Ирина: Уверена, это будет не последний бал в вашей жизни. Мне хотелось бы поговорить о ваших партнерах: вы пели дуэтом с такими замечательными певцами, как Пласидо Доминго, Хуаном Диего Флоресом, Дмитрием Хворостовским, Андреа Бочелли. С каждым из них у вас совершено разный репертуар. С Бочелли вы же несколько раз выступали?
Аида: Да, много раз. Мы дружим. Это замечательная семья. Жена Андреа, Вероника, даже прислала мне поздравление с рождением доченьки – большое письмо на таком красивом итальянском языке. Познакомились мы в солнечной Форте-деи-Марми, где они живут. Общие друзья пригласили меня в гости. И когда Андреа узнал, что я оперная певица, он сел к роялю, а я запела. Такое домашнее музицирование. Он замечательный партнер, всегда меня поддерживает, и это уже его фишка – в конце дуэта он поднимает меня одной рукой.
Ирина: А Пласидо Доминго вы приглашали в Казань?
Аида: Да, и после Казани пели еще на благотворительном концерте в Большом, который он организовал вместе с Хосе Каррерасом и куда пригласил победителей «Опералии» разных лет.
Ирина: С Флоресом вы замечательно пели на дне Бастилии.
Аида: С Хуаном Диего мы тоже очень дружим. Он проводил благотворительный концерт в Венской опере в помощь деткам из Перу, так как он сам родом из Перу. Он открывает там музыкальные школы, это так здорово. Он позвал выступить своих друзей, в том числе меня. Тогда мы познакомились, спели вместе и поняли, что наши голоса сочетаются.
Ирина: Ну и, конечно, Дмитрий Хворостовский. Я знаю, что вы пели с ним его последние концерты за рубежом.
Аида: Мы с Димой тоже дружили и часто списывались, созванивались. Он был очень веселым, с тонким чувством юмора. На нашем последнем совместном концерте в замке Графенег в Австрии летом 2017 года у нас была генеральная репетиция и два концерта подряд. И я поражалась, как он держится, настолько сильный и мужественный, не хотел никому дать знать, как ему тяжело. Он спел все концерты, голос звучал великолепно, люди плакали в зале, это был очень тяжелый момент. У нас был запланирован еще концерт в Сочи, но он так деликатно извинился, обнял меня и сказал: «Аида, наверное, это был мой последний концерт, но у тебя все впереди!»
Ирина: Это тот случай, когда человек действительно незаменимый.
Аида: Да. Он незаменимый, неподражаемый, он такой единственный. Память о любимом певце будет жить многие-многие годы.
Ирина: Прекрасно, что он был. Аида, Хворостовский сказал, что у вас все впереди, а как вы свою жизнь представляете? Что бы вам хотелось? Какие роли для вас кажутся еще немножко опасными или с чем вы еще осторожничаете? Или думаете: «А вот здесь я уже рискну, а это я не смогу!» Потому что, опять повторяю, вы же бесстрашная!
Аида: Я не совсем бесстрашная. В профессиональном плане я не рискую. Еще в прошлом году мне в Венской опере предлагали роль Мими из «Богемы» – это предложение, от которого сложно отказаться, но я отложила эту роль. Хотя публика меня хорошо знает и любит, я посчитала, что надо еще поработать над этой партией. Потому что спеть, конечно, можно, голос выдержит. Но как спеть… Для меня важно качество. Я должна роль прочувствовать, прожить. В прошлом году я посчитала, что рано. А вот в следующем сезоне она уже, дай бог, состоится.
«Травиата», конечно же. До сих пор коленки трясутся перед «Травиатой». Хотя я понимаю, что это неизбежная партия, о которой я мечтаю, я люблю эту оперу.
В следующем сезоне у меня будет дебют в Метрополитен, очень жду, готовлюсь. Партия Церлины – для меня не новая, я много раз ее пела, и я люблю Моцарта, люблю играть веселые роли. В Барселоне недавно был большой дебют у меня – премьера «Ромео и Джульетты». Действие перенесено во времена американской войны, хотя, слава богу, классические костюмы. Я вообще очень люблю классические постановки. «Богему» Дзеффирелли в Венской опере могу смотреть раз сто, у меня глаз не устает от классики. Это настолько элегантно! Для модерна мне всегда приходится перестраиваться.
Ирина: Вы с таким блестящими глазами говорили об элегантности, что мне хочется спросить вас о ваших изысканнейших туалетах. Как вы выбираете?
Аида: Без ложной скромности, хотя человек я скромный, но с чувством вкуса у меня проблем не было никогда. Даже когда не было материальных возможностей, я чувствовала свой стиль и знала, как я хочу одеваться. Я рисовала свои будущие платья. В какой-то момент мне даже казалось, что хочу быть дизайнером. Я до сих пор рисую для себя платья. У меня был опыт со стилистами, но на данный момент я для себя лучший стилист – лучше чувствую свой стиль, свой образ, свое внутреннее состояние, оттенки, которые мне идут. И, конечно же, я хочу пока выглядеть молодой, юной Джульеттой. Вспоминаю слова дизайнера Эли Сааба, сказанные им при нашем знакомстве: «Ты должна как можно дольше выбирать пастельные оттенки!» Он был против красного. Хотя мне красный очень нравится. Вообще выбирать концертные наряды – это сложно, требует много времени. Я всегда с большой ответственностью отношусь к этому.
Ирина: Аида, как вы назовете свое сопрано сегодня? Не думаете, что с возрастом появится тенденция к переходу в меццо?
Аида: На данный момент лирико-колоратурное. До меццо вряд ли понизится, но до драматического может быть. Голос развивается постоянно, изменился тембр после рождения ребенка, немного ниже стал, глубже, но колоратуры остались такие же звонкие. И «Снегурочку» петь удается и что-то более драматичное, как Мими.
Ирина: А все-таки, ожидаема «Аида» от Аиды?
Аида: В нашей жизни вообще все ожидаемо. Мне сложно ответить на вопрос, что будет у меня через 5–10 лет, мы даже не знаем, что с миром будет через 5–10 лет. На данный момент не готова к «Аиде», не только голосом, не готова морально к этой опере, но когда-нибудь захочу.
Ирина: А о Вагнере не мечтаете?
Аида: Я не вагнеровская певица. Слушать люблю, но петь – не уверена, они такие все мощные, вагнеровские певцы и певицы, я вряд ли сильно изменюсь, а искусственно точно делать ничего не буду.
Ирина: Аида, а есть у вас какие-нибудь женские увлечения?
Аида: Да! Готовка!
Ирина: Подождите, глядя на вас можно подумать, что вы вообще не едите.
Аида: Ем. Честно. А потом много бегаю по сцене, репетирую, и все сгорает. Благо генетика. Но готовка – это как медитация. То есть я отдыхаю, когда готовлю. У меня редко бывает время, но, когда в доме вся семья собирается, так хочется приятное сделать, побаловать, накормить.
Ирина: Аида, а блюдо самое любимое, может быть, назовете?
Аида: Губадия. Это сладкий татарский пирог на основе, конечно же, теста. Пирог, который изготавливается из молока. Творог сладкий, рис, изюм и яйца натертые, и все выкладывается слоями и много-много сливочного масла. Это безумно вкусно.
Ирина: Аида, дорогая, спасибо большое за эту встречу. Я желаю вам невероятных дальнейших удач, подвигов, идти к своей цели, потому что вы точно знаете, что для вас хорошо. А то, что для вас хорошо, хорошо и для нас – ваших слушателей.
Аида: Спасибо вам!
Андреа Бочелли
С Андреа Бочелли мы встретились в его великолепном доме Форте-деи-Марми на берегу моря, где царствует музыка.
В связи с этим позволю небольшое отступление: важно правильно одеться для встречи с гостем программы, это ведь не ко мне приходит герой, а я к нему прихожу, поэтому мужчина или женщина, характер, национальность, возраст, все учитывается… Скажем, роскошное красное платье выдержит Лан Лан – для китайцев это особенно родной цвет радости и победы, а кого-нибудь другого, интроверта, этот цвет отвлечет и обеспокоит. Вообще все на интуиции и внутреннем ощущении собеседника… Ну как можно в доме на море у Бочелли днем появиться в парадном платье? Ведь это лето, пляжное настроение. И ясно, когда герой снимается дома, на берегу моря, в разгар летнего сезона, он и одет будет по-пляжному!
Ирина: Андреа, у вас такой необыкновенный музыкальный дом, в каждом углу у вас инструменты, а сколько у вас роялей?
Андреа: Да, вы правы, в этом доме хранится много музыкальных инструментов и в этом доме всего два рояля. Музыкальный инструмент – это то, что меня всегда поражало, с детства. Еще когда я был совсем маленьким, то пытался играть на всем подряд. Родился я и вырос в деревне, поэтому мне не надо было много – взял полый стебелек, вот и флейта. Инструменты и мир звуков меня восхищают, вот почему в этом доме есть что-то вроде небольшой коллекции музыкальных инструментов.
Ирина: Правда, что вы всегда возите с собой флейту?
Андреа: Флейта что-то вроде моего верного товарища в дороге, и еще это прекрасный способ тренировать дыхательные мышцы. Так что, когда я остаюсь один в гримерной в день концерта, я разогреваю связки, а потом немного играю на флейте. И мне не скучно, и голос поддерживаю разогретым.
Ирина: Своеобразное упражнение вместо распевки?
Андреа: Да, именно так. Это упражнение, а также способ приятно провести время.
Ирина: Андреа, история вашей жизни очень необычна. Очевидно, что вы человек, «поцелованный всевышним». И в мире музыки вам удалось создать свой собственный уникальный образ. При этом известно, что ваша семья очень нетипична для Италии, в ней совсем не интересовались оперой.
Андреа: Знаете, я считаю, что любовь либо есть сразу, либо ее нет совсем, поэтому она для меня всегда с первого взгляда. Когда я первый раз услышал, как поет тенор, тогда сразу и влюбился в пение, в силу, которую передает голос. Когда в семье узнали про мою любовь, начали наперегонки мне дарить пластинки с записями опер. Так, с самого детства, я познакомился с великими голосами прошлого, начиная с Карузо, Беньямино Джильи, потом Дель Монако, Франко Корелли и другие наши современники, маэстро Паваротти, Пласидо Доминго, Каррерас