И вырывались на простор,
Чтоб поскорей спешить к Энею,
Похвастать храбростью своею
И Турна описать позор.
Уже из лагеря счастливо
Убрались наши смельчаки;
Стучало сердце не трусливо,
Но подустали пареньки.
Из тучи месяц показался,
А от земли туман поднялся,
Всё предвещало добрый путь.
Как вдругВольсент – шасть из долины,
С полком латынской же дружины.
Беда! Как нашим увильнуть?
Пришлось давать им лесом тягу
Быстрее гончих и хортов;
Спасались парни на отвагу
От супостатов и врагов.
Так пара голубков невинных
Летят спастись в лесах обширных
От злого ястреба когтей;
Но зло, назначено судьбою,
Везде стремится за тобою, —
Не убежишь за сто морей.
Латинцы до лесу следили
За парой наших удальцов
И их постами окружили,
Чтоб ни один бы не ушёл;
Часть их, рассыпавшись, поймала
Измученного Эвриала.
Когда Низ на сосну взобрался,
Тут Эвриал врагам достался,
Как меж волков овца попала.
Низ глядь – и видит Эвриала,
Как тешатся над ним враги.
Печаль ему на сердце пала,
Он крикнул Зевсу: «Помоги!»
Копьё из чащи направляет
В латинцев прямо направляет, —
Сульмону сердце им пробил.
Как сноп на землю повалился,
Не смог и охнуть – искривился;
В последний раз Сульмон завыл.
Вслед за копьём стрелу пускает
И прямо Тогу – да в висок!
Душа из тела вылетает —
И труп свалился на песок.
Волсент утратил воев пару,
Клянёт невидимую кару.
Встал, в ярости быком ревя:
«За кровь Сулменову и Тага
Умрешь, проклятый упыряга,
За ними вслед пошлю тебя!»
Не описать волненье сечи!
Но те года уже далече;
Турн прыгнул в Тибр и убежал;
Эней в победе не уверен,
Ход его жизни не измерен, —
Вот новый день мытарств настал.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Зевс хмурыми повёл бровями, —
Олимп затрясся, хлынул дождь,
Мигнула молния с громами,
Все олимпийцы впали в дрожь.
Боги, богини, полубоги,
Полуодеты, босоноги,
Бегут к Зевесу, мал и стар.
Юпитер, гневом распалённый,
Влетел к ним, словно заведённый,
И рявкнул, как на гончих псарь:
«Вы долго будете беситься
И стыд Олимпу, мне творить?
Между собою денно грызться
И смертных смертными травить?
Поступки ваши всё не божьи;
Вы на сутяжников похожи
И рады мордовать людей;
Я с неба всех вас постолкаю
И до того вас затерзаю,
Что будете вы пасть свиней.
А вам, с Олимпа зубоскалки,
Моргухи, сводни и фиглярки —
Берёзовой вам дам припарки,
Что не помогут даже мамки;
Ух, как же вы на смертных падки-
Как пьяница льнёт к винной кадке!
Все беды на земле от вас.
Из-за всех своден пустозвона
Не удостоюсь я поклона;
Я окуну вас в кислый квас.
Или отдам вас на работу,
Запру в смирительных домах.
Там выгонят из вас охоту
Содомить на земле в людях.
Да кару я похлеще знаю,
Вот как богинь я покараю:
Отправлю к казакам на Сечь!
Там козни баб не уважают,
А шлюшек на табак меняют,
Там трезвым спать немочно лечь.
Не вы народ мой сотворили, —
Не создадите и червя!
Зачем людей растормошили?
Дела людей – стезя моя!
Клянусь своею бородою,
И Гебы стройною спиною,
Что тех богов лишу чинов,
Кто ноныча в войну вплетётся!
Пускай с Энеем Турн грызётся;
А драки их не для богов!»
Венера в бой пошла умело, —
Она с военными жила.
Сырое мясо с ними ела
И по трактирам пунш пила.
Нередко на соломе спала,
В шинели серой щеголяла,
В походах на возах тряслась;
Манжеты ротного стирала,
Под утро водкой торговала,
Ночами мёрзла, днём пеклась.
Венера по-драгунски – смело
К Зевесу на приём идёт,
И с ходу объясняет дело
И глаз с Зевеса не сведёт:
«О папа, сильный, величавый!
Ты всякий промысел зришь лукавый,
Тебя никто не проведёт.
Ты землю оком озираешь,
Другим за нами наблюдаешь,
Следишь, кто как себя ведёт.
Ты знаешь, почему троянцев
Злым грекам разрешил побить;
Энея горсточку засранцев
Судьбе позволил потопить;
Ты знаешь лучше всех причину,
Зачем Эней поплыл к Латыну,
Около Тибра станом встал.
Ты словом что определяешь,
Того вовек не отменяешь;
То как же Турн сюда попал?
Неужто Турна племя свято,
Что он не празднует тебя?
Фригийцев имя не проклято,
Чтоб каждый хаял, теребя;
Твои законы б исполнялись,
Коли б с Олимпа не мешались
И не травили бы людей.
Тебя совсем не уважают,
Нарочно Турну помогают, —
Ведь, вишь, Венеры сын Эней.
Троянцев бедных и Энея
Кто не хотел, тот и пужал;
Терпели хуже Прометея,
Что в трубку уголёк украл.
Нептун с Эолом мзду хапнули,
С ветрами в море так надули, —
Поджилки до сих пор дрожат.
Другие боги… Что тут молвишь?
Ты их делишки лучше помнишь,
Готов Энея всяк сожрать.
О Зевс! О мой папаня родный!
Услышь плач дочери своей;
Спаси народ фригийский кровный,
Он дело есть руки твоей.
Кого – то хочешь покарать?
Карай меня! Карай – я мать!
Стерплю я всё ради детей!
Услышь Венеру многогрешную,
Скажи мне речь твою утешную,
Чтоб жил Иул, чтоб жил Эней!»
Турн обсушился после бани,
Пил от простуды самогон,
Уехал от шатра заранее,
Глядел на крепость волком он;
Трубят в рога! Тревога снова!
Кричат, бегут, спешат из лога,
Опять покой уходит прочь!
Троянцы очень славно бились,
Рутульцы силе их дивились,
Насилу развела их ночь.
Эней же ночью приближался
К деревне той, где Турн залёг.
С Паллантом в лодке угощался,
Поил свой штаб, кормил как мог.
В рассказах чванился делами,
Как храбрым был с людьми, с богами,
Как без разбора всех лупил,
Паллант и сам был болтунишка,
Язык его – как в детстве книжка,
Энею он не уступил.
А ну-ка, старая девица,
Седая Муза, угомонись!
Прочхайся, без зубов девица,
Ко мне поближе наклонись!
Скажи, что было за дело,
Что у Энея засвербело
Супротив Турна воевать.
Ты, Муза, говорят – кручёна,
В какой-то бурсе научёна,
Должна всех поимённо знать.
Читайте, что она бормочет:
Что так с Энеем плыл Массик,
Лентяй, мол, вкалывать не хочет,
Но толст он и силён, как бык.
В сторонке плыл каяк Астура,
В пивной он боровом служил;
Была на нём свиная шкура, —
Её он будто плащ носил.
За ним Азиллас плыл на барке,
Он шурин был одной шинкарке,
Недавно пёс ему был брат.
Да что! Фортуна, знать, слепая,
Дала дворянство шалопаю, —
Таких я видел многократ.
А вот на ялике легоньком,
На раззолоченном во прах,
Сидит в настрое беззаботном
С турецким чубуком в зубах-
Цикарис, плутократ картёжный,
Фигляр, обманщик, плут безбожный,
С собою всех пройдох ведёт,
Ежель с Турном не совладают,
То в карты глупых обыграют,
Турн сразу к нищим попадёт.
А в шляпе кто сидит, в кирее,
Да с книгой толстою в руках?
И всем, знать, правит ахинею
И спорит о своих правах?
Ба! Он из Глухова, юрист,
По чину – так канцелярист,
Их благородье Купавон.
Чтоб до капрала дослужиться
И на войне чтоб поживиться,
Вступил в Энея легион.
А тот, беззубый, говорливый,
Сухой и хилый, как скелет;
И лысый, и болтун сварливый?
Еврейский выхрестень Авлет.
Недавно на другой женился,
В своих расчётах не ошибся,
В огонь из полымя попал.
Чтоб от старухи отвязаться,
Пришлось в рейтары записаться,
И он шпионом на год стал.
Ещё там есть до полдесятка,
Но мелочь всё и шушера,
В таких не будет недостатка,
Давно им под топор пора.
А сколько всех? Того не знаю,
Хоть лира я – не отгадаю,
По пальцам их не различу.
Да что! На счётах не училась,
И над Магницким не трудилась,
Я то, что было, лепечу.
Уж месяц над землёй поднялся,
Медведица на небесах,
Спать кое-кто уже подался,
А кто и прямо лёг в штанах;
Ины портянки полоскали,
Другие просто так болтали,
А кто толкался у печей.
Начальство, выпив, разбрелось,
За трубки воинство взялось,
Как прежде, в множестве ночей.
Эней один не раздевался,
Эней один из всех не спал;
Он думал, мыслил, умудрялся
(Он ведь за всё и отвечал),
Как Турна – недруга побить,
царя Латына усмирить
И успокоить свой народ.
И, с этой мыслию шагая,
В уме незнамо где витая,
Под носом видит хоровод.
Ни рыбы были то, ни раки,
А словно бы кружок девчат;
Они вертелись, как собаки,
И громко как ослы кричат.
Эней вздохнул и отступает,
И «Да воскреснет» вслух читает,
Чем ни на йоту не помог;
Те чудища, смеясь и воя,
С ужимками и мордобоем;
Эней аж на помост прилёг.
И тут одна из них скакнула,
Словно блоха иль вошь какая,
Да к уху самому прильнула,
Как будто гадина плохая:
«Не узнаёшь ты нас, Эней, а?
Да мы с персоною твоею
Троянский весь возили род.
Мы Идской горочки росточки:
Мы липы, сосонки, дубочки,
Из нас построен целый флот.
К нам, было, Турн раз докопался
И все кораблики спалил.
Да Зевс, спасибочки, вмешался
И нас в утопших превратил.
Злой рок саван на нас накинул,