— Черт вас возьми, вы совершенно сбили меня с толку. Вы сейчас говорите как офицер или как инженер?
— Как тот и другой одновременно, мой дорогой мистер Тайлсон! Как тот и другой! — торжествовал господин Краус.
— Как тот и другой… — эхом отозвался из глубины комнаты скрипучий голое профессора Хаггера.
Краус и Тайлсон быстро встали и обернулись. Хаггер вошел беззвучно и, очевидно, слышал разговор.
— Вы оба мне нужны, господа. И пригласите работников вашего отдела, господин Тайлсон, — сказал Хаггер.
3
Томас Макнилл стоял молча, а Хаггер говорил, прикасаясь длинной, тонкой указкой к карте крупного масштаба, занимавшей часть стены. На карте была изображена Восточная Европа, от Одера до Уральского хребта.
— Этот пункт запишите… Искажая чуждый ему язык, Хаггер произносил названия больших, густо населенных городов, расположенных на громадной территории.
— И этот тоже запишите… — и вновь раздавалось название крупного населенного пункта, жизненного и промышленного центра одной из областей Советского Союза.
Краус и Тайлсон записали десять названий городов.
— Господам Краусу и Тайлсону поручается подготовить расчеты для обработки с помощью нашего «М» указанных мной пунктов в следующие дни сентября… — Хаггер назвал числа.
— Вы, господа, поможете им! — обратился он к остальным.
— Есть предположение, что в эти дни будет произведен опыт использования нашего «М» в больших масштабах, — продолжал Хаггер. — Мистер Макнилл и я считаем, что, увеличив до доступных нам сейчас технических пределов мощность нашего «М», мы добьемся и полноты поражающего действия и его безусловной надежности. Да, введя в действие большее количество «М», мы получим его лучшее качество.
И Хаггер кивнул головой Краусу.
— Для вас понятно, господа, что мы готовимся перейти из области подготовки в область реального применения. Мы должны ожидать весьма больших событий, — сказал молчавший до сих пор Томас Макнилл, хозяин замка на Рейне.
Краус не мог скрыть своего восторга. Он судорожно потирал руки, трещал тонкими, бледными пальцами и старался заглянуть в бесстрастное лицо Хаггера. Мистер Тайлсон хлопнул широкой ладонью Крауса по плечу:
— Ну что, доволен, приятель? Теперь мы поведем с ними игру по-нашему. Мы забьем им такие мячи, что у них развалятся все ворота! А после хорошей работы мистер Макнилл даст нам заслуженный отпуск и мы с вами съездим туда на прогулку — посмотреть на новый порядок. Для нас будут открыты все границы!
Макнилл и Хаггер не мешали проявлениям общего удовольствия среди своих работников.
4
Да, в замке на Рейне есть перемены. После убийства старого Форрингтона отчетливее, яснее стали узы, связывающие представителей двух разных исторических традиций — гражданина Западного Континента Томаса Макнилла и последыша германской империи и кровавого третьего рейха Отто Хаггера.
Властители родины Хаггера всегда искали решения с помощью грубой силы. Силой закрепляясь на захваченных территориях, силой стирали они самые признаки национальности у покоренных племен. В дальнейшем, когда на помощь пришла послушная им наука, правящие классы центрального европейского государства стали запасаться самыми большими пушками, самой толстой броней, громадными количествами оружия, взрывчатых веществ, машин, моторов. Все страшные орудия уничтожения внезапно обрушивались на головы тех народов-соседей, вторжение в жизнь которых представлялось выгодным.
А послушные слуги капитализма, прикрываясь именем науки, создавали фабрики лжи и бредовых идей под названием научных институтов и учебных учреждений. Вместе с культом материальной силы правящие классы изобретали теории расового превосходства и расовой неполноценности, исторического якобы назначения одних народов служить пищей для других. Так германская буржуазия предала свой народ, превратила Германию в зловещий форпост хищного империализма.
Но давали ли эти большие количества материалов ожидаемого от них качества действия? Приносил ли культ силы и захвата успех своим проповедникам?
Строгая и мудрая наставница человечества — история не раз и не два давала уроки родине профессора Хаггера. Не раз и не два указывала история на причины катастрофического провала грандиозных по своим размерам предприятий, порочных по своему содержанию, порочных по своему качеству. Но не мог Хаггер уйти со старой дороги. И не он один.
Бессмысленную мечту о господстве над миром методами неограниченного убийства, насилия и уничтожения унаследовал от последнего хозяина Хаггера, от Гитлера, мистер Томас Макнилл, просвещенный гражданин Западного Континента, выразитель воли и чаяний тайного концерна заокеанских империалистов.
Хозяин замка на Рейне был совершенно согласен с профессором Хаггером — все расчеты говорили в пользу действия!
Работа по изучению топографии Луны была вполне закончена. Созданная на подземном заводе подробнейшая карта лунной поверхности позволяла избирать все нужные плоскости отражения потока «М» на Землю в любой момент прохождения Луны над восточным полушарием… Взаимное движение Луны и Земли не было помехой. Подобно телескопу в астрономической лаборатории, небесная пушка оставалась неподвижной по отношению к этим двум движениям. Такое устройство давало возможность длительно посылать смертоносный «М» в любой пункт Востока.
Одно оставалось неясным и неразрешенным: непонятный отказ «М» иногда и без порядка последовательности проявить свое смертоносное действие. В чем причина? Почему во время последних опытов в конце августа в первую ночь на степном озере «М» оказался бессильным, а во вторую ночь действовал?
— Я считаю, — говорил Хаггер, — что большое увеличение мощности «М», недоступное нам лабораторно, устранит все неудобства. Во-первых, все препятствия будут преодолены потоком энергии, если он будет иметь мощность уже в пятьдесят-шестьдесят раз большую. Во-вторых, по расчету он будет безусловно действителен даже для более крупных животных, чем человек.
— Я проверил расчеты Крауса, — сказал Макнилл. — Он дал очень убедительные доказательства подсчетом числа красных кровяных шариков у крысы, человека и быка.
— Мы получим диаметр снопа почти в тринадцать километров. Это даст площадь поражения в сто тридцать квадратных километров, — продолжал Хаггер.
— Только одно не ясно, это постоянство действия!
— У каждого ученого и у каждого солдата для обеспечения успеха должна быть возможность маневра. Даже если окажется, что в одном из избранных пунктов «М» не проявит себя должным образом, у нас есть большой выбор пунктов в пределах одной ночи!
5
Время сказать, что переданная Лайдлом мистеру Смайльби просьба Томаса Макнилла о командировании в Азию наблюдателя носила вполне частный характер. Но, хотя мистер Смайльби не был посвящен в дела тайного концерна, ему слишком хорошо были известны деловые связи и влияние мистера Томаса Макнилла в тех кругах капиталистов Заокеанской империи, где решается судьба каждого государственного деятеля и каждого правительственного служащего. Поэтому Смайльби был счастлив выполнить просьбу Макнилла. Это давало право рассчитывать на внимание крупного промышленника!
После смерти Форрингтона Макнилл счел нужным использовать особые каналы для побуждения мистера Смайльби и ресурсов известного дома с почти квадратными окнами к энергичной деятельности.
Была получена подпись. Не так уж важно чья, но для всех находящихся в доме, смотрящем на старую крепость в столице Советского Союза, в частности и для мастера Смайльби, эта подпись имела значение приказа.
Прочтя полученное распоряжение, коренастый дипломат по своей привычке длинно присвистнул и немедленно пригласил к себе Андрея Ивановича:
— Прочтите!
Смайльби ждал, засунув руки в карманы. Потом он взял у Степаненко бумагу с грифом «особо секретное» и спрятал.
— Ну, что?
— Это похоже на подготовку к конфликту? — ответил Степаненко вопросом на вопрос.
— Это очень серьезное дело. А вы не допустили ошибки, выбрав для поездки Заклинкина? — спросил Смайльби.
— Другого не было, — уклончиво ответил Степаненко. — Теперь, когда мы предупреждены и представляем себе яснее смысл поручения мистера Макнилла, мы сможем обработать данные Заклинкина и не попадем впросак. Но я понимаю, что мне предстоят и более серьезные дела…
Степаненко не закончил своей мысли.
— На вас возложена большая ответственность, — напыщенно заявил Смайльби.
— Здесь это очень тяжелая задача, — возразил Степаненко.
— Вы слишком часто жалуетесь.
— Здесь трудно работать…
— Вы никогда не имели отказа в деньгах! — грубо оборвал Смайльби своего подчиненного. — Какого черта вам здесь не хватает? Чего вы боитесь? Вы же видите, что предстоят крупные события. Вы понимаете, что нас предупреждают? Собирайте в кулак своих людей! Когда вернется Заклинкин?
— С того дня, когда здесь ввели смертную казнь для тех, кого они называют шпионами и диверсантами, работа стала еще трудней.
— У вас плохо с нервами и это меня удивляет, — перебил Андрея Ивановича Смайльби. — Слушайте меня. Коммунисты ничего не смогут сделать с нами, наоборот, мы скоро покончим с ними. Здесь мы будем хозяйничать! Вы мне не ответили, когда вернется Заклинкин?
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ
1
В доме с почти квадратными окнами уже было известно об удачном начале работы Заклинкина в Азии из письма, посланного им из Лебяжьего.
Когда нетерпеливо ожидаемый агент разведывательной службы дал знать о своем возвращении (связь действовала из одной скромной квартиры на окраине столицы), его встреча с обладателем незаметного коверкотового костюма и затасканного портфеля состоялась без всяких промедлений.
Прекрасная толина память обеспечила стройное изложение всего виденного и слышанного. Андрей Иванович выслушал подробный доклад и сделал все нужные заметки, пользуясь абсолютно надежным шифром личной стенографии. Из понятного самолюбия Толя умолчал об излишних обстоятельствах, к числу которых он отнес забытые вещи в доме сельского кузнеца, агашину пощечину и аттестацию, полученную от Лебяженского председателя колхоза.