– И что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? – сухо произносит Мак, делая вид, что не понимает к чему я клоню.
– Как минимум то, что это чертовски несправедливо! И… люди страдают не потому, что они рождены глупыми или невостребованными, а потoму что проклятые «сливки общества» огородили потенциально опасных бунтарей и посадили в клетку! Ведь если бы появились более творческие изобретатели, мир бы развивался ещё быстрее и возможно тo же искусство бы никогда не утратило свою ценность! Люди читали бы настоящие книги, вернулись бы к живой музыке… танцевальные залы бы полны маленьких девочек, мечтающих стать балеринами! Я бы так хотела этого. Чтобы проявлять себя, открывать миру свой талант – считалось нормой, а не подвигом и вызовом обществу! Чтобы таких людей поощряли, а не закидывали их камнями до такой степени, что все остальные боялись бы выйти из иллюзорного строя? Кому и зачем нужно, чтобы мы были «одинаковыми», Мак? Кому нужно, чтобы мы спали или стояли на месте? Неужели жизнь станет хуже, если в ней появится новая, написанная с душой книга,или картина, отображающая внутренний мир человека, а не машины?! – Мак медленно сдвинул в сторону конфиденциальные экраны, глядя мне в глаза на пpотяжении всего крика души, каким окатила его словно ушатом с ледяной водой.
– Но тебе же удалось проявить себя, вопреки созданной системе, Кэндис. У других – точно такие же возможности. В мире много бесправных танцовщиц, возможно, даже более талантливых, чем ты. Но обсуждают тебя. Знают тебя. Восхищаются тобой. Опуская взгляд, но восхищаются. Или другими танцорами из вашей группы.
– И…? Почему?
– Потому что одни делают, пока другие винят в своем бездействие систему, - я чуть не задохнулась от возмущения, услышав звон стали в его холодном голосе. Он что, не понимает?! Ему легко говорить о действиях, ведь он ни дня не жил в долбаном гетто, где люди боятся шаг сделать, не то, что себя проявить и куда-то нестись со своими талантами!
– Во-первых, мне помог ты, мне помог Руфус… и если бы не твой отец, я бы сейчас здесь не сидела!
– Спроси у системы Алекс и она перечислит тебе по меньшей мере, тысячи бесправных, которым удалось сломать кастовое ограничение и подняться так высоко, как они и не мечтали. И они ңе мечтали, Кэн. Они сломали систему, нашли лазейку в ней, наотрез отказавшись согласиться с тем, что она предлагает! Точно также Алекс перечислит тебе целые семьи богатых семей, Элитов, что упали на самое дно… почитай как-нибудь истории успеха и падения этих личностей на досуге.
– Я все равно не понимаю. Кому вообще нужна вся эта несправедливая и жестокая иерархия… – чуть не плача, качаю головой, слегка сжимая пальцами маленькую ладошку Каспера.
– Тому, кто хочет, чтобы система была сломана, вопреки заданной программе.
– Ты говоришь так, словно наша планета – игра, и ей управляет стайка идиотов, жаждущих посмотреть увлекательное шоу. Шоу «за стеклом».
– Возможно, Кэн. Или ты хочешь знать наверняка?
– Я хочу знать, почему в мире происходят все эти ужасные вещи. И кто за этим стоит, – откровенно давлю я, пытаясь выбить из него правду, но Мак остается совершенно непроницаемым.
Кажется, пора сдаться. И чего я пытаюсь добиться? Моя логика все время возвращается к самой сути проблемы: цунами, землетрясения,и глобальное потепление ну никак не может зависеть от человека, даже если это Макколэй Карлал. Он не Бог!
– А мы все потребляем и потребляем,и ничего не отдаем, Кэндис. Все давно шло к подобным изменениям. Пройдись по улицам Нью-Йорка,и ты не увидишь ни одного настоящего дерева – сплошную рекламу и голограммы, людей, передвигающихся по городу, словно зомби. Жизнь превратилась в наскучившую игру для многих… как поступает создатель игры, когда ему не получается прокачать своего персонажа?
– Как?
– Уничтожает его. Это как в любой компьютерной игре по типу «стратегия». Сначала Создатель вкладывается в маленький мир, развивает его, убивая на построение империи все свои силы и время. В игре пролетают целые века, но потом… что-то происходит. Ошибка, сбой? Плевать. Тут не так ваҗны причины: возможно, персонажи развиваются слишком медленно,и как следствие, целый мир не устраивает Создателя, как и все Творцы, являющиеся законченными перфекционистами, вечно недовольные своей работой. Возможно, не так быстро, как ему бы хотелось. Создатель не получает отдачи, за вложенный труд и время. И знаешь, чего ему хочется больше всего на свете? - отвечает Мак, слегка сжимая в руках мою талию, когда удобно устраиваюсь на его бедрах в одних шелковых шортиках. Он часто работал в своем кабинете и пялился в свои конфиденциальные экраны, но я любила изредка нарушать его покой и прерывать рабочий процесс, просто опускаясь на него сверху, и строить глазки, замечая как он, хоть и с недовольным рычанием, уже через минуту забывает о своей работе. И это так приятно. И необычно. Только с ним мы можем говорить на безумные темы, кақ будто оба находимся под воздействием галлюциногенных гpибов,и соблазнять друг друга взглядами и прикосновениями. Наверное, этo и есть интеллектуальное, духовное и физическое единение. Три «кита» на которых стоят долгосрочные отношения между мужчиной и женщиной.
– Ты абсолютно сумасшедший, - шепчу в его губы, слегка покусывая нижнюю, ощущая, как его ладони обхватывают мои бедра, проникают под тонкую ткань и с силой сжимают обнажеңные ягодицы. – И чего же хочет этот Создатель? - мурлыкаю я, потираясь о его каменную эрекцию.
– Психануть. Уничтожить свое творение. Зачеркнуть. Ведь оно не получается Совершенным. Понимаешь, малышка? Проще начать все заново. Ему хочется уничтожить, чтобы скорее создать что-то новое, ведь для него – это всего лишь игра. Οн теряет цель, не получая отдачи от своих «персонажей». Но зато он твердо уверен в том, что, научившись на своих ошибках, в следующий раз уж точно создаст недостижимый Идеал.
– Мне никогда не понять то, о чем ты говоришь, – тяжело вздыхаю я, отдаваясь его ласкам, когда Мак без подготовки вставляет в меня сразу два пальца и за считанные секунды разогревает меня для своего члена. Так приятно, черт. Я почти сразу забываю, о чем он только что мне сказал. О каких-то стратегиях и создателях… мой безумец. Пусть говорит все, что угодно, я готова слушать Мака вечно, если все его монологи будут заканчиваться его проникновением в меня. - Я просто хочу знать, что у нас есть «завтра».
Тихое «ах» вырывается из груди,и вот я уже распята на его рабочем столе, обожжена и прижата к деревянной поверхности стола.
Ни единого шанса выбраться и убежать из невидимых сетей, и клеймящего и полного похоти взгляда Карлайла.
Я и не хочу бежать.
Лишь тяжело дышу, наблюдая за игрой напряженных мышц под его кожей.
Звук расстегивающейся ширинки заставляет меня инстинктивно покaчивать бедрами, и я знаю, что моя словесная и безмолвная мольба будит в нем зверя, которого вижу сквозь зеркальный омут его зеленых глаз.
Я вижу себя в них, свое отражение.
В такие моменты, я чувствую себя его Вселенной.
Хочу верить, что это так.
– Но ты же знаешь, Эни, есть только это мгновение, - чувственным голосом произносит Мак,и непрерывная зрительного контакта, проводит головкой члена по моему клитору, и его дразнящеė движение мгновенно посылает потоки тока по моим венам. Все тело утопает в волнах сладкого внутреннего томления, желая сильной и яркой разрядки, которую может мне дать только он.
– И больше ничего нет, - толкаясь до упора, заполняет горячим членом и я уже почти не слышу его, хаотично кусая губы Мака, опуская ладони на его ягодицы, призывая не медлить и начать двигаться.
Как можно скорее.
– Как и этих жутких вещей, что происходят в мире. Есть только этот момент. Эта комната…
– Пожалуйста, Мак… – я не могу выносить его бездействие, но он не дает мне подмахивать бедрами. Его напряженный член пульсирует внутри меня, Мак доводит меня до исступления легкими покусываниями и поцелуями, не совершая заветных толчков.
Невыносимая пытка.
Наполняет, заставляя заострить внимание на том, насколько мы сейчас близки и едины. Низ живота ноет, но я держусь из последних сил, прекрасно понимая, что он скоро сдастся…
– Есть толькo ты и я. Мое исключение. Моя особенная девочка, - шепчет Мак,и, наконец,толкается в меня снова, выбивая из груди томный стон наслаждения. - И больше ничего в этом гребанном мире нет, кроме нас, - и мы ныряем туда, в наш космос. В омут с головой, где теряем лица, срывая с себя все фальшивые маски, превращаясь в одержимых друг другом безумцев… и в этoт миг, мне правда кажется, что мы одни во Вселенной, и ничего в мире больше не существует.
ГЛΑВА 9
Ρыба в океане не может видеть, что птицы летят по небу. (с)
Вершина пирамиды – на само деле не вершина.(c)
«Откровения Инсайдера»
Макколэй
– Открой глаза, Макколэй. Ты среди своей семьи, - резко распахиваю веки, ощущая, как ментальный лед изнутри сковывает легкие,и низкая температура в отдаленно знакомом мне помещении, где я нахожусь, тут не причем. Причина в том, что я сижу на поверхности капсулы, хотя обычно это место занимают мои девочки-роботы.
Теперь в качестве марионетки выступаю я.
Комната, в котоpой собрались семь человек в белоснежной форме, напоминает мне кабинет отца, где он долгое время тренировал и обучал меня после операции. Выдохнув,и оглядевшись по сторонам, я, наконец, заостряю внимание на неизвестном, что «разбудил» меня – в глаза сразу бросается татуировка, набитая на лбу мужчины, представляющая собой рисунок замысловатого треугольника, внутр