Так говорила Андромаха и долго рыдала, не в силах унять слёзы. Но вот мы увидели, как от городских ворот, окружённый толпою, спешит к нам Гелен, сын Приама. Он тотчас узнал нас и повёл к воротам – обрадованный, он лил слёзы и болтал без умолку. Подойдя к городу, мы увидели малое подобие великой Трои: небольшой Пергам на невысоком холме и скудный ручей, который назвали Ксанфом. Я в слезах целовал порог, напоминавший о родном пороге, и створы ворот, сделанных в память о Скейских вратах. Вместе мы вошли в город друзей, и царь принял нас в своих просторных палатах. Там, в чертогах Гелена, мы пировали, поднимая чаши с вином и держа золотые блюда с яствами.
Пролетел день, а за ним и другой, и вот уже лёгкие ветры стали звать нас в путь, и Австру не терпелось наполнить паруса наших кораблей. Тогда я обратился к царю-прорицателю с такой просьбой:
– О Приамов сын! Глашатай богов! Тебе дано зреть волю богов в движениях светил, и в огне треножников, и среди лавров священных рощ Аполлона. Тебе ведом язык птиц и ведомы знаки, которые они чертят в небесах. Все приметы сулили мне и моим спутникам удачу. Боги велели нам держать путь к Италийской земле и там пытать счастья. Одна лишь Келено, мерзкая гарпия, сулила нам горе и предсказала небывалый голод. Скажи же, чего нам следует опасаться и как избегнуть грозящих нам бед?
Тогда Гелен совершил священный обряд, принёс жертвы и стал молить богов о мире. После он распустил на лбу жреческие повязки и повёл меня к порогу храма Аполлона, куда заказан путь простым смертным. Я трепетал, когда его вдохновлённые богом уста разверзлись и он молвил:
– О сын богини! Воля великих богов пребывает с тобой, ибо твоя участь суждена тебе Отцом всех богов, и его закон непреложен. Ныне мне дано поведать тебе немногое – лишь то, что поможет пройти по морю и безопасно войти в гавани Авзонии. Остальное сокрыто от меня Парками и великой дочерью Сатурна. От Италии, которую ты мнишь такой близкой, и от гавани, в которую ты надеешься скоро войти, отделяет тебя долгий путь. Прежде чем ты окажешься на безопасной земле, где сможешь воздвигнуть свой город, тебе предстоит гнуть вёсла в морях, омывающих берега Сицилии, пересечь равнину Авзонийского моря, увидеть воды подземных озёр и берега острова Цирцеи.
Далее Гелен сказал:
– Один знак я открою тебе, чтобы ты прочно сохранил его в своём сердце. Твой город тебе надлежит заложить там, где, томимый тревогой, на берегах потаённой реки под сенью прибрежных дубов ты встретишь огромную белую веприцу. Тридцать белоснежных детёнышей будут сосать молоко своей чудесной матери. Там, в основанном тобой городе, ты обретёшь покой. Не бойся предсказанного Келено голода, тебе и твоим спутникам не придётся грызть столы – Аполлон снизойдёт к вашим молениям. Но избегай восточных земель Италии, что лежат так близко, по ту сторону нашего моря. Там построили свои города и обвели их высокими стенами могучие и воинственные греческие цари. Саллентинской равниной овладел критянин Идоменей, Петелию держит Филоктет из Фессалии, а на других землях царит племя локров.
Ещё скажу тебе, – продолжал царственный прорицатель. – Когда корабли твои, измерив моря, остановят свой бег и на берегах обретённой земли ты возведёшь алтари, чтобы у них возносить молитвы богам, в молитве тебе надлежит накрывать волосы пурпурным покровом. Ты, твои друзья и ваши потомки должны свято блюсти этот обычай, который ныне предписывают вам боги.
Далее он говорил так:
– Когда ты покинешь наши берега, ветры отнесут тебя к берегам Сицилии – туда, где перед вами расступятся теснины Пелорского мыса. Берегись Пелора! Держи путь влево, кружным путём, подальше от берега и омывающих его волн. Там землю, которая когда-то была единой, всесильное время обрушило в морскую бездну, отделив Гесперийскую землю от Сицилии. В страшный провал хлынули, кружась в ужасном водовороте, мощные волны, оставив лишь узкую расселину. Справа там ждут тебя скалы Сциллы, а слева – Харибды. Там трижды в день бездна засасывает в себя бурные воды и трижды в день исторгает их из себя, поднимая до самых звёзд. Там, в кромешной тьме огромной пещеры, таится Сцилла – чудовище, высунув голову из щели, влечёт к себе проплывающие мимо корабли. Лицом она прекрасная дева, и у неё нежная девичья грудь. Но ниже груди у неё тело рыбы, мохнатый волчий живот и громадный дельфиний хвост. Чем идти напрямую и хоть раз себе на погибель узреть среди мрачных скал безобразное чудовище, лучше обогни остров с юга, у мыса Пахин.
И ещё скажу тебе, сын богини. Если Гелен и впрямь прозорлив, если можно верить моим пророчествам, если дух мой наполняет истинным знанием сам Феб – верь мне, и я повторю тебе снова и снова одно лишь, но самое важное. Прежде всего духом своим преклонись пред божественной силой Юноны. Твори ей молитвы, приноси жертвы и блюди обеты, чтобы смирить гнев владычицы богов. Только так ты сможешь покинуть берега Сицилии и достичь Италии. Там, у священных озер Аверна, в мирно шумящей роще, под скалой ты найдёшь пророчицу. В вечном исступлении она вещает людям их судьбу, записывая предсказания на листьях растущих вокруг деревьев. Эти листья она оставляет в глухом гроте, складывая один на другой. Они лежат неподвижно по порядку до тех пор, пока ветерок из приоткрывшейся двери не разметает их по всей пещере, но она не заботится о том, чтобы вновь собирать их, и люди, пришедшие к вещунье за предсказаниями, уходят ни с чем, проклиная Сивиллу. Но ты не бойся потерять время и не досадуй на друзей, что будут торопить тебя и звать в дорогу, говоря, что попутный ветер наполняет паруса. Запасись терпением и мольбами добейся, чтобы она добровольно раскрыла уста и дала своё предсказание без угроз и насилия. Она расскажет тебе об италийских племенах, и о будущих войнах, и о том, как вам избежать грядущих бед. Будь почтителен с ней, и она укажет вам безопасный путь. Что ж, теперь отправляйся в дорогу. И возвысь славу великой Трои подвигами!
Вот что сказал мне Гелен, открыв мне мою судьбу. А после велел отнести к кораблям дары, нагрузить их золотом, серебром и резной слоновой костью. Он подарил нам множество медных додонских котлов и оружия, коней и возниц и ещё дал нам новых гребцов. Анхизу он дал доспех Пирра, золотую тройную кольчугу, и его островерхий, увенчанный косматой гривой шлем. Тогда отец велел поднять паруса, чтобы не упустить попутный ветер, и глашатай Феба так обратился к нему с величайшим почтением:
– О муж, удостоенный славного союза с Венерой! Дважды боги спасли тебя из гибнущей Трои – в первый раз, когда она была разрушена Геркулесом, и теперь, когда она сожжена греками. Ныне свершается судьба, которую боги готовили тебе и твоим потомкам. Так близки Авзонийские берега, и тебя тянет повернуть паруса напрямую к ним. Но край, обещанный вам Аполлоном, неблизок, и вам придётся избрать кружной путь. О счастливейший из отцов, гордый сыновней любовью, – в путь! Не дело мне долгой речью мешать крепчающим Австрам!
Но тут на берегу появилась Андромаха. Опечаленная нашим отъездом, она тоже, не желая отставать от мужа, принесла нам дары – множество разноцветных одежд, украшенных золотой пряжей. Чудесный фригийский плащ преподнесла она Юлу, сказав:
– Мальчик, прими этот дар от той, кто когда-то была женой Гектора, твоего дяди. Пусть этот плащ напоминает тебе о руках той, кто его выткала, будет залогом моей любви, последним подарком родных. Твой образ один напоминает мне о моём собственном сыне, Астианакте. У тебя те же кудри, те же руки, глаза и лицо. Он был бы тебе ровесником, если бы был жив.
Отплывая, я, не в силах сдержать слёз, так обратился к ним:
– Будьте счастливы, друзья! Ваша судьба уже свершилась, наша же зовёт нас в путь. Вам нет нужды бороздить просторы морей в поисках убегающих Авзонийских земель. Здесь у вас есть подобие Ксанфа, и город, построенный вами, напоминает об Илионе. Вы возвели его при лучших знамениях, и этим стенам не придётся повстречаться с яростью греков. Если же я достигну Тибра и прилегающих к нему долин, если дано мне будет возвести там стены нового города, что обещан нашему роду, тогда оба наши народа будут вовеки братьями. Ведь у нас один предок, Дардан, и судьба наша всегда будет общей. Пусть же и наши потомки никогда не забудут этого!
Мы вновь вышли в море и держали путь мимо скал Керавнии, ближе к Италии. Солнце зашло, горы окутались тенью, и мы пристали к берегу на ночлег, выбрав по жребию гребцов, чтобы сторожить корабли. Мы устроились на желанной суше, на ложе из сухого песка, и сон освежал наши уставшие тела. Ещё не свершили свой круг Оры, ведущие по небосклону Ночь, а наш кормчий Палинур уже встал. Праздная лень была незнакома ему. Он чутко ловил ток ветров, наблюдал светила, молча скользящие в небе созвездия Гиад, Арктура, двойных Трион и Ориона, несущего свой золотой меч. Увидев безоблачное небо, он дал с кормы звучный сигнал, пробуждая нас к новому дню. Мы сняли лагерь и снова пустились в путь, расправив крылатые паруса.
Вот, прогоняя ночные светила, заалела заря, и мы увидели очертания холмов Италии, её берега.
– Италия! – вскричал юный Ахат, и все мы приветствовали её радостным криком.
Сам родитель Анхиз наполнил чашу до краёв чистым вином и, встав на высокой корме, поднял её, призывая богов:
– О боги, о властители морей, земли и быстрокрылатых бурь! Даруйте нам лёгкий путь и пошлите попутный ветер!
Ветры подули сильнее, и мы подошли к гавани. На вершине холма показался храм Минервы. Сняв паруса, мы повернули корабли к изогнутому дугой берегу и увидели бухту, преградой скал защищённую от пенных и солёных восточных волн. Тогда я увидел знамение: вдали, на высоком берегу, паслись четыре белоснежных коня.
– О приветливый край, – сказал тогда отец Анхиз, – увы, ты сулишь нам войну. Кони грозны в бою, и эти кони грозят нам жестокими сражениями! И всё же порой кони, запряжённые вместе в повозку, покорно терпят узду – лишь в том я вижу надежду на желанный мир.
Сойдя на берег, мы сразу же вознесли мольбы принявшей нас звонкодоспешной Палладе, а затем, помня завет Гелена, покрыли головы фригийскими тканями и заклали жертвы великой Юноне, соблюдя все обряды. Но времени медлить не было, и, окончив моления, мы тотчас же отчалили от берега и повернули паруса к югу, покинув обиталище греков. Вот показался вдали основанный Геркулесом Тарент, за ним мы увидели Лакинийский храм, а затем твердыни Скилакея и Кавлона. Наконец из волн поднялась Этна, и мы услышали грозный грохот волн, с великой силой бьющих в прибрежные скалы, и грохот этот отражался от них стократным эхом. Воды бурлили и клубами поднимали со дна пески.