Некоторые засмеялись. Некоторые задумались.
— Похоже, ты собираешься вляпаться в серьезное дерьмо, — заметил кто-то из ребят.
— Бррр, — поморщился Динк. — С другой стороны, я и так постоянно в нем живу.
— Даже не пытайся, — со злостью бросил кто-то. Это был Зак.
— Думаю, твоя позиция нам уже известна, — сказал Динк. — Именем Христа запрещаю тебе нести сюда Сатану.
Все тут же перестали улыбаться и замолчали.
— Знаешь, Зак, — продолжал Динк, — ты только что гарантировал поддержку моему движению за права Санта-Клауса.
Зак, похоже, не на шутку испугался — но не Динка.
— Не смейте насылать проклятие на собственные головы!
— Я не верю в проклятия — только в благословения, — ответил Динк. — И уж точно не верю, что буду проклят за то, что стану дарить людям подарки от имени Санта-Клауса.
Зак слегка успокоился, но продолжал озираться по сторонам.
— Религиозные обряды запрещены для всех.
— И тем не менее ты соблюдаешь заповеди своей религии, — сказал Динк. — Всякий раз, когда ты отказываешься стрелять в Боевом зале. Знаешь что, придурок? Если ты против нашей небольшой революции имени Санта-Клауса — мы требуем, чтобы ты стрелял и выводил других из строя. Иначе ты всего лишь обычный лицемер, набожный ханжа и лжец.
Динк разошелся не на шутку — многим уже становилось не по себе.
— Хватит, Динк, — пробормотал кто-то.
Кто? Естественно, Виггин. Великий миротворец. Динк почувствовал волну нарастающей злости.
— И что ты сделаешь? — тихо спросил Зак. — Ударишь меня? Я на три года тебя младше.
— Нет, — ответил Динк. — Я тебя благословляю.
Он опустил ладонь на голову Зака, который, как и ожидал Динк, стоял не шевелясь. Именно это Зак умел лучше всего — принимать что угодно от кого угодно, даже не пытаясь увильнуть.
— Благословляю тебя и дарую тебе дух Санта-Клауса, — сказал Динк. — Дарую тебе сочувствие, и щедрость, и неодолимое стремление приносить счастье другим. И знаешь, что еще? Дарую тебе скромность, дабы ты понял, что ничем не лучше всех остальных в глазах Господа.
— Ты ничего не знаешь о Господе, — заявил Зак.
— Побольше тебя, — возразил Динк. — Я не преисполнен ненависти.
— Я тоже, — сказал Зак.
— Ага, — буркнул кто-то из мальчишек. — Фуфла ты преисполнен, вот чего.
— Круто, — рассмеялся другой.
— Дарую тебе любовь, — продолжал Динк. — Поверь мне, Зак, когда ты ее наконец почувствуешь, для тебя это станет таким шоком, что может тебя убить. Тогда ты сможешь сам поговорить с Господом и выяснить, где именно ты напортачил. — Динк развернулся к стоявшей перед ним Армии Крыс. — Не знаю, как вы, а я в этом году сыграю роль Санта-Клауса. У нас тут нет ничего своего, так что дарить подарки не так-то просто. Доставку по Сети сюда не закажешь. Но подарки — не обязательно игрушки и всякое такое. Знаете, что такого я подарил Флипу, из-за чего у нас появилось столько проблем? Стихи.
— Мило, — усмехнулся британец. — Любовные?
В ответ Флип прочитал стишок — естественно, покраснев, поскольку речь шла о шутке над ним самим. Но именно поэтому стишок ему нравился.
Динк понял, что многие решили, что это и впрямь круто, когда командир взвода пишет сатирические стихи об одном из своих солдат. В самом деле, настоящий подарок.
— И чтобы доказать, что мы не празднуем Рождество, — сказал Динк, — давайте дарить друг другу подарки в любой день декабря. Это может быть Ханука… Или, черт побери, день Синтерклааса. День только начался.
— Если Динк нас всех одарит, — нараспев произнес мальчик с Ямайки, — нам теплее сразу станет.
— Как мило, — сказал британец.
— Все мило Бешеному Тому, — проговорил канадец. — Готов на завтрак жрать солому.
Большинство ребят рассмеялись.
— Это что, и есть подарок? — спросил Бешеный Том. — Что-то Рождественский дед в этом году не особо выкладывается.
— Любой подарок от ребят я получить, конечно, рад, — сказал Виггин. Все снова засмеялись. — Но есть в мечтах моих одно — из дома, от родных письмо.
На этот раз почти никто не смеялся, а потом все замолчали.
— Это единственный подарок, которого бы мне хотелось, — тихо проговорил Виггин. — Письмо из дома. Если можешь мне его подарить — я с тобой.
— Не могу, — столь же серьезно ответил Динк. — Нас полностью отрезали от всего мира, так что помочь могу лишь немногим. Твои родные дома ведь вешают чулки для Санты? Ты ведь американец?
Виггин кивнул.
— Повесь в этом году свой чулок, Виггин, и что-нибудь в нем найдешь.
— Уголек, — сказал Чокнутый Том.
— Пока не знаю, что именно, — продолжал Динк, — но подарок там точно будет.
— Но он будет на самом деле не от них, — возразил Виггин.
— Да, — кивнул Динк и улыбнулся. — Он будет от Санта-Клауса.
— Не надо, Динк, — покачал головой Виггин. — Не стоит хлопот.
— Каких хлопот? Это лишь поднимет боевой дух.
— Мы здесь для того, чтобы учиться воевать, — сказал Виггин.
— Я не хочу учиться воевать, — прошептал Зак.
— Ты еще тут, Зак? — спросил Динк, многозначительно поворачиваясь к нему спиной. — Мы здесь для того, чтобы создать армию, Виггин. Группу людей, которые действуют как единое целое, а не кучку ребят под пятой преподавателей, которые считают, будто могут стереть десятки тысяч лет человеческой истории и культуры, заменив их своими правилами.
Виггин с тоской отвел взгляд:
— Делай что хочешь, Динк.
— Я всегда делаю что хочу, — ответил тот.
— Единственный дар, который признает Господь, — сказал Зак, — это разбитое сердце и покаянная душа.
Многие застонали в ответ, но Динк лишь в последний раз бросил взгляд на Зака.
— И когда это ты раскаивался?
— Покаяние, — ответил Зак, — есть дар, который я приношу Господу, а не тебе.
С этими словами Зак направился к своей койке, скрывшись за изгибом стены казармы.
7Носки
Армия Крыс составляла лишь небольшую часть Боевой школы, но слух разошелся быстро.
Другие армии сперва восприняли это как шутку. Кто-нибудь брал остатки еды и бросал их на чужой поднос со словами: «От Санты с любовью», и все за столом смеялись.
Но даже в виде шутки это все-таки был подарок. Несколько дней спустя Санта-Клаус уже раздавал подарки по всей Боевой школе.
Это были не просто подарки — это были чулки. Никто не знал, кто начал первым, но вскоре казалось, будто каждый подарок сопровождается чулком — свернутым, спрятанным внутри чего-то другого, но чулком. Естественно, никто не вешал чулки в надежде, что те наполнятся подарками. Наоборот — их вручали как часть подарка.
И получатель чулка умудрялся его носить, сколь бы неуместным это ни выглядело, — повесив на рукав или на ноге (но не в пару второму носку), внутри боевого костюма, торчащим из кармана. Чулок носили всего день, а потом возвращали. Именно чулок, а не слова, больше говорил о том, что это подарок от Санта-Клауса.
Без чулок было не обойтись, ибо чем являлись сами подарки? Кто-то получал стишки, кто-то кусочки еды. Со временем, однако, все больше подарков принимали форму услуг: помощь с домашними заданиями, дополнительные тренировки в Боевом зале, уже расстеленная койка при возвращении из душа, подсказка о скрытом уровне в видеоигре.
Даже когда подарок был нематериальным, к нему всегда прилагался придававший ему реальность чулок.
«Отец был прав, — думал Зак. — Родители этих детей вложили в их души ложь о Санте, и теперь она приносит плоды. Все они лжецы и дарят подарки в знак почтения к Отцу Лжи». В ушах Зака эхом отдавались слова отца: «Он ответит на их молитвы пеплом греха в их устах, ядом атеизма и неверия в их крови». Эти дети не верили ни в Христа, ни в Санта-Клауса. Они знали, что служат лжи.
Если бы только они могли понять, что любая благотворительность от имени Сатаны обращается в грех! Дьявол не может творить добрые дела.
Зак попытался встретиться с полковником Граффом, но его остановил морпех в коридоре.
— Тебе назначена встреча с начальником Боевой школы?
— Нет, сэр, — ответил Зак.
— Тогда обратись к своему куратору. Или к кому-то из преподавателей.
Преподаватели ничем не могли ему помочь. Мало кто вообще стал бы с ним говорить. Ему бы просто сказали: «У тебя вопрос насчет алгебры? Нет? Тогда, Зак, иди к кому-нибудь другому». Слово Христово здесь давно не приветствовалось.
Куратор его все же выслушал — по крайней мере, сидел напротив Зака, пока тот говорил. Но толку от этого не было никакого.
— То есть ты имеешь в виду, что другие ученики проявляют доброту друг к другу, а ты хочешь этому помешать?
— Они делают это от имени Санта-Клауса.
— И что именно сделали лично для тебя — от имени Санта-Клауса?
— Лично для меня ничего, но…
— То есть суть твоей жалобы в том, что они добры к другим, а не к тебе?
— Потому что все это от имени…
— Санта-Клауса, я понял. Ты веришь в Санта-Клауса, Зак?
— В каком смысле?
— Ты веришь в Санта-Клауса? Ты считаешь, что подарки в самом деле приносит веселый толстяк в красном костюме?
— Нет.
— То есть Санта-Клаус — не часть твоей религии.
— Именно это я и имею в виду. Это часть их религии.
— Я спрашивал, и они говорят, что это вообще не религия и что Санта-Клаус — просто персонаж, известный во многих культурах Земли.
— Это часть Рождества, — настаивал Зак.
— И ты не веришь в Рождество?
— В том смысле, как его празднуют большинство, — нет.
— А во что ты веришь?
— Я верю, что Иисус Христос действительно родился, хотя, скорее всего, вовсе не в декабре, а когда вырос, стал Спасителем мира.
— Но не в Санта-Клауса?
— Нет.
— Значит, Санта-Клаус — не часть Рождества.
— Естественно, он часть Рождества, — возразил Зак. — Для большинства людей.
— Но не для тебя?
Зак кивнул.
— Ладно, поговорю с начальством, — сказал куратор. — Хочешь знать мое мнение? Думаю, мне ответят, что это всего лишь прихоть, которая пройдет сама собой.