- В самом деле, следовало бы постелить ковры на лестнице, - неожиданно резко, хозяйским тоном высказался Вильгельм. «Точно, чорт побери, Вилли почувствовал себя главным», - машинально отметил Николай. Но подъем уже закончился и тройка главных героев сегодняшнего дня заняла места в креслах. Вильгельм сел в центре длинного стола, лицом к окнам. Справа от него - Николай, слева – король Италии Виктор-Эммануил.
В наступившей в зале тишине стоящие у стены напольные часы громко отбивают время. Три часа. Вдруг появляется солнце. Оно освещает террасы и листву парка, оно отражается в зеркалах и всех ослепляет.
Вильгельм вполголоса произносит:
- Вот и солнце, спутник победителей. Солнце Тевтобургского леса... Солнце Седана и Ютланда, останься нам верным. Согревай всегда наши сердца и древнюю землю Германии… - после небольшой, едва заметной, паузы, покосившись на Николая, кайзер добавил, - и ее союзников…
Заведующий протокольным отделом приступил к поименному вызову английских и французских делегатов, а затем, в порядке очередности, всех делегаций, министры которых будут подписывать трактат.
Николай смотрел на подходящих одного за другим министров и делегатов, подписывающих документ и невольно вспоминал текст самого трактата: «Е. В. Император Всероссийский, Е. В. Император Германский король Прусский, Е. В. король Италии, Е. В. Царь Болгарский, Е. В. король сербов, хорватов и словенцев, Е. В. король Черногории, …, президент Французской республики, Е. В. король Соединенного Королевства Великобритании и Ирландии император Индии, Е. В. Император Оттоманов, Е. В. Император Японии желая восстановить пользование благами мира для их стран и народов, и желая укрепить восстановленный в Европе и Азии мир от новых бедствий проистекающих из ведения войн, единодушно были того мнения, что созвание конгресса представляло бы наилучший способ для обеспечения сих условий.
Вследствие сего, Вышепоименованные Величества и президент Французской республики назначили своими уполномоченными, а именно:[…], кои, вследствие предложения Российского Императорского Двора и по приглашению Швейцарской Конфедерации, собрались в Монтре, снабженные полномочиями, найденными в надлежащей и установленной форме».
Подписали представители России, Германии…
«А вот и представитель Черногории. Статья четыреста тридцатая. Новые границы Черногории определены следующим образом… Сколько же пришлось попотеть Розену и мне, пока отговорили Николая от присоединения албанских разбойников к их стране. - он едва сдержал рвущуюся на лицо усмешку - Надо признать, что сами черногорцы немногим цивилизованнее… Англичанин, надменный, как все эти островные обезьяны. Но даже хваленая британская невозмутимость дала трещину – при подписании лицо стало словно любимый ими лайм проглотил, целиком со шкуркой и не разжевывая. Еще бы… статьи с сорок третьей по девяносто пятую. Ограничение армии, флота, запрет иметь дирижабли и многомоторные самолеты. Контрибуция. Потеря части колоний и единоличного управления Суэцким каналом. Тут вообще вид будет, как у совы, проглотившей кактус… А вот и японец, макака ускоглазая, - Николай никак не мог разобраться в причинах своей нелюбви именно к японцам. - Неужели то происшествие в Оцу так потрясло его, что подействовало на Петра? С другой стороны, и чорт бы с ним…»
Японец, в отличие от англичанина, держался совершенно невозмутимо и только брошенный им на Николая короткий взгляд выдал его ситинное состояние.
Как бы то ни было, в четыре часа пятнадцать минут подписание трактата полномочными представителями закончилось. И тут же прозвучал первый залп орудийного салюта в честь окончания Великой войны. Громовые раскаты следующих одного за другим залпов двадцати одной салютной пушки, предоставленной швейцарской армией, как бы подчеркивают заключительные слова Николая Второго:
- Господа, все подписи поставлены. Подписание договоров между союзными и присоединившимися державами и их противниками свершилось. Наступил ожидаемый всеми нашими народами мир. Заседание закрывается!
После этого монархи и главы государств, министры, генералы, дипломаты направляются в парк при отеле. Там идущие делегации приветствуют приглашенные на праздник гости. Особенно бурно охваченная энтузиазмом толпа приветствует идущее последним трио двух императоров и короля. Союз этих трех людей представляется публике надежным залогом мирного и цветущего будущего.
Отстав на полшага, Николай внимательно смотрел на надутого от величия Вильгельма и напряженно думал, что следует предпринять в первую очередь и срочно…
Российская империя. Петергоф. Июнь 1912 г.
Сегодня государь принимал академика Вернадского и его спутников – А.П. Карпинского, Б.Б. Голицына, Ф.Н. Чернышева, в так называемом «Морском» кабинете. Ученые, в первый раз оказавшиеся на Высочайшей аудиенции, с интересом рассматривали любимое место работы императора. Несколько иллюминаторов и окно, искусно имитирующее световой люк, давали достаточно свет для комфортной работы. Большой письменный стол, на котором в рабочем беспорядке лежали документы, у одной стены. Дубовые застекленные шкафы вдоль двух стен, в которых стояли книги самой разнообразной, связанной с морем, тематики. Кроме книг, на полках располагались модели кораблей флота Российского, от парусного «Орла» времен Тишайшего царя, до броненосцев и новейших линкоров. Посередине же кабинета стоял необычный круглый стол, всей своей формой символизирующий, что здесь будет разговор равного среди равных. Дождавшись, когда вошедшие поздороваются, представятся и поздоровавшись в ответ, Его Величество сейчас же предложил всем рассаживаться за круглым столом.
— Садитесь, господа ученые, не стесняйтесь, - улыбнулся он. – У меня все по-простому. Этикет оставим придворным, у нас же с вами более серьезные вопросы. Причем, я полагаю, вы уже поняли какие. Не так ли, господа?
- Мы можем лишь подозревать, Ваше Император…, - начал отвечать Вернадский.
- Извините, что перебиваю, Владимир Иванович, - снова улыбнулся император. – Еще раз напоминаю – без церемоний, господа. Мы же не в Китае. Титулуйте просто государем.
- Прошу прощения, государь, - извинился Вернадский. Остальные приглашенные молчали, предоставив академику право отвечать за всех. – Мы полагаем, что приглашение нас на высочайшую аудиенцию связано с нашей совместной работой в организованной в прошлом году Радиевой комиссии.
- Браво, господа! Как истинные ученые вы сумели правильно определить тему нашей беседы.
- Сие было не слишком сложно, государь, - похвала императора явно понравилась всем присутствующим. – Теперь, когда человечество вступает в новый век лучистой (атомной) энергии, важность исследований ее рано или поздно осознают все высокообразованные и думающие люди. Использование таковой энергии вместо угля, нефти и силы падающей воды позволит получить практически неограниченные источники энергии. А покойный Николай Николаевич Бекетов, например, считал, что лучистая энергия позволит получить двигатели с практически неограниченным временем работы.
- Это все хорошо и даже отлично, господа. Но увы, есть предположения что сия энергия может быть использована в военных целях, - сообщил Николай с интересом изучая реакцию ученых.
- Что? Варварство! Утопия. Не может быть, - удивленно и негодующе отреагировали все, не сдержавшись и высказавшись вслух.
- Но, государь, Великая война показала всю бессмысленность милитаризма, - заметил Вернадский. – И заключенный вашими усилиями трактат сделал невозможным новую войну…
- Увы, Владимир Иванович, как вы сами, наверное, убеждались во время своих научных изысканий, в мире нет ничего невозможного, - по-простонародному развел руками Николай. – А побежденные всегда хотят реванша и часто при этом их не останавливают никакие материальные и уж тем более нравственные барьеры. Вот так и с лучистой энергией… Наше посольство прислало мне одну недавно вышедшую книгу знаменитого английского писателя Уэллса, - император, повернувшись, взял с полки лежащий на ней томик в коленкоровой обложке. С вытисненными на ней именем и фамилией автора, и названием: Herbert Wells. «In The World Set Free: A Story of Mankind»[4]. Открыл заложенную страницу и неторопливо прочитал переведенные им строки по-русски. - Тут раздался грохот, похожий на раскаты грома. Мир вокруг куда-то исчез. На земле не существовало ничего, кроме пурпурно-алого, ослепительного сверкания. В этом слепящем свете, оседая, рушились стены, взлетали в воздух колонны и кружились куски стекла…[5]
Ученые потрясенно молчали, переглядываясь.
- Вот так, господа, - переждав несколько мгновений, продолжил разговор Николай. – Пока вы думаете об получении энергии и усовершенствовании транспорта, кто-то думает о создании бомбы или снаряда. Тем паче, что есть у нас с вами один пример похожий на взрыв с использованием лучистой энергии…
- Тунгусский метеорит, - не выдержав, перебил царя Вернадский.
- Вы совершенно правы, Владимир Иванович, - нисколько не обидевшись, подтвердил Николай. – И мы просто обязаны исследовать и этот феномен и возможности использования лучистой энергии в любых целях, мирных или военных. Как вы считаете, господа?.
В завязавшемся споре двое из присутствующих считали, что эта выдумка писателя, полная реникса и заставить выделяться лучистую энергию взрывом невозможно. Двое же ученых придерживались противоположного мнения. Но в том, что экспедиция в район Подкаменной Тунгуски нужна и что кроме Радиевой комиссии следует создать Радиевую лабораторию, а лучше целый Радиевый институт, согласились все. О чем и заявили Его Величеству. И уже в конце заседания Вернадский добавил.
- Открывшееся перед нами дело большой государственной важности — изучение свойств и запасов радиоактивных минералов Российской империи, потребует посылку в ближайшие годы не одной, а множества экспедиций. Мы, а не другие должны знать, должны выяснить, что хранит в себе в этом отношении почва нашей родно