о, что 77 % молодых людей в возрасте 21 года не имеют достаточной физической подготовки, чтобы пойти в армию.
Они не упоминают медиакомпании, которые тратят миллионы на лоббирование FTC[5]. Производители фастфуда потратили 5 миллиардов долларов на рекламу для детей в 2019 году, причем 99 % рекламы продвигают нездоровые блюда, которые не соответствуют рекомендациям Министерства сельского хозяйства США.
Они не требуют переноса начала занятий в школах на более позднее время, хотя ученые единодушно заявляют, что режим сна подростков значительно отличается от режима сна других возрастных групп и нынешнее раннее начало занятий в школе нарушает нормальное развитие мозга.
Они не возмущаются тем, что Академия питания и диетологии на 40 % финансируется пищевой промышленностью. Эти конфликты интересов привели к тому, что крупнейшая и самая влиятельная группа диетологов одобряет мини-банки колы как полезные для здоровья, публично критикует идею о том, что сахар вызывает ожирение, и выступает против налогов на сахар.
Они не бьют тревогу, что 10 % средств SNAP (Supplemental Nutrition Assistance Program, программа питания, на которую ориентируются 15 % населения страны) тратятся на подслащенные сахаром напитки, что означает миллиарды долларов налогоплательщиков, направляемых напрямую таким компаниям, как Coca-Cola и PepsiCo.
Они не призывают медицинские организации отказаться от пожертвований компаний, производящих ультрапереработанные продукты питания, которые пожертвовали миллионы долларов таким медицинским организациям, как Американская академия педиатрии (получает деньги от компаний, производящих молочные смеси, например Abbott и Mead Johnson) и Американская диабетическая ассоциация (получает деньги от Coke и Cadbury).
Они не требуют ограничить использование более чем 80 000 синтетических химикатов, наполняющих нашу пищу, воду, воздух, почву, дома и средства личной гигиены, из которых менее 1 % прошли адекватные испытания на безопасность для человека. При этом многие из них, как известно, являются гормональными разрушителями митохондрий и приводят к диабету, ожирению, бесплодию и раку.
Они не говорят, что нужно прекратить многомиллиардные субсидии на сельское хозяйство, производящее компоненты переработанных продуктов питания: 80 % субсидий, предусмотренных американским фермерским законопроектом, идут на кукурузу, зерно и соевое масло. Удивительно, но табак получает в четыре раза больше государственных субсидий (2 %), чем все фрукты и овощи, вместе взятые (0,45 %).
Врачи и педиатры, специализирующиеся на ожирении, не призывают снизить рекомендуемую норму сахара для детей до нуля; они говорят, что ожирение – это «болезнь мозга» и что правительство должно субсидировать бариатрические операции и лекарственные инъекции для его лечения.
Кардиологи не кричат о том, что необходимо срочно принять меры по сокращению объемов ультрапереработанной пищи, чтобы остановить главного убийцу Америки – болезни сердца.
Американская диабетическая ассоциация (ADA) не объявляет войну сахару. На самом деле она получает миллионы от компаний, производящих переработанные продукты питания, таких как кока-кола и шоколад.
Наши медицинские лидеры не протестуют против решения Министерства сельского хозяйства США грубо проигнорировать просьбы своего научно-консультативного совета снизить в последних рекомендациях по питанию количество добавленного сахара с 10 до 6 % от общего количества калорий. Они не призывают отменить решение Министерства сельского хозяйства США заключить сделку с компанией Kraft Food и предлагать в школьных столовых ультрапереработанные продукты.
Мы ждем, когда такие учреждения, как Национальный институт здравоохранения, медицинские школы и Американская медицинская ассоциация (группа, представляющая интересы врачей), начнут бить тревогу по поводу того, что так много пациентов имеют хронические заболевания. Мы ожидаем, что они, используя свои авторитетные голоса, будут настойчиво призывать к изменениям в системе питания и бороться с сидячим образом жизни. Но эти важнейшие медицинские учреждения хранят молчание и наживаются на том, что все больше пациентов заболевают.
Во время обучения медицине я часто слышала, что пациенты ленивы и что они неизбежно будут есть плохую пищу и принимать неправильные решения. Такое отношение к пациентам характерно для медицины. Но, сколько бы я ни оглядывалась по сторонам, я не вижу людей, которые мечтают быть тучными, нездоровыми, вести мучительную жизнь и как можно раньше покинуть своих детей и внуков. Нет. Пациенты стали жертвой дьявольской сделки между пищевой промышленностью стоимостью 6 триллионов долларов (которая хочет сделать еду дешевой и вызывающей привыкание) и индустрией здравоохранения стоимостью 4 триллиона долларов (которая наживается на вмешательстве в организм больных пациентов и умалчивает о причинах их болезни).
Это не заговор, а результат жесткой экономической реальности, которую должен четко понимать каждый пациент. Ваш врач – и вся система, в которой он работает, – прямо и однозначно выигрывает от ваших постоянных страданий, симптомов и болезней. Ваш врач также, скорее всего, не понимает, какую роль он играет в этом медицинском промышленном комплексе или какие экономические и политические кукловоды управляют его образовательной программой, научными публикациями, касающимися питания, и его решениями. Мотивы, которыми руководствуются наша медицина и пищевая промышленность, приводят к самой большой лжи в здравоохранении: дескать, причины, по которым мы становимся все более больными, толстыми, депрессивными и бесплодными, сложны.
Но это не так. Причины не сложны: все они связаны с привычками, способствующими хорошей энергии.
Я глубоко уважаю врачей, но хочу кое-что прояснить: в каждой больнице США многие врачи делают неправильные вещи, навязывая таблетки и вмешательства, в то время как здоровая диета и образ жизни могли бы принести гораздо больше пользы пациенту. Уровень самоубийств и выгорания в здравоохранении астрономический: примерно 400 врачей в год кончают жизнь самоубийством. (Это эквивалентно примерно четырем выпускам медицинских школ.) Уровень самоубийств среди врачей в два раза выше, чем среди населения в целом. У меня есть личный опыт депрессии, которой я страдала, будучи молодым хирургом, и я думаю, что один из факторов, способствующих этому явлению, – душевный кризис, связанный с неэффективностью нашей работы. Мы оказались заточенными в системе, которая не работает, но она не позволяет ни изменить себя, ни выбраться.
Может быть, это и не звучит так, но основная идея этой главы – оптимистическая. Мы переживаем современный кризис здравоохранения. Хорошая новость заключается в том, что нашу систему можно исправить и кризис может закончиться.
Всего 120 лет назад голод, недоедание и ранняя смерть были нормой. Туберкулез и пневмония были основными причинами смерти. Продолжительность жизни в Соединенных Штатах составляла около 47 лет. В те времена 30 % всех смертей в США приходилось на детей в возрасте до 5 лет, в то время как в 1999 году этот показатель составлял всего 1,4 %. Если перенести человека, жившего в те времена, в наши дни, он будет в полном шоке от достижений общества. Нет никаких сомнений в том, что наша система может принести положительные результаты, если сосредоточиться на решении правильной проблемы.
Сегодня в американских больницах работают одни из самых преданных, умных и трудолюбивых специалистов в мире. Но они существуют в системе, которая сбилась с пути, которая теперь зарабатывает деньги, когда пациенты больны, и теряет деньги, когда они здоровы.
Современная медицинская система однозначно подводит нас в вопросе предотвращения и избавления от хронических заболеваний. На самом деле, если не учитывать данные о смертности в результате восьми основных инфекционных заболеваний (число которых сократилось благодаря антибиотикам), показатели продолжительности жизни за последние 120 лет практически не улучшились, несмотря на то что здравоохранение является крупнейшей и самой быстрорастущей отраслью в США и подавляющее большинство этих денег направляется на лечение хронических заболеваний. Мы все состаримся и умрем, прежде чем система изменится сама собой. Но сейчас происходит революция снизу, когда пациенты лучше подготовлены к тому, чтобы взять на себя ответственность за свое метаболическое здоровье.
Давайте рассмотрим конкретные способы применения принципов хорошей энергии, чтобы чувствовать себя лучше сегодня и предотвратить болезни завтра.
Часть 2Создание хорошей энергии
Глава 4Ваше тело знает все ответы
Эмили сделала то, что делает каждая беременная женщина в США на 24-й неделе беременности: она пришла в кабинет врача, выпила 50 граммов глюкозы, растворенной в воде и искусственных красителях (пероральный тест на толерантность к глюкозе, или ОГТТ), подождала час и сдала анализ крови на сахар, чтобы узнать, нет ли у нее гестационного диабета. Ей сказали, что уровень глюкозы в крови не указывает на это заболевание и она «в порядке».
Эмили очень любит точные данные, поэтому она использовала глюкометр непрерывного действия, который носила на руке, когда пришла на ОГТТ. Благодаря этому она смогла получить точные данные о глюкозе за несколько часов до и после теста и увидеть гораздо более динамичную картину уровня сахара в крови, чем те, что были получены в лаборатории. Глюкометр показал совсем не то, что говорил ей врач: у нее действительно был высокий уровень глюкозы (в пределах нормы для гестационного диабета), даже спустя несколько часов после употребления сладкого напитка. «Я ушла, думая, что больше не доверяю этой лаборатории – или в больнице перепутали мои результаты», – говорит Эмили.