Ирина: Понятно. И ваш дар вам не изменяет. А собственный имидж – это дело ваших рук?
Вероника: Я хотела бы ответить – нет, что у меня тут тысяча стилистов мной занимается, подбирает платья. Но это же безумие! Как правило, я сама собираю свои чемоданы. Мы с вами только что это обсуждали – сегодня я легла в семь утра, потому что мы только что приехали из США, пробыли там около месяца, и у меня миллион предметов во множестве чемоданов. Их нужно распаковать и снова запаковать, потому что мы уезжаем через два дня. Иногда мужчины спрашивают, почему ты не наймёшь кого-нибудь сделать это за тебя? Ну кто же за тебя соберёт твой багаж?! Я знаю, что мне нужно собрать для моей дочери, для Андреа. Уезжаем всего на один день, а живём мы в сельской местности, значит, нужно одно платье для улицы, одно для интервью, платье для вечернего похода в театр. На такие сборы нужно время. Иногда я пишу прямо на руке, как дети шпаргалки в школе.
Ирина: А на телефон наговорить?
Вероника: Это для меня слишком высокие технологии. Я такой человек, что до сих пор пишу записки своей ассистентке, чтобы она, бедняжка, потом внесла всё это в мой календарь. Не потому что я не в состоянии этого сделать, а потому что для меня так быстрее. И мне не хватает точности, чтобы работать на компьютере.
Ирина: Ясно. Похоже, вы часто действуете быстрее других?
Вероника: Да, есть такое дело. Многие из моего окружения жалуются. Я бы хотела, чтобы мне хватало времени на более глубокое изучение проблем, которыми я занимаюсь. Если уж говорить о том, что я хотела бы в себе исправить – если бы у меня было больше времени, я тщательнее бы изучала то, чем мы занимаемся. Но если тебе нужно переделать сотню дел, надо понимать, какой у тебя будет процент ошибки. Я предпочитаю сделать сто дел и совершить пять ошибок, чем сделать десять и совершить те же пять ошибок. Понимаете, о чём я? Поэтому я предпочитаю сделать как можно больше.
Ирина: Пять из десяти или пять из ста.
Вероника: Да, число ошибок будет практически такое же. Но, думаю, я успею сделать всё за тот же объём времени.
Ирина: Вероника, если вдруг появляется свободное время, чем вы занимаетесь?
Вероника: Обычно, когда возникает пауза, я заболеваю. Потому что, как только ты перестаёшь работать, прекращается подача адреналина, который заставлял тебя двигаться и делать дела. А вообще, я люблю послушать музыку, которая мне нравится, и позаниматься спортом.
Ирина: А какие виды спорта?
Вероника: Я страстная поклонница тенниса, люблю ездить на велосипеде или просто ходить в фитнес-центр. Мне это действительно нужно. Если я не занимаюсь спортом как минимум час в день, то превращаюсь в злобного монстра.
Ирина: Но теперь у вас появился щенок.
Вероника: Да, и это, можно сказать, мой четвёртый ребёнок. Это моя собакотерапия.
Ирина: Отлично! Вероника, это был совершенно замечательный разговор, живой, динамичный! Наша беседа только подтвердила моё мнение о вас, о вашем большом сердце и совершенно невероятной женской силе.
Вероника: Как я уже говорила раньше, теперь придётся всё это заслужить. Как говорит Андреа, и мне нравится эта мысль: если ты получил какую-то премию, ты всегда должен сказать себе – с этого момента я буду делать всё, чтобы заслужить её. Обычно думают, что премию дают за что-то уже сделанное, но он говорит: нет, я считаю, что я её ещё должен заслужить. Вот так!
Ирина: Великолепные слова. Огромное спасибо!
Вероника: Вам спасибо за то, что приехали, и я очень жду вас снова.
Бобби Макферрин
Бобби Макферрин абсолютный интроверт и почти не дает интервью. Но нас связывают долгие отношения. Фонд «Музыкальный Олимп» привез Бобби впервые в Россию в 2004-м, и потом мы устраивали примерно каждые два года его гастроли в Москве и Санкт-Петербурге с разными проектами, с Чиком Кореиа, с оперой «Боббл», просто с сольными концертами. Как-то после его прекрасного концерта в Москве мы пошли в грузинский ресторан на Плющихе. Там играла музыка и пел фантастический мужской квартет. Звучанием этих голосов Бобби буквально был потрясен! А потом… присоединился к ним. И появилось еще одно феерические действо. Позже мы даже пустились с ним в пляс…
Я благодарна Бобби за наш разговор, зная, что это совсем не его стихия. Для меня это знак истинной дружбы.
Ирина: Сегодня в гостях у «Энигмы» Бобби Макферрин. Человек легендарный, человек-оркестр, певец, композитор, пианист, дирижёр, писатель. А ещё замечательный семьянин.
Бобби: Спасибо большое! Мне кажется, что последнее, что ты сказала, это действительно достижение, которым мне стоит гордиться больше всего.
Ирина: Мы знакомы с тобой с 2004 года, когда Фонд «Музыкальный Олимп» впервые пригласил тебя в Россию: в Санкт-Петербург и Москву, и ты впервые выступал и в России, и с российскими музыкантами – с пианистом Андреем Кондаковым, с «Терем-квартетом». Как ты ощущал себя тогда? Помнишь?
Бобби: Не знаю, ощутил ли я что-то особенное в русской музыке, но точно ощутил гармонию с музыкантами, с кем выступал. Мы очень хорошо чувствовали друг друга. Мы исполняли музыку в едином порыве. И я был тогда в своей самой лучшей исполнительской форме: такие концерты, когда я ощущаю связь с музыкантами, нравятся мне больше всего и получаются веселее и удачнее всего. Так что, у нас всё сработало. И сработало прекрасно, как мне показалось.
Ирина: Ключевое слово, описывающее как твою жизнь, так и твою музыку – «импровизация».
Бобби: Это очень точно. Я люблю многообразие, люблю бросать самому себе вызов, люблю жить моментом, пробовать что-то новое. Даже если исполнял композицию раньше, люблю микшировать, менять, вносить разнообразие, которое, возможно, приведёт меня на новый путь, туда, где я раньше не был. Меня очень захватывает идея неповторимости того, что я делаю, понимаешь? Это очень похоже на путешествие.
Ирина: А успех концерта как-то зависит от публики, от аудитории?
Бобби: Вообще-то, как это ни странно, не хочу никого обидеть, но первые 10–20 минут концерта я в некотором роде игнорирую аудиторию, просто пою со сцены сам для себя, чтобы почувствовать, как звучит зал, что чувствует аудитория, что я сейчас чувствую. То есть я не раскрываюсь добрые 20 минут, и только потом приглашаю аудиторию участвовать. Понимаешь, мне сперва нужно сконцентрироваться и обосноваться на сцене. И когда я доволен и уверен в том, что и как делаю, тогда я приглашаю публику участвовать в концерте. По моему личному ощущению, аудитория – это такая же часть моего инструментария, как и мой голос. Импровизацию начинаю я, но предназначена она для аудитории. Я хочу, чтобы они мне подыгрывали, в том числе и в музыкальном плане. Использовали меня как проводник своей духовной энергии, своих чувств именно здесь и сейчас.
Ирина: А как ты чувствуешь аудиторию? Она же всегда разная.
Бобби: Публика всегда разная. В некоторых случаях требуется больше усилий, чтобы расположить их к участию в концерте, потому что они не привыкли к этому, не привыкли подпевать музыке, звучащей со сцены. Обычно между исполнителем и аудиторией существует некий барьер. Но я люблю разрушать этот барьер и приглашать их к совместной деятельности.
Ирина: Но и твой голос ведь не знает барьеров и границ. Об этом с восхищением рассказывала твой менеджер Линда Гольдштейн, наверное, самый важный человек в твоей музыкальной карьере.
Бобби: Это верно. Моя основная цель: раскрыть души людей. И, знаешь, для меня лучший комплимент – это не похвала моей исполнительской технике: ой, вы можете делать со своим голосом всё, что угодно; лучший комплимент – это когда мне говорят: концерт принёс мне такую радость! В этом моя цель. Нам необходима радость в нашей повседневной жизни. Нам нужно найти что-то, что позволяет ощущать себя целостной личностью, то, что даёт нам духовную пищу и душевное здоровье. Это очень важно для меня.
Ирина: А как ты поступаешь, если публика ещё недостаточно разогрета и не готова для совместного музицирования?
Бобби: Тогда я немного отступаю и пою некоторое время для себя, давая им время свыкнуться с идеей о том, что они тоже будут принимать участие в концерте и станут частью представления. Они должны сперва принять эту идею и тот факт, что мы с ними одно целое. В этом музыкальном путешествии, в которое мы отправляемся, исполнитель и публика сливаются воедино: я ваш гид, следуйте за мной.
Ирина: Ты считаешь, что музыка – это действительно язык общения, она разрушает барьеры между людьми?
Бобби: Я хотел бы, чтобы политики, представители администрации перед тем, как начинать свои серьёзные разговоры об управлении государством, сняли свои пиджаки и галстуки, поговорили о жизни, послушали музыку, спели песню, потанцевали. И только потом сели за стол и обсудили свои государственные дела, как обеспечить мирную жизнь. Понимаешь? Это бы значительно сняло напряжение, если оно есть.
Ирина: Бобби, помнишь, в 2010 году «Музыкальный Олимп» пригласил тебя на очередные гастроли с твоей оперой «Боббл» – фантастическая двухчасовая импровизация, поражающая своей свободой. Это была российская премьера.
Бобби: Конечно, помню.
Ирина: Мне особенно запомнился этот концерт. Аудитория была разнообразная: люди из правительства и бизнеса – пиджаки, белые рубашки, все в галстуках, как финансисты с Уолл-стрит. Было заметно, что первые 15 минут действия «Боббл» они чувствовали себя крайне некомфортно, а к концу представления многие из них уже поснимали свои галстуки и пели, раскачиваясь в такт.