2), изображает двухэтажную постройку с балконом над входом, круглым окном в задней стенке второго этажа и выступающим за линию стен межэтажным перекрытием, на которое опираются столбы стен второго этажа (цветная вклейка).
Все известные в настоящее время модели жилищ воссоздают либо внешний вид двухэтажного дома, либо интерьер жилого помещения второго этажа с печью, в которой выпекался хлеб. Детали интерьера имеют строго определенное место: справа от двери — печь, слева — место для помола зерна, в противоположной входу стене — окно. Возможно, это — следствие копирования трипольскими мастерами какого-то единого древнего образца. Интересна модель жилища из горизонта IX поселения Овчарово, относящаяся к первой фазе культуры Гумельница (Тодорова X., 1976; 1978, рис. 63), пока самая ранняя среди моделей жилищ рассматриваемого типа. Это квадратная платформа на четырех ножках с вертикальными стенками, с печью у правой от входа стены и корытообразным сооружением для помола зерна рядом с ней (у противоположной входу стены). Вдоль фасада с широким дверным проемом тянется огороженный с боков узкий балкон. Стенки и широкие столбообразные ножки модели окрашены красной краской. На одной из стенок красной краской нанесены магические знаки. По мнению X. Тодоровой, модель использовалась в качестве архитектурного образца при строительстве. На наш взгляд, она, как и все модели домов, является культовым предметом и в той или иной мере связана с обрядом выпечки хлеба, со стремлением древних земледельцев путем магических действий обеспечить себе обильный урожай. Об этом свидетельствуют и помещенные в модели вотивные сосуды-зерновики, зернотерки, миски, и изображение самого процесса помола зерна. Судя по тому, что на поселениях Владимировка, Попудня, Сушковка и Коломийщина II одна модель приходится на ряд домов, действие заговора, произносимого над ней, должно было распространяться не только на обитателей жилища, в котором она была найдена, но и на семьи, проживавшие в соседних домах. На полностью раскопанных поселениях домашние алтари, как правило, имеются только в некоторых центральных жилищах. В них, очевидно, обитали старейшие члены общины, выполнявшие жреческие функции.
Некоторые исследователи к числу культовых предметов относят и небольшие глиняные конусы (табл. LVIII, 46–50). Высказывалось мнение, что это фишки для какой-то игры (Бибиков С.Н., 1953, с. 201). Действительно, основания аналогичных по форме терракотовых конусов с памятников среднеазиатского энеолита носят следы передвижения их по плоской поверхности (Массон В.М., 1960, с. 61, 62). Судить о назначении глиняных конусов, встречающихся при раскопках трипольских поселений, пока трудно. В Хэбэшешти I, например, они найдены почти в каждом жилище, а в одном из домов обнаружены шесть таких предметов (Dumitrescu V., Dumitrescu Н., Petrescu-Dîmboviţa M., Gostar N., 1954, p. 68). Большинство конусов имеет плоское основание, но известны также экземпляры с вогнутым основанием. Некоторые конусы (табл. LVIII, 51) являются, возможно, фаллическими символами. По форме конусам близки печати-пинтадеры со сквозным отверстием в верхней части и спиралевидным или ромбовидным орнаментом в основании (табл. LVIII, 35, 42–45). Отметим также конус, завершенный изображением человеческой головки, найденный на поселении Трушешти I (табл. LVIII, 41). На поселении конца среднего периода Коновка в одном из наземных жилищ вместе с многочисленными (76 экз.) антропоморфными и зооморфными статуэтками обнаружены небольшие глиняные конусы, вершины которых моделированы в виде голов человека, быка и оленя (Шмаглий Н.М., Рыжов С.Н., Шумова В.А., 1979).
Религиозные верования и идеологические представления трипольцев нашли отражение и в практиковавшемся ими погребальном обряде. Решение многих вопросов, связанных с погребальным культом трипольско-кукутенских племен, осложняется тем, что пока известны в основном могильники позднего периода. Наиболее полно реконструируется обряд погребения усатовской группы. Умершего помещали в могильную яму, расположенную в центре кромлеха из камней и ограниченную с юго-западной стороны несколькими крупными камнями. При раскопках кургана 9 Усатовского II курганного могильника установлено, что камни кромлеха укладывали по кругу в направлении с востока на запад, т. е. порядок кладки соответствовал движению солнца по небосклону (Патокова Э.Ф., 1979). Завершив сооружение кромлеха, усатовцы возводили земляную насыпь. Иногда могильную яму, предварительно засыпанную землей, закладывали каменными плитами на уровне древней дневной поверхности. Диаметр кромлехов достигал 5,5-18 м при ширине кладки от 1,5 до 5,6 м, диаметр земляной насыпи — 23–42 м. Такой способ захоронения, безусловно, требовал больших затрат труда и времени и, очевидно, выполнялся большим коллективом. Вместе с тем в Усатово известны и погребения в простых грунтовых ямах.
В двух курганах (11 и 3) Усатовского I курганного могильника найдены известняковые плиты с изображениями животных и человека. Две из них находились среди камней юго-восточной части кромлеха кургана 3 (Патокова Э.Ф., 1957). Меньшая плита имела два чашевидных углубления и рельефные изображения лошадей на оборотной стороне, обращенной к земле. На второй плите фигуры человека и оленя выполнены в технике гравировки, а фигуры лошадей — рельефом. Высказывалось мнение, что в кромлех попали плиты, выломанные из скалы с петроглифами (Формозов А.А., 1966). На наш взгляд, изображения человека и оленя сделаны трипольским мастером (табл. LXXIV, 20). По стилю исполнения фигура оленя близка изображениям этих животных на сосуде из Варваровки VIII (табл. LXXXII, 10). Фигура человека с маской на лице находит аналогии в сценах ритуальных танцев на расписных позднетрипольских сосудах (табл. LXXIV, 1, 14).
При раскопках кургана 2 Усатовского II курганного могильника (табл. LXXXVIII, 3) исследователям удалось проследить последовательность действий, предусмотренных погребальным ритуалом (Селинов В.И., Лагодовская Е.Ф., 1940). Сначала вокруг ямы центрального погребения было выкопано несколько ям, первой из которых была, видимо, яма 6 (1×1 м). В ней обнаружены известняковая голова косули, сосуды, малиновая охра, остатки какого-то белого порошка, две пары женских статуэток, пять зубных коронок человека и три известняковые бусинки. Очевидно, здесь был совершен обряд жертвоприношения, после чего жертвенные предметы засыпали землей из центральной ямы. Культовые ямы, расположенные к северу от основной могилы, содержали фрагменты сосудов, кусочек охры и створку раковины. В одной из ям произвели перезахоронение обломков черепа и берцовой кости человека с сосудом и плоским круглым глиняным предметом в изголовье и двумя сосудами в изножии. Яму засыпали землей из центральной могилы и перекрыли большими известняковыми плитами. Затем на расстоянии около 1 м от центральной могилы на уровне древнего горизонта было совершено безынвентарное ритуальное захоронение человека, очевидно, предварительно связанного, о чем свидетельствует сильно скорченное положение костяка. Вероятно, это был зависимый член общины, призванный сопровождать своего хозяина в загробный мир.
Наконец, в центральной могиле (1,6×1,4×1,2 м) похоронили человека, занимавшего в среде общинников высокое положение. Эта могила выделяется как размерами, так и конструкцией. С северной стороны в нее вел дромос длиной 1,4 м с тремя ступеньками. Погребенный был положен на спину головой на восток с согнутыми руками и ногами. У головы поставили сосуд, а близ коленей — расписную мисочку с охрой. В западной части могилы поместили три медных височных кольца и ожерелье из 47 подвесок, сделанных из зубов волка или собаки. Кроме того, в могиле найдены темная (у нижней челюсти) и белая (в верхнем слое засыпи ямы) бусины. Потом между основным погребением и могилой с перезахоронением, а также в направлении одной из культовых ям соорудили коридоры и начали возводить кромлех, причем культовые ямы оказались под его кладкой. Внутренний диаметр кромлеха достигал 8 м, наружный — 12 м. С севера и юга в кромлехе были сделаны проходы. Сооружение земляной насыпи также сопровождалось ритуальными действиями, вследствие чего в насыпь попали кремневые отщепы, скребки, кубик из известняка, фрагменты сосудов.
В ряде могильников Пруто-Днестровского междуречья погребения не имеют внешних признаков (Пассек Т.С., 1961а; Дергачев В.А., 1978). Вместе с тем в Выхватинцах обнаружены выкладки из крупных плит известняка. Погребения совершены здесь по способу скорченного трупоположения на боку. В Среднем Поднепровье, где был распространен обряд кремации, пепел и остатки обгоревших костей помещали в специальные урны или заворачивали в ткань и закапывали (Захарук Ю.М., 1952; 1956; Круц В.А., 1977). Разнообразие погребальных обрядов в поздний период Триполья отражает, видимо, процесс усиления локальных и культурных различий, перерастающих в этнокультурные. Ряд одиночных захоронений, в том числе частичных, зафиксирован на площади поселений. Так, детские захоронения обнаружены, в частности, на раннетрипольских поселениях Солончены II (Мовша Т.Г., 1960а; 1965а) и Лука-Врублевецкая (Бибиков С.Н., 1953). Первое сопровождалось керамикой. Второе было совершено в небольшом углублении, перекрытом глиняной обмазкой, в центральной части жилища 5. Разрозненные кости детского скелета находились в 2 м от захоронения черепа быка, примерно на том же уровне. Поскольку у трипольцев не было обычая помещать усопших в домах, подобные захоронения могли иметь характер жертвоприношений, а в ряде случаев должны были подчеркивать значение соответствующего жилища как культового центра.
На среднетрипольских поселениях захоронения людей встречаются чаще. Погребения с трупоположениями известны в Озаринцах, Незвиско, Липканах, Веремье, Фрумушике I–II (Мовша Т.Г., 1960а). На поселении Траян-Дялул Фынтынилор III на сравнительно небольшой площади располагались круглые глубокие