу. К тому же у нас нет времени ждать, пока заживут новые раны от розог.
— Если этот мерзавец еще раз поднимет на мальчика руку, — хрипло рассмеялся Брайдеган, — я ему ее отстрелю.
Зак яростно развернулся к нему:
— Тогда кем станете вы сами?
Брайдеган продолжал смеяться:
— Тем, кем всегда был, — солдатом. Тем, у которого война в крови. Моя работа — защищать беспомощных от жестоких. Именно этим мы занимаемся, сражаясь с жукерами, и именно так бы я поступил, отстрелив твоему папаше руки по локоть.
В ответ Зак процитировал Книгу пророка Даниила:
— Доколе камень не оторвался от горы без содействия рук, ударил в истукана, в железные и глиняные ноги его, и разбил их[29].
— Без содействия рук. Отличный трюк, — усмехнулся Брайдеган.
— А камень, разбивший истукана, сделался великою горою и наполнил всю землю[30], — продолжал Зак.
— Он знает наизусть всю Библию короля Якова[31], — сказала Агнес.
— И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно[32], — цитировал дальше Зак.
— В Боевой школе его точно полюбят, — заметил Брайдеган.
В итоге Зак провел ближайшее Рождество в космосе, на пути к станции, где размещалась Боевая школа. Он ни разу не стал поводом для беспокойства, послушно исполняя любые приказы. Когда его группа впервые отправилась в Боевой зал, Зак учился летать, как и все остальные. Он даже направлял свое оружие в назначенные ему мишени.
Сперва никто не замечал, что Зак на самом деле ни в кого не попадает. В любом сражении его результат оказывался нулевым. По статистике, он оказался худшим солдатом в истории школы. Напрасно преподаватели объясняли ему, что это всего лишь игра.
— Не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать[33], — цитировал в ответ Зак. — Я не стану оскорблять Господа, учась войне.
Они могли забрать его в космос, могли принудить носить форму, могли силой загнать его в Боевой зал. Но никто не мог заставить его стрелять.
Прошло много месяцев. Его так и не отправили домой, но, по крайней мере, оставили в покое. Он принадлежал армии, тренировался вместе со всеми, но в каждом боевом отчете говорилось о его нулевой эффективности. И Зак гордился этим, как никакой другой солдат в школе.
4Канун Синтерклааса
Динк Микер наблюдал, как в дверь казармы Армии Крыс входит Эндер Виггин. Как обычно, у входа болтался Розен, который сразу же завел свою шарманку: «Я Носатый Рози, еврейский гений», купаясь в лучах военной славы Израиля, хотя никаким израильтянином он не был, да и особо выдающимся командиром тоже.
Впрочем, и не особо плохим — все-таки Армия Крыс занимала в общем зачете второе место. Но насколько велика была в том заслуга Розена и насколько — того, что Розен во всем полагался на взвод Динка, который тот тренировал?
Динк был лучшим командиром, и он это знал — командование Армией Крыс предлагали ему, и оно досталось Розену лишь потому, что Динк отказался от повышения. Никто, естественно, об этом не догадывался, кроме самого Динка, полковника Граффа и, возможно, кого-то из преподавателей. Распространяться не имело никакого смысла — это лишь ослабило бы позиции Розена, а сам Динк выставил себя хвастуном или дураком в зависимости от того, поверили бы ему или нет. Так что он просто промолчал. Раз уж Розен за это взялся, пусть дальше и расхлебывает.
— Это и есть великий Эндер Виггин? — спросил Флип. Полностью его звали Филиппус, как и Динк, он был голландцем. Флип был еще совсем юн и пока не совершил ничего впечатляющего, так что его слегка уязвляло, что Эндер Виггин, едва попав в Боевой зал, почти мгновенно взлетел на самый верх личного рейтинга.
— Я же тебе говорил, — ответил Динк. — Он самый лучший, потому что его командир не позволял ему стрелять из своего оружия. Так что когда он в конце концов все же открыл огонь — надо сказать, нарушив приказ командира, — его результат стал просто выдающимся. Ему просто повезло в том, как тут ведется статистика.