Ирина: Вы не лыжница, я чувствую.
Элина: Нет, совершенно нет. Помню, маленькой девочкой, у нас были обязательные уроки физкультуры в школе, я съехала с горы, а напротив – другая девочка, и мы столкнулись с ней, и потом два месяца я лежала с гипсом дома. Нет, снег – не моё, совершенно.
Ирина: Элина, я желаю вам, чтобы в вашей жизни было всегда солнце, чтобы ваши любимые дети дали вам то счастье, которое вы подарили вашей маме. Я думаю, родители не уходят на самом деле, они все равно в нас, мы же знаем, как они нас любили.
Элина: Да, это очень интересно, потому что дети, я действительно верю в это, они повторяют бабушек как раз, то есть через поколение. Я смотрю на своих детей – наша старшая, она как мама моего мужа, а младшая – как моя мама. А моя мама мне говорила: доченька, я тебя люблю, но твоих детей я обожаю.
Ирина: Пусть это обожание и любовь никогда не прекращаются в нашей жизни.
Мизия
Мизия – это целый трепетный мир, созданный из историй, фантазий, безумных переживаний. Спиритуальная, мистическая, трогательная и хрупкая, напоминающая Эдит Пиаф от фаду…
Сошлись мы сразу и навсегда давно, в начале 2000-х, сразу угадав друг в друге родство душ и совпав даже в такой маленькой женской страсти – обувь! Все начинается с туфельки, башмачка или сапожка…
Впервые Мизия посетила с концертом Россию в 2006-м по приглашению фонда «Музыкальный Олимп». Это был истинный триумф, публика аплодировала стоя. Москва повально увлеклась португальской поэзией. Потом были встречи у нее в Лиссабоне, она пригласила меня с семьей в дом фаду. Молва о том, что сегодня здесь будет петь Мизия, мгновенно распространилась по старому городу, и в маленькое помещение набилась толпа народа. Мизия пела последней, далеко за полночь, но публика дождалась ее и не расходилась до самого последнего звука…
Ирина: Мизия, ты одна из ярчайших представительниц исполнителей фаду – фадишта. А расскажи, пожалуйста, о самом жанре.
Мизия: Этот жанр зародился в Лиссабоне, как, например, танго родилось в Буэнос-Айресе или рембетика в Греции. Жанр распространили по всей стране бродячие певцы и музыканты. Но само слово «фаду» происходит от слова «фатум», что значит «судьба». Поэтому, когда мы исполняем фаду, мы поём о своей судьбе, поём о самой жизни.
Ирина: Но разве судьба всегда трагична? Ведь фаду поётся в основном в миноре.
Мизия: Да, больше фаду поются в миноре, но есть также и в мажоре. Поскольку фаду рассказывает о жизни, то есть много фаду, которые совсем не так печальны, но слушатели, особенно за рубежом, предпочитают меланхоличные. Когда я пою фаду, моменты самого высокого накала эмоций и взаимопонимания с аудиторией возникают при исполнении наиболее глубоких, драматичных фаду, поскольку, я уверена, фаду передаёт важнейшие человеческие чувства. А как жанр – фаду это городская песня о переживаниях человеческой души.
Ирина: О повседневных чувствах человека.
Мизия: Именно. И поэтому есть фаду, которые рассказывают об очень простых практических вещах, а есть фаду, которые повествуют о жизни, смерти и о том, что происходит между этим. Я имею в виду любовь, немного радости, боль, одиночество. Я думаю, можно резюмировать так: о хрупкости человеческого бытия.
Ирина: Слушатели часто сопереживают до слёз, в этом сила фаду. Вспоминаю твой концерт в Москве, где публика была так вовлечена и глубоко тронута, не понимая ни слова по-португальски. География твоих концертов: Япония, Латинская Америка, США, Европа, где ты только ни выступаешь, всегда поешь по-португальски, но все тебя понимают.
Мизия: Самое важное – понимать язык эмоций. А россиян этому учить не нужно. Они точно следуют рисунку развития фаду, как и португальская аудитория.
Я очень хорошо запомнила несколько моментов, когда была в Москве. Самая сердечная, самая душевная критика, которую я когда-либо читала за 25 лет своей концертной деятельности, была в российской газете. Делясь впечатлениями о концерте, критик усомнился, а точно ли я зарубежная артистка, «неужели она не из России»? И я подумала – это самое прекрасное из когда-либо написанного обо мне и моем творчестве.
Ирина: Многие из моих друзей на следующий день после концерта кинулись по книжным магазинам скупать стихи португальских поэтов.
Мизия: Люди даже начинают учить португальский язык благодаря фаду. Чаще всего я сталкивалась с этим во Франции.
Ирина: Мизия, тебе очень повезло, многие из современных поэтов пишут тексты специально для тебя. К примеру, известный нобелевский лауреат Жозе Сарамаго…
Мизия: Это для меня предмет особой гордости. Жозе Сарамаго написал для меня стихотворение, как и другие поэты: Агустина Беша-Луиш, Антониу Лобо-Антунеш, Лидия Жоржи. Они писали и пишут специально для меня, но это вклад и в развитие фаду. Конечно, я не первая певица фаду, которой посвящают стихи. Амалия Родригеш, величайшая исполнительница фаду, была музой многих поэтов и вдохновляла артистов самых разных видов искусств.
Ирина: Ты сама посвятила памяти Амалии Родригеш много песен.
Мизия: В середине моего пути – я люблю это слово больше, чем слово «карьера», – я посвятила ей целый альбом. В 2016-м я записала альбом под названием «Para Amalia», что означает «Для Амалии». Это были песни из её репертуара, но в других аранжировках. Когда я работала над этим альбомом, мне показалось, что будет очень символично попросить современных поэтов написать фаду для Амалии, когда её уже нет с нами, но она жива в наших сердцах.
Ирина: Амалия была великолепна, действительно незаменимая.
Мизия: Да, второй Амалии не будет. Иногда медиа пытаются найти вторую Амалию, но новая королева фаду не нужна. Когда мне говорят, что Мизия – новая королева фаду, я отвечаю, что, скорее, я «анархистка в жанре фаду», а королева может быть только одна.
Ирина: В чем выражается то, что ты «анархистка в жанре фаду»?
Мизия: У меня совершенно своё видение фаду. Я не думаю, что после Амалии можно придумать что-то новое, но можно сделать иначе. В любом случае, у меня действительно есть понимание того, чего я делать не хочу.
Ирина: Например?
Мизия: Например, я не хотела исполнять песни, в которых унижали женщин, а такие тексты есть, и не только в жанре фаду. Также я не хотела исполнять тексты о том, что Португалия – бедная, но счастливая страна. Это мне не нравится.
Ирина: То есть есть круг проблем, которых ты не хотела касаться.
Мизия: Для меня неприемлемых. Другие могут петь на эти темы, и это нормально. Но мне совершенно ясно, чего я не хочу. Знаешь, когда я начала в 1991-м записывать свои альбомы, это был не лучший момент для фаду. Прошло несколько лет после Революции гвоздик, и на фаду еще стояло клеймо любимой музыки диктатора. Естественно, за исключением Амалии. Амалия – это всегда исключение. И тогда я и пригласила лучших поэтов, мне было важно, чтобы они писали для фаду. Суть моей работы – это исполнение песен на стихи современных поэтов.
Ирина: А какие новые темы ты привнесла в фаду?
Мизия: Думаю, темы остались те же, потому что темы фаду – это чувства, о которых я уже говорила, и сопутствующие им величие и скорбь. Трудности жизни, но и величие жизни. Насколько это непросто – быть живым. Поэтому мои новые темы о том, как сегодня всё быстро проносится и становится эфемерным. Сейчас фаду переживает большой подъем – прекрасные голоса, хорошие проекты, но при этом возникает риск и опасность сползания в банальность. Мне нравится некоторая шутливая фривольность на сцене, но банальность нет. Сейчас очевидна мода на фаду, но у моды всегда есть две стороны.
Ирина: Превращение в нечто декоративное?
Мизия: Превращение в развлечение. Нельзя заигрывать с аудиторией, чтобы сорвать лёгкие аплодисменты. Аудитория – это наш друг на всю жизнь, и манипулировать аудиторией не следует.
Ирина: Становится ли фаду сегодня коммерческим жанром?
Мизия: Да, слишком коммерческим, что и превращает фаду в дешёвый жанр. Я уже читала о таких терминах, как поп-фаду. Представляешь, существует такой жанр! И мне рассказали анекдот, по-моему, смешной: «Многие дома фаду придётся закрыть, потому что там негде разместить ударную установку». Каждый артист должен делать то, во что он верит, и речь тут не только о фаду, это происходит и в других музыкальных жанрах. Всегда есть опасность падения в банальность. Сейчас петь фаду стало очень легко. И мы не знаем, продолжат ли петь фаду те, кто этим занимается, если возникнут трудности, понимаешь? Вот в чём вопрос.
Ирина: Мизия, расскажи, пожалуйста, про дома фаду?
Мизия: Это рестораны – некоторые классом повыше, некоторые попроще – люди ходят туда послушать исполнителей фаду. А ещё есть места, в которых исполняют «фаду вадийо», и это, как мне кажется, очень важно. «Вадийо» значит бродяга, клошар, понимаешь? Туда может прийти любой и спеть, даже если он не профессионал. Мне кажется, что фаду вадийо оживляет жанр фаду гораздо больше, чем мы, звёзды, гастролирующие по миру. Важно, что каждый может спеть! Это значит, что фаду течёт у португальцев в жилах.
Ирина: А как ты себя чувствуешь в клубе, когда люди сидят и закусывают, слушая тебя?
Мизия: Это тоже изменилось. Теперь звучит такая фраза: «silêncio, eles vão cantar fado» – «тишина, сейчас будет исполняться фаду».
Ирина: И все прекращают есть?
Мизия: Да, прекращают. Но сегодня появились другие проблемы: айфоны, тройная вспышка перед съёмкой. Для меня, сознаюсь, это просто ужас. Невозможно сконцентрироваться. Фадишта из домов фаду имеют в этом большой опыт. Они умеют держать ритм и прочее. Я у них очень многому научилась. Они поют без микрофонов, с большим достоинством и затрагивают очень важные темы. А тут перед носом щелкают эти фотоаппараты! Мне кажется, начало вечера может быть для туристов, но ночью наступает время для самих португальцев.