могла быть принята посылающей станцией. Замечательно, что благодаря огромной интенсивности и ничтожному рассеянию удавалось принимать эхо-сигналы не только от первого препятствия, но и от второго. Так луч, посланный с земли в направлении луны, отражался от нее, падал на землю, отражался от земли, снова бежал сотни тысяч километров, отделяющих нас от луны, и, отразившись вторично от луны, мог быть принят, правда сильно ослабленным, станцией, пославшей его в далекое путешествие.
Для уяснения действия потока «Л» представьте себе, что в наглухо замкнутой трубе, имеющей несколько изгибов, находится вода. Вы надавливаете поршнем и заставляете его вибрировать. В воде возникает волна, несущая энергию. Пробежав извилистый путь в воде и отразившись от другого конца трубы, волна вновь возвращается к началу трубы, неся с собой посланную нами несколько мгновений раньше энергию.
Конечно, в действительности явление в потоке «Л» не происходило по такой простой схеме, но механическая модель, устроенная в лаборатории Хаггера, именно таким образом объясняла действие потока «Л». Макнилл и Хаггер установили отдельные качественные и количественные изменения в потоке «Л» и выработали систему его использования. Этого было достаточно для их непосредственных целей. Глубокое исследование природы явления было делом будущего.
Использовать практически это открытие, оставаясь в земных пределах, было невозможно. Нужен был трамплин для потока, подвешенный высоко над землей. Кандидатура луны напрашивалась сама собой. Длительное я тщательное исследование лунной поверхности позволило Макниллу и Хаггеру создать подробнейшую карту обращенной к земле части луны. Громоздкая машина управляла демонстрациями нужных частей карты, общая площадь которой составляла один квадратный километр — один миллион квадратных метров. Таким образом была произведена подробнейшая топографическая съемка земного спутника. Луна была изучена едва ли не лучше, чем земля. Пользуясь этой картой, можно было найти любые трамплины для прыжка потока «Л» на землю. Однако при близком нахождении цели от земли практически сложные вычисления требовали большого времени. Дальнобойная небесная пушка была неповоротлива в «ближнем бою». Географически удобно было оперировать в районах Центральной и Южной Африки и в странах Восточной Европы и Азии.
Беседуя с сэром Артуром на верхней платформе башни, Томас Макнилл был, далеко, впрочем, не первый раз, совершенно неискренен. Макниллу нужно было увлечь Форрингтона грандиозностью работы — испытанный способ завладеть вниманием и использовать знания ученого. Какие-либо предварительные объяснения могли только ослабить впечатление, то впечатление, которое должно было заслонить все. Поэтому-то Макнилл и сказал лишь об удачной работе предыдущей ночи, хотя эта работа и не была, как это будет видно ниже, вполне удачной.
На самом же деле, опыты производились уже более двух лет. Испытывая небесную пушку, Макнилл и Хаггер побывали на вершинах Кавказа, на Памире, в пустынях Центральной Азии и во внешних районах Китая. Почему был избран восточный сектор, а не южный? Нежелание иметь свидетелей в населенных местах, так как луч «Л» был виден с земли, заставляло исследователей выбрать пустынные районы. Их не мало и в Африке. Возможно, что опыты имели определенную направленность! Так или иначе, в замке было много пленок с тончайшими подробностями отдельных малоизученных областей.
2
Уместен вопрос, а не руководила ли Макниллом и Хаггером благородная любовь к человечеству? Не хотели ли они сберечь тяжкий труд топографов, изнывающих в летнем зное за мензульной съемкой? Не приходилось ли вам видеть, как под беспощадным солнцем, со скрипящей пылью на зубах, с облупленными носами, в дочерна пропотевших грязных рубашках, ходят люди с зари до зари по степи, измеряя цепью каждую морщинку лица матушки земли?
Нет, у мистера Макнилла были другие цели, и не просто, не по случаю, была избрана опорная точка на Рейне, то есть в восточном полушарии, а не в западном!
Сложный мир подземного завода готовил и другие заряды для небесной пушки. Прекрасное орудие для рук исследователя земных и небесных тел и поверхностей, поток «Л», был не одинок. Некоторый другой по действию, хотя и родственный по принципу, поток мог выбрасываться параллельно, по своему особому каналу, с потоком «Л». Он был назван потоком «М». Следующей по алфавиту буквой. Но не это определяло выбор литера. Что же?
Этот поток «М» также был способен отражаться oт препятствия, как и «Л». Но он не имел свойств световой энергии и поток «М» не вступал в контакт со своим источником. В сущности он мог быть уподоблен жид кости, выбрасываемой из трубы, имеющей выход. Поэтому поток «М» отражался от препятствий и, следуя общему закону, уходил в мировое пространство и, вероятно, в конце концов, рассеивался, израсходовав полученную им энергию при выбрасывании из небесной пушки. Он не имел общего со световым потоком «Л», контакта между источником и препятствиями не устанавливалось, и это было хорошо для его творцов, так как «М» на своем пути производил особое действие.
Собственно говоря, чисто научная сторона здесь была еще меньше выяснена, чем с потоком «Л». Но поток «Л» был вполне освоен технически, чего не было с потоком «М». Из его свойств только одно было хорошо, известно — самое ценное свойство, с точки зрения Макнилла и Хаггера.
В лабораторных масштабах, в бездне подземного завода результаты были всегда одинаковы — «М» неотвратимо действовал на малых животных. Это давало право переходить к масштабам реального применения. Но, уходя в межпланетное пространство, поток «М» иногда оказывался чувствительным к каким-то посторонним влияниям. При абсолютно одинаковых условиях своего образования и выбрасывания поток «М» порой терял одно свое важное свойство. Космос на него явно действовал, но не всегда одинаково. В этом-то и заключалась загадка — равные, казалось, причины не давали равных следствий. Когда впервые Макнилл и Хаггер, оперируя в районе Хан-Тенгри и Гималаях, заметили отсутствие особого действия «М», проверенного за день до того на окраинах Гоби, они хотели приписать это особым действиям почвы, горных пород — словом, особенностям района. Но на следующий день «М» в том же месте действовал успешно.
После многих опытов хозяева подземного завода убедились в том, что они бессильны объяснить непостоянство действия потока «М». Массовое производство опытов в населенных районах с установлением контроля и даже в не населенных районах — интересующих их областей Восточной Европы и Азии было невозможно. В этом мешало обстоятельство, которое кто-то назвал «железным занавесом». Кроме того, тайна!
Необходимо было хранить все в полном секрете. Понимая, что наука идет фронтом, Макнилл и Хаггер, боясь чужих успехов, работали с редким напряжением.
Итак, подземный завод гарантировал себе безопасность надежными способами. Исходное действующее вещество, включаясь в ничтожных, по отношению к отрезкам времени, количествах, устремлялось с такой скоростью, что опасный момент образования энергии происходил в удалении от источника.
Правда, такой эксперт, как Форрингтон, мог бы упрекнуть подземный завод в очень серьезном грехе: обеспечив себе безопасность, его руководители резко ограничили применение великой силы. Все многообразия ее возможного использования на земле, в мирных началах были отброшены.
3
«Макнилл и сыновья» и «Нью Мэкнилл вложили крупные средства в замок на Рейне. Но эти суммы были незначительной частью общих затрат. Все предприятие в целом финансировалось группой магнатов капитала, совершенно тайным концерном королей промышленности и банков. Членами концерна были представители монополистического капитала двух империй, говорящих на одном языке. Предварительная организация концерна произошла в марте рокового для центрально-европейской империи четвертого года второй мировой войны. За год до конца войны концерн был создан и твердо поставил ногу на Европейский материк. После оккупации западной части территории побежденного хищника концерн взял под контроль восемьдесят семь заводов, чем окончательно утвердился на континенте. Своеобразный фильтр процедил германских ученых. К их чести, многие отказались, но на сетке осталась группа ученых и инженеров во главе с Отто Хаггером.
Замок на Рейне, как и подобает рыцарскому гнезду, впитывал и переваривал соки обширной периферии. Первичная обработка всех нужных веществ, обработка деталей машин, приспособлений и тому подобное было делом ста девяносто двух заводов, принадлежащих членам концерна — в Европе и на западном континенте. Подземный завод осуществлял, завершал работу, она была распределена так, что ни один завод, ни даже группа их, не могли отдать себе отчет в целом. Кювье, восстановивший по нескольким обломкам древних костей образ питекантропуса, здесь был бы бессилен. Только замок на Рейне мог осуществить синтез.
Томас. Макнилл относился с молчаливой брезгливостью к грубой рекламе национального превосходства немцев. Не потому, что он пренебрежительно относился к немцам вообще. Нет, среди них было много очень дельных людей. Но Гитлер представлялся ему дурно воспитанным человеком, чем-то вроде бойкого, наглого коммивояжера, укравшего идею чужой фирмы и выдающего ее за свою собственность.
Ведь подлинная раса господ — эта та, к которой принадлежит он, Томас Макнилл! Ему и его соотечественникам это всегда было известно. И они всегда себя так и вели. Они приходили в чужие страны и упpaвляли ими.
4
В месяцы, предшествовавшие приезду Форрингтона, Макнилл и Хаггер подвели итоги длительного, упорного труда. Сделано было многое. С общей точки зрения затраченные колоссальные средства могли бы быть оправданы хотя бы одним потоком «Л», но не он был целью концерна. «Л» был только средством, а целью был «М». Но этот мощный поток был недостаточным и загадочным. Во-первых, он действовал бесспорно смертельно только на мелких животных. Во-вторых, отражаясь на земную поверхность, поток «М» действовал в радиусе около ста пятидесяти метров, что также было незначит