хое дощатое строение с провалившейся крышей, высаженными окнами и перекошенными ступеньками перед обшитой цинковым листом дверью. В другом лежали внавал черные металлические трубы, как видно, так и не нашедшие применения. А в самом центре, угрожающе искосившись на манер Пизанской башни, нелепо и несообразно торчала высокая решетчатая конструкция.
– Это и есть то, о чем ты говорил? – спросила Маша у следопыта.
– Да, – торжественным голосом сказал Вий. – Аномальная зона Ыргон-Бугыль, говоря по-русски – Медный Глаз.
– А почему она так называется? – спросил Зырянов, отчего-то шепотом.
– А почему тебя это заинтересовало только сейчас? – хмыкнул Вий.
– Нет, ты ответь.
– Не знаю, – честно сказал Вий. – Какая-нибудь старая и навеки утраченная легенда.
– Это имеет какое-то касательство к Хозяйке Медной Горы? – спросила Маша.
– Здесь все имеет к чему-нибудь отношение, – уклончиво ответил следопыт.
– Это зачем? – спросил Зырянов, снова шепотом, и показал пальцем на перекошенную центральную фигуру жутковатой композиции.
– Буровая установка, – пояснил Вий. – Для добычи природных углеводородов.
– Ага, – сказал Зырянов без большой уверенности. – Я читал о чем-то подобном. Прииски, старатели…
– Это ты о другом читал, – поправила Маша. – А что, Няша, она, то есть установка, так и должна быть перекручена?
– Нет, – сказал Вий. – В том-то и фокус.
Преодолевая громадное нежелание покидать спасительную лесную крышу, Маша вышла на открытое пространство. Что-то нехорошее рассеяно было в густом стоячем воздухе. Даже насекомые, которых в траве полагалось быть в изобилии, вели себя подозрительно тихо. Хруст земли под Машиными кедами был единственным звуком. И прав был Зырянов: ужасно хотелось повернуться и бежать отсюда сломя голову. Если и присутствовали здесь какие-то биотические токи, то ни к покою, ни к гармонии с окружающей природой они не располагали.
Упомянутый следопытом фокус при ближайшем рассмотрении выглядел еще более впечатляющим. Высоченная, с десятиэтажный дом, башня из добротного металла была скручена, словно проволочная фигурка. Вдобавок ко всему, нижнюю часть конструкции грубо и с ужасной силой сплющили какие-то чрезвычайно большие тиски. Отчего она и утратила всякую устойчивость, безвольно скособочившись. На взрыв такое нисколько не походило. Не было ни воронки, ни раскиданных окрест кусков породы и железа. Изувеченная башня торчала прямо из земли, слегка просев под собственной тяжестью. Между изжеванными опорами росло молодое хвойное деревце. Приглядевшись, Маша обнаружила в траве прямо под башней выводок свежих мухоморов.
– Интересненько, – в задумчивости промурлыкала она под нос и оглянулась.
Вий стоял в нескольких шагах от нее, опершись о посох, как заправский траппер о винчестер, или что у них там было, и сдвинутая на затылок широкополая шляпа добавляла сходства. Зырянов сидел на своем рюкзаке, расстегнув ковбойку на волосатой груди и задрав бороду к ясному солнышку. «Хорошо!» – читалось во всем его разморенном облике.
– Эй, эй! – забеспокоилась Маша. – А ну-ка не расслабляться! Это вам аномальная зона, а не курорт!
– Да брось, Машечка, – томно откликнулся Зырянов. – Ты неверно считываешь биотический спектр. Никакой угрозы я не чувствую, а ведь я экзобиолог, а не хвост кошачий…
– А кто мне втирал про птичек-белочек?!
– Я втирал, – честно признался Зырянов. – Но я большой, и заблуждения у меня соразмерные.
– Ладно, – сказала Маша снисходительно. – С тобой я разберусь позже. Хотя бы аппаратуру достать ты в состоянии?
– Да запросто, – сказал Зырянов. – Только она все едино работать не станет. Как и мой браслет.
– Вот и проверь. Вий! – обратилась Маша к следопыту, показывая на буровую установку. – Это и есть твоя аномалия?
– Она самая, – кивнул тот.
– Но ты ведь не просто так летал над тайгой, чтобы случайно наткнуться на аномальную зону и сверзиться с высоты вместе с гравитром! Откуда ты узнал про аномалку?
– У нас все в роду о ней знают, – признался Вий и снова покраснел. – Передают из уст в уста, как предание. Вначале руки не доходили проверить, не до того было. Потом история приобрела фольклорный статус, а кому в голову придет проверять сказки да былички?! А потом появился я.
– Говорю же: не работает, – ворчал Зырянов, возясь с извлеченными из рюкзака приборами.
– Так что здесь случилось? – допытывалась Маша у следопыта.
Тот смежил и без того узкие глазки, лицо его сделалось похоже на языческую маску.
– Давно-о это было… – затянул он голосом сказителя.
– Прекрати! – воскликнула Маша.
– Тут по всей тайге эти вышки были понатыканы, – сказал Вий уже нормальным тоном. – Еще с позапрошлого века. Искали углеводородные пласты. Сооружали такую вот вышку, втыкали в землю бур и начинали сверлить сколько хватало терпения и длины труб. Иногда находили. А чаще всего – нет. Тогда бросали все как есть и уходили в другое место, потому что вывозить эти железные дуры было дороже, чем ставить новые.
– Странная прихоть, – заметил Зырянов. – Кому могут понадобиться природные углеводороды? И главное, для чего?
Маша и Вий переглянулись.
– Биолог, – сказала Маша.
– Историю прогуливал, – поддакнул Вий.
– Нефтяные войны – что-то из старинных вестернов, – сказала Маша.
– Нефтяная лихорадка на Аляске, – хмыкнул Вий.
– Ах, оставьте! – возмутился Зырянов. – Я прекрасно знаю, что такое вестерн и что на Аляске была золотая лихорадка. Так бы и сказали: нефть, мол. А то заладили: углеводороды…
– Химию он тоже прогуливал, – пояснил Маше следопыт.
– Двоечник, – сказала та пренебрежительно. – Как таких в дальний космос пускают! Что с приборами?
– Не работают, – расстроенно ответил Зырянов.
– Горе ты луковое, – промолвила Маша. – Ладно, Няша, продолжай фольклорную песнь.
– Бросали и уходили, – с готовностью продолжил тот. – Но здесь, в Ыргон-Бугыле, что-то сразу пошло наперекосяк. Подробностей я не знаю, документов в исторических пертурбациях не сохранилось. Но вышку бросили, только-только поставив и толком не приступив к бурению. Видите, трубы как были свалены, так и лежат. А ведь это буровые трубы!
– Мне это ни о чем не говорит, – сказала Маша.
– Что-то выгнало бурильщиков с площадки, – пояснил Вий. – Я заходил в бытовку, там на столах стояли стеклянные бутылки из-под молока, а на нарах лежали истлевшие телогрейки с логотипами добывающей компании. Люди буквально попрыгали в вездеходы и ломанулись прочь, не разбирая дороги, напрямик через тайгу. С той стороны леса, – он махнул рукой вперед, – сохранились следы гусениц. Они теряются в самой чаще. Но самих вездеходов я не нашел. – Вий помолчал, хмурясь. – Надеюсь, их подобрали тяжелые вертолеты.
– То, что случилось с буровой установкой, произошло на их глазах или после бегства?
– Хтоническая сила, откуда же мне знать!
– И действительно… Олег, – обратилась Маша к Зырянову. – Ты правда ничего не чувствуешь?
– Чувствую, – охотно подтвердил тот. – Аномально насыщенный биотический спектр. Но он не содержит агрессивных формант. Такой, знаешь ли… – Зырянов пощелкал пальцами. – Нейтральный.
– Почему же тогда мне-то так фигово… – проворчала Маша.
– Потому что ты не биолог, – сказал Зырянов наставительно. – У тебя органы тонкого восприятия не на те частоты настроены.
– Интересно, почему я вообще ничего не чувствую? – спросил Вий, ни к кому специально не обращаясь.
– Счастли-и-ивчик! – не сговариваясь, протянули Маша и Зырянов.
4.
Все складывалось не слишком-то удачно. Приборы либо не оживали вовсе, либо демонстрировали какую-то горячечную чушь. Связи не было, и это не нравилось Маше сильнее всего. Все же она несла ответственность за благополучие всей миссии. Но кругом все было тихо, даже чересчур. Никаких небесных знамений, бьющих неведомо откуда молний или призрачных шествий. Пока Зырянов, чертыхаясь, копался в своем багаже в поисках хотя бы каких-то ремонтных инструментов, а Вий донимал его дурацкими советами, Маша осторожно, на цыпочках, обошла аномалку по периметру. Даже заглянула в побитые моховыми бородами трубы. Побывала и возле бытовки, не отважившись подняться на прогнившее крыльцо. Что бы там ни говорил экзобиолог Зырянов, она не доверяла этому месту. Очень давно здесь стряслось что-то непонятное и до сей поры необъясненное. Если даже при этом люди и не пострадали. Это была мрачная, древняя загадка, и что самое неприятное – загадка в самом сердце родного края. Кому могут понравиться недобрые тайны на задворках собственного дома?!
Она вернулась к спутникам и сразу же спросила, указывая на бытовку:
– Эта хибара действительно покосилась, или мне так кажется из-за рельефа местности?
– Глаз-алмаз, – промолвил Вий с уважением. – Даже я не сразу заметил. А потом забыл. Это важно?
– Кто знает, что тут важно, а что нет, – хмыкнула Маша, прогнув затекшую от долгой ходьбы поясницу и прикрывая глаза от солнца ладошкой.
Зырянов оставил свои бесплодные усилия и внимательно поглядел на нее.
– Машка, – сказал он с неожиданным изумлением. – Ты ужасно красивая, когда вот так стоишь!
– «Ужасно красивая» – это неоднозначный комплимент с сомнительными коннотациями, – критически заметил Вий, не упуская, впрочем, тоже пялиться на Машу новым взглядом.
– Давайте вот что, – предложила Маша рассеянно. – Вернемся на базу, я переоденусь и расчешусь. И тогда вы поймете, что такое настоящая красота. А до той поры, кто-нибудь, объясните мне, что не так с бытовкой.
– Ты хочешь посмотреть на бутылки из-под молока? – уточнил Вий. – Я унес их для музея. Они же из настоящего бьющегося стекла, им цены нет.
– Дома у моих папы и мамы, чтоб ты знал, – сказала Маша, – полный погреб стеклянных банок. С вареньем, огурцами и помидорами. Очень вкусными, между прочим.
– Натуральному продукту – натуральное стекло! – с энтузиазмом воскликнул Зырянов.