дило в нашей стране, и в особенности в Санкт-Петербурге, когда “Зенит” выиграл кубок УЕФА. Теперь это событие вписано в летопись истории города.
В то же время элитные спортсмены превращаются в исполнительные механизмы этой системы. Победа любой ценой — огромные деньги поставлены на кон, спортсмен и тренер должны сделать все возможное и невозможное. Здоровье спортсмена интересует всех только как элемент, необходимый для победы. Отработал свои 5-10 лет — и в тираж. Но остановиться уже невозможно — организм привык работать на пределе. К тому же появляются поклонники, застолья, тосты, череда праздников, от которых невозможно уклониться. И тут вдруг ломается здоровье — килограммы сильнейших химикатов не проходят даром.
Естественно, в этой нерадостной картине есть свои светлые пятна. Многие выдающиеся спортсмены находят достойное применение своей огромной энергии в “мирной” жизни. Прежде всего приходит на ум великий борец Александр Карелин. По окончании спортивной карьеры он защитил сначала кандидатскую диссертацию, потом докторскую, стал полковником налоговой службы, и уже нет смысла упоминать его “медвежьи” политические выступления.
Новая ситуация в элитном спорте вновь заставила тренеров искать “естественные” методы достижения победы. Спортивная наука занялась пристальным изучением физиологии, психологии и генетики спортсменов, и тут вдруг выяснилось, что никто толком не знает, чем же великие спортсмены отличаются от обычных.
Мне довелось серьезно заниматься несколькими видами спорта, но настоящее призвание проявилось сначала в скалолазании, потом в альпинизме. Скалолазание — это такой вид спорта, в котором спортсмены лезут по вертикальной скале на скорость. Они привязаны к веревкам или тонким металлическим тросам, так что 6 случае их срыва со скалы ничего страшного не происходит — спортсмен просто повисает на веревке, и его торжественно спускают вниз. Чтобы жизнь не казалась медом, судьи рисуют на скале специальные маршруты, ограничивая наиболее привлекательные зацепки и уступы. Схватился за ограничение — выбываешь, сорвался — вылетел (в прямом смысле этого слова). Соревнования эти проводятся по всему миру, и не только на естественных скалах, но и на специально построенных скалодромах. В том же Лас-Вегасе в одном из заведений построен 40-метровый скалодром, и спортивные ребята лазают там вверх и вниз. За небольшие деньги можно и самому попробовать.
В 70-е годы на российских скалах появился молодой парнишка — Витя Маркелов. Он случайно приехал на тренировочные скалы под Питером — друзья позвали! Шутки ради прицепился к веревке и как был — в армейских сапогах — полез по скале. И обогнал всех “крутых” альпинистов, годами ползавших по карельским кручам. Стали сомневаться, проверять, но оказалось, что у Виктора природный дар и ощущение скалы. Когда смотришь, как он выступает, кажется, что он двигается в замедленной съемке: каждое движение плавно перетекает в следующее, тело как бы скользит вверх по вертикальной скале, и на самых сложных участках Виктор не задерживается ни на доли секунды. Рука сама знает, за что схватиться, а ноги уверенно становятся на мельчайшие шероховатости скалы. Попытки воспроизвести этот стиль оказывались безрезультатными, и в течение многих лет Виктор Маркелов становился чемпионом страны сначала по скалолазанию, а потом и по альпинизму. Но во всех его победах, помимо природного дара и прекрасной физической формы, был еще один фактор, который многие годы составлял секрет выдающегося мастера. Каковы же слагающие этого секрета?
Итак: физическая форма обязательна. Тренироваться чаще и лучше. Кто больше поднимет, проскачет и пробегает на тренировках, а потом больше выпьет молока с шоколадом, тот и успешнее. Тренеру надо контролировать рост голов, очков, секунд и периодически выпускать спортсмена на выгул, чтобы кровь не застаивалась.
Но и тут все оказалось не так-то просто. Бывают прекрасные результаты на тренировках, мировой рекорд, кажется, уже в кармане, а на крупных соревнованиях — полный провал. Начинают сваливать на тяжелый перелет, гадкую иностранную пищу, косые взгляды судей и массовый сговор всех прочих соперников.
Зовут психологов. Те заполняют анкеты, пристально глядят в глаза спортсменов, проводят с ними беседы и предлагают перед соревнованиями пригласить хор девушек — для массовых и индивидуальных (по разрешению тренера) распевок. Помогает. Особенно если психолог имеет особое чутье и интуицию. Такие профессионалы ценятся на вес золотых медалей. Но их мало. И на всех не хватает. Нужен какой-то массовый общедоступный метод. Разработкой этого метода и занялся коллектив под руководством профессора Бундзена.
Для начала ученые обследовали сотни спортсменов. От физкультурников среднего уровня, готовящихся стать тренерами в Академии Спорта имени П.Ф.Лесгафта, до атлетов высшего уровня, имеющих мировые и олимпийские медали. Благо в Питере есть несколько школ олимпийского резерва, где готовят мировых звезд. Через несколько лет исследований выстроилась определенная схема необходимых для олимпийца условий.
Прежде всего это определенные генетические данные. Баскетболист должен быть большим и прыгучим. Стайер должен иметь определенный тип мышц и активные легкие. Прыгун с трамплина не должен сильно пугаться, глядя вниз с вышки. Сейчас даже обнаружены специальные гены, благоприятствующие тому или иному виду спорта. Но это не значит, что когда-нибудь можно будет померить генотип и сказать, чем данному ребенку заниматься. Этот фактор может помочь, но он не является определяющим. К тому же в ходе тренировок роль генетического фактора постепенно снижается. Конечно, если вы родились в племени африканских бегунов за страусами, у вас есть шансы попасть в мировую элиту, но если ваш папа — гроссмейстер по шахматам, это ничего не значит.
Далее начинаются тренировки. Как и любое профессиональное занятие, спорт требует освоения массы тонкостей, о которых сторонний человек даже и не подозревает. Разница между физкультурой и спортом состоит в том, что физкультурой можно заниматься в свободное время, а спортом надо заниматься все время. Любой перерыв, хорошее застолье, нервная нагрузка выбивают из формы, и ее долго приходится восстанавливать. Спорт — это постоянная, ежедневная, нудная работа, тяжелый труд, результат которого предсказать сложно. Любой тренер знает: из сотни активно тренирующихся ребят, может быть, десяток выйдет на уровень всероссийских отборов, и лишь одному суждено подняться на мировой уровень. Но этого одного не было бы без той сотни. В спорте наглядно действует закон больших чисел.
Когда ребята выходят на уровень первых соревнований, сперва местных, собственных, потом районных, городских, начинает сказываться психологический фактор. Как оно — предстартовое волнение — помогает настроиться на старт или не позволяет шнуркам в дырочку попасть? Разве это дело, когда наши девушки после проигранных на Олимпийских играх стартов говорят, что они так волновались, что не смогли как следует выступить? На кухне, за рюмочкой водочки, мы все очень храбрые и энергичные, а вот попробуй эту храбрость проявить в реальной жизни, попробуй найти грань между риском оправданным и ненужным?
Я пишу эти строки на высоте 2645 м, сидя на скальном уступе среди прекрасных гор Шамони, Франция, октябрь месяц, а погода, как в августе. Сияет яркое солнце, и только по гребням гор с итальянской стороны висят белые облачка. Полдня я ходил по горным тропам, поднялся на ледник де Талефре, но, погуляв по нему часок, спустился обратно — слишком много закрытых трещин, и если вдруг провалишься — вытаскивать будет уже некому. Предыдущую ночь я провел в горной хижине де Лошэ, расположенной на высоте 2431 м, у самого подножия колоссальной стены Гран Жорас — притягательного объекта для всех альпинистов. На подходе к этой хижине произошел интересный случай.
От вагончика канатки, поднимающего туристов из долины в горы, спускаешься на 200 м и попадаешь на ледник Мер-де Глас (Стеклянное Море). В недрах этого ледника устроен очень интересный музей ледяных скульптур, сверкающих кристаллами в огнях подсветок, и музей альпийских минералов с огромными глыбами горного хрусталя. Большинство туристов на этом ограничивают свое знакомство с ледниками, однако многие отправляются по леднику вверх, к горным хижинам. В тот год я путешествовал в горах один — периодически хочется уйти от всего и ото всех и остаться наедине с природой. Пройдя несколько часов, я сориентировался по карте и выбрал небольшое ущелье, которое, казалось, должно было вывести к хижине дю Кюверкле. В принципе так оно и было: к хижинам ведут промаркированные трассы, правда, доступные только опытным людям — надо лезть по отвесной скале по лестницам, вбитым в скалы. Такого места я не нашел, поэтому решил лезть вверх по первому приглянувшемуся ущелью. Через час подъема стало ясно, что нога человека сюда давно не ступала, но я все надеялся, что смогу найти проходимый путь. Однако надежды быстро таяли, т. к. впереди уже нависали глыбы льда. Стало ясно, что придется отступать.
И вдруг под ногами что-то сверкнуло. Я нагнулся и поднял кусок горного хрусталя. Еще несколько шагов вверх — и я открыл рот от удивления. В ложбинке между двумя каменными глыбами переливались на солнце друзы горного хрусталя. Это был огромный кусок — весом в несколько сот килограммов, и вся его поверхность сияла правильными гранями кварцевых кристаллов. В музее Шамони был специальный раздел, посвященный горным кристаллам. Когда-то альпийские горы были ими богаты, что с древних времен заставляло местных жителей заниматься их добычей. Альпы не такие уж большие горы, и в наше время только альпийским гидам удается иногда наткнуться на сверкающие кристаллы, спрятанные в пещерах на неприступных скалах. А тут — целая друза! Оглянувшись, я увидел старинный молоток и долото, покрытые слоем ржавчины. Кто знает, почему этот местный житель не вернулся обратно и никому не рассказал о своей находке. На всякий случай я огляделся вокруг в поисках изъеденных временем черепов с пулевыми дырками, но ничего не нашел. Погрузив в рюкзак несколько килограммов кристаллов, я полез вниз. До сих пор один из этих кристаллов лежит в кабинете.