– Куда же ты правишь, упрямый? Поворачивай к скалам!
Гиас обернулся на догоняющего его Клоанта. Тот, догоняя соперника и стремясь обойти его, хотел срезать путь. Вот он круто свернул налево, прошёл меж скалой и громадной «Химерой» и вырвался вперёд, на простор, оставив позади и скалу, и мету. Жгучей обидой переполнилось сердце Гиаса, из глаз его брызнули слёзы, и, забыв о достоинстве командира и об опасностях для друзей, он сбросил в море нерадивого Менота и сам занял его место на корме. Продолжая подбадривать гребцов криками, он круто повернул корабль к берегу.
Насилу вынырнув из пучины, отягчённый намокшей одеждой, престарелый Менот еле доплыл до утёса. О, как потешались над ним тевкры, когда он упал в море и потом неловко плыл, ныряя в волны, и когда он, выбравшись на твёрдый камень, стал извергать из себя струи солёной воды!
Меж тем сердца отстающих зажглись внезапной надеждой обогнать потерявшего время Гиаса. На подходе к утёсу рвался вперёд пылкий Сергест, но не мог обойти Мнесфея и шёл с «Китом» борт о борт. Мнесфей же так ободрял своих гребцов:
– Сильнее налегайте на вёсла, славная рать Гектора! Вы, кого после гибели Трои я выбрал себе в спутники, покажите же ваше мужество и ту силу, что помогла вам одолеть и бури Гетулийских Сирт, и бурные прибои Малеи, и натиск суровой ионийской волны! Не стремлюсь я быть первым и не тщусь победить в состязании, на то пусть будет воля Нептуна, но стыдно быть последними! Так не допустим же такого позора, сыны Трои!
С удвоенной силой налегли на вёсла гребцы. От рывков задрожала корма, и море побежало навстречу. Тяжёлое дыхание разрывало грудь юношам, губы их иссохлись, и по лицам ручьями струился пот. Случай помог им добиться желанной чести, ибо, одержимый неистовым пылом, Сергест стал править корабль ближе к скале. Краток был путь, но и коварен, и «Кентавр» широкой грудью налетел на острые подводные камни. Страшный удар сотряс скалы. Ломаясь, затрещали вёсла, корма задралась и повисла над бездной, и разом вскрикнули гребцы, вскочив со своих скамей. Взяв в руки кто длинный шест, кто острый багор, силились они сняться с мели и ловили обломки вёсел.
Неожиданный успех придал сил Мнесфею, и проворные вёсла его гребцов помчали «Кит» вперёд по волнам. Выйдя на вольный простор, он полетел, подгоняемый ветром, что внял мольбам командира.
Так голубка, что вьёт гнездо и выводит птенцов в полых скалах, если страх выгонит её из глубокой пещеры, сперва громко плещет крылами над пашней, но, поднявшись над домом своим, спокойно и гладко скользит в безмятежном эфире, не шелохнув крылом. Так же Мнесфей, летя, рассекал пенные волны, и отставший было «Кит» словно сам собой летел вперёд.
Оставив позади «Кентавра», на котором Сергест тщетно взывал о помощи и ловил в волнах обломки вёсел, Мнесфей гнался теперь по пятам за огромной «Химерой». Но вот и она, лишённая кормчего, осталась позади, и только Клоант, уже близкий к цели, мчался впереди. Не жалея сил, Мнесфей догонял «Сциллу», и всё слышнее были с берега крики зрителей, что желали ободрить любимцев. Тем, кто уже считал награду своей и готовился к славе, обидно всё потерять. Других воодушевляет внезапный успех, и за честь готовы они заплатить жизнью. Что ж, побеждает тот, кто верит в победу!
Два корабля пришли бы к цели в единый миг и разделили бы награду, но с носа «Сциллы» Клоант простёр руки к небесам и с такой мольбой обратился к пучине и так сказал всесильным богам:
– Владыки морей, о боги, по вашим волнам иду я! Вот мой обет вам! Едва сойду я на берег, в жертву вам принесу белоснежного тельца, брошу его мясо в солёные воды и совершу возлияние вином! Дайте лишь первым дойти мне до берега!
Молитве Клоанта вняли и дева Панопа, и стая нереид, и сам Форкий. Могучий Портумн своей рукой подтолкнул корабль, и тот быстрее ветра, легче оперённой стрелы влетел в глубокую гавань.
После, согласно обычаю, Эней собрал мореходов, глашатай объявил победителя, и вождь тевкров сам увенчал главу Клоанта лавровым венком. Он дал каждому кораблю по три быка, дал вина и дал по таланту серебра. Каждый из капитанов получил сверх того по награде.
Клоант, победитель, был награждён златотканым плащом. Двойным пурпурным узором бежала по кайме плаща вышивка, на которой отрок Ганимед, потрясая копьём, будто живой, гнал по рощам тенистой Иды быстроногих оленей. Обернувшийся орлом Юпитер, вцепившись в него когтями, уносил его ввысь, тщетно старые воспитатели тянули свои руки к небесам, и яростный лай своры собак понапрасну носил лёгкий ветер.
Мнесфею, упорством и отвагой заслужившему второе место, Эней даровал панцирь, тройным слоем сплетённый из лёгких золотых колец. Этот панцирь Эней снял когда-то с Демолея, которого сразил под стенами Илиона на берегу Симоента. Два раба несли на своих плечах тот панцирь, в котором Демолей гнал в беспорядке бегущих с поля боя тевкров, ныне же Эней вручал его, украшение и защиту в битве, командиру «Кита».
Два медных блюда и серебряные кубки, украшенные множеством драгоценных камней, были даром третьему, Гиасу.
Гордые щедрыми наградами, в пурпурных повязках на головах, уже уносили свои награды капитаны, когда Сергест, осыпаемый насмешками, с позором дотащил до берега своё увечное судно. Так змея, когда случайно придавит её колесом телега или прибьёт ударом палки путник и оставит её, полумёртвую, на камнях, пытается ползти и не может. Извивается всем телом, тянет вверх шею, раздувается с шипением и злобно сверкает глазами, но перебитый хвост остаётся недвижен, как ни корчится она и как ни свивается в узлы. Так же плыл к берегу неуклюжий «Кентавр» с вёслами по одному борту. Лишь с поставленным парусом удалось ему войти в гавань. И всё же Эней, радуясь, что корабль удалось вернуть и никто не пострадал, отдал Сергесту обещанный ему подарок – ему досталась Фолоя, рабыня с Крита, мать двоих близнецов и искусная мастерица.
Так завершилось первое состязание, и Эней тотчас поспешил на зелёный луг, туда, где между пологих холмов было устроено ристалище для бегунов. Эней взошёл на холм, где уже расселись зрители, и призвал всех, кто хотел похвастаться своим проворством. Чтобы зажечь сердца юношей, он расставил перед собой награды, и множество тевкров и сиканов сразу явились на его зов. Первыми подошли к нему Эвриал, что блистал свежим лицом и красотой юности, и Нис, любивший его чистой любовью. За ними явился Диор, рождённый от Приамовой крови, вышли акарнанец Салий и тегеец Патрон, старинного аркадского рода. Были и двое тринакрийских юношей – Гелим с Панопеем, из свиты престарелого Акеста. Много было и других, но их имена позабыты.
Эней встал перед ними и сказал:
– Сколько бы ни было вас, храбрецов, никто не уйдёт без награды! Каждый получит в дар по два блещущих сталью кносских копья и по двуострому топору с посеребрёнными насечками. Но три особые награды я приберёг для победителей, тех, кого я увенчаю венком из ветвей оливы. Первый получит коня в драгоценной наборной сбруе, второго ждёт колчан, добытый в стране амазонок и полный фракийских стрел. Золотая перевязь колчана скреплена пряжкой с округлой резной геммой. Этот же аргосский шлем достанется третьему.
Так сказал Эней, бегуны встали по местам, по условному знаку сорвались вперёд и полетели, будто посыпался град из тучи. Первым вырвался Нис. Оставив всех остальных за плечами, быстрее ветра, быстрее крылатой молнии он нёсся вперёд. За ним бежал, отставая от него на много шагов, Салий, а ещё дальше Эвриал. За Эвриалом – Гелим, а за ним проворный Диор. Диор наступал Гелиму на пятки, тот чувствовал его тяжёлое дыхание на своих плечах, и, если бы им пришлось состязаться дольше, Диор обошёл бы его.
Но усталые бегуны уже приближались к цели, когда вдруг несчастный Нис поскользнулся в луже жертвенной крови. Заранее предвкушавший победу, он с разбега рухнул на землю, когда нога его не нашла под собой твёрдой опоры, и покатился, пачкаясь в священной крови и нечистом навозе. Но и тогда Нис не забыл о своём возлюбленном Эвриале и, приподнявшись из грязи, своим телом преградил путь Салию. Споткнувшись, Салий полетел ничком на плотный песок, Эвриал тут же вырвался вперёд. Победитель по милости друга, под плеск и крики толпы он первым пришёл к цели. Следом за ним прибежал Гелим, Диор же пришёл третьим.
Тут перед всей толпой и перед скамьями старейшин встал Салий и поднял крик, требуя признать его победителем. Только-де хитростью был он побеждён, и, если бы не Нис, прийти бы ему первым. Но толпа была благосклонна к Эвриалу, что проливал слёзы радости. Людям вдвое милее доблесть, если доблестный прекрасен телом. Громче же всех кричал за Эвриала Диор, ведь если бы Салий был удостоен первой награды, то Диор лишился бы третьей.
Эней прервал крики, сказавши так:
– Остаются за вами ваши награды, и никто не изменит их порядка. Но позвольте мне явить жалость тому, кто неповинен в своей неудаче.
С этими словами Эней поднёс Салию в дар шкуру льва с золотыми когтями. Тогда сказал ему Нис:
– Если так ты жалеешь упавших и так щедро раздаёшь дары побеждённым, чем же ты наградишь Ниса? Ведь я стяжал бы первый венок, если бы не был, как и Салий, обманут злой судьбой.
Сказав так, он стал показывать всей толпе грязные пятна на лице и на могучем теле. Рассмеявшись, добрый Эней велел принести щит, сработанный искусным Дидимаоном. Когда-то он был сорван с дверей данайского храма Нептуна, теперь же стал наградой юному герою.
Так завершились состязания в беге, и Эней призвал бойцов.
– Все, в ком жива отвага, кто не ведает страха, пусть придут и обвяжут кулаки боевыми ремнями! – сказал он и назначил награды: быка в золотых повязках и лентах победителю, а в утешение побеждённому – драгоценный шлем и меч.
Вперёд сразу же вышел Дарет, похваляясь своей непомерной силой, и толпа встретила его громким ропотом. Некогда он один на один выходил бороться с Парисом, и им же в кулачном бою на свежей могиле Гектора был побеждён до того никому не уступавший Бутес, что звал своим предком Амика, царя бебрикийцев.