– Сваи подгнили? – настаивала Маша. – Или что?
Вий напряженно тыкал посохом в землю возле своих сапог.
– Там провал, – наконец сказал он.
– Провал, – повторила Маша. – Ну конечно же. Как я сразу не догадалась! Глубокий?
– Думаю, бездонный, – неохотно ответил следопыт.
– Няша, – сказала Маша, ловя его убегающий взгляд серьезными карими глазами. – Ты ведь сам нас сюда привел. И сам же постоянно что-то недоговариваешь. Ты спускался в этот провал?
– Ну, спускался, – буркнул Вий. – Можно считать, только внутрь заглянул.
– И что? – с громадным интересом спросил Зырянов.
– Мне там не понравилось.
– Ты что-то там нашел, ведь правда? – не уступала Маша.
– В том-то и дело! – сказал Вий отчаянным голосом. – Хтоническая же сила!.. В том-то и дело, что ничего не нашел, испугался и сбежал, как… как…
Он досадливо махнул рукой и отвернулся.
– Ты не хочешь, чтобы мы туда спустились? – спросила Маша.
– Не хочу, – подтвердил следопыт. – Я не знаю, что там скрывается. Знаю только, что там невыносимо страшно.
– Вот тебе раз, – промолвил Зырянов с возмущением. – Зачем же ты, чудак, нас привел? Молчал бы себе в тряпочку, никто бы еще двести лет не знал про этот твой Ыргыль…
– Ыргон-Бугыль, – ревниво поправил Вий. – Сами видите: приборы здесь не работают. Значит, никаких свидетельств не предъявить, ни графий, ни видео… Я только хотел убедиться, что не спятил, что мне все это не привиделось. Что это не выдумка стариков. Что это место действительно существует и что это настоящая аномальная зона, – Вий совершенно по-детски шмыгнул носом. – Понимаете, никто и ничего не знает. Ни документов, ни очевидцев. Одни легенды… Мне нужны были свидетели! – закончил он, едва не плача.
– Ня-а-аша, – тихо сказала Маша. – А все-таки: почему эта земля называется «Медный Глаз»?
5.
Провал напоминал собою приоткрытый в иронической ухмылке черный рот. Он начинался прямо под бытовкой и, сужаясь, острым краем уходил в лес. Одна из деревянных свай подломилась, и сооружение своим углом висело над пустотой. Застарелые складки рассевшейся земли уже обзавелись травяным покровом. «Так, – сказал Зырянов, щурясь на провал. – Я здесь точно не пролезу». Кажется, он робел. В отличие от Вия, который был настолько напуган, что даже не пытался этого скрывать. «Хорошо, – сказала Маша. – Я все сделаю сама». – «Что ты сделаешь?!» – рассердился Зырянов. «Успокойся, Олег. Я только загляну, и сразу обратно. Что же, мы напрасно проделали весь путь? Я энигмастер, и это моя работа. Мне нужна информация. Особенно в деле, в котором я ни фига не понимаю». – «Тебе что, совсем не страшно?» – удивился Зырянов. «Совсем, – кивнула Маша. – Мы живем в материальном мире, который подчиняется объективным законам природы. Может быть, энигмастеры понимают это лучше других. Потому и не боятся». – «А ведь ты не врешь!» – сказал Зырянов с уважением. «Маша, – проговорил Вий непослушными губами. – Не нужно туда ходить. Я там был. Ничего интересного». Маша старалась не обращать на него внимания. Напуганный взрослый мужчина – не самое отрадное зрелище. «Странно, правда? – сказала она. – Мне кажется, разлом начался из-под вышки. Ей досталось в первую очередь. А уж потом он достиг бытовки. Но под вышкой и снаружи он затянулся. Как будто рана зажила. А здесь еще нет. Словно специально». – «Тебя дожидался», – буркнул Зырянов. «Там темно, – сказал Вий. – Ты ничего не увидишь». – «Я прекрасно вижу в темноте, – возразила Маша. – И у меня есть живой фонарик». – «Блин, а я и не догадался прихватить!» – досадливо промолвил Зырянов. «У меня их несколько, – сказала Маша, вытаскивая из кармана пригоршню упругих прозрачных шариков, внутри которых дремали светляки-биотехны. – Себе заберу парочку, а остальные – вам. На случай, если я… это самое… задержусь». – «Уж ты это самое, – сказал Зырянов. – Не задерживайся». – «Угумс», – сказала Маша. Она застегнула курточку снизу доверху, натянула на голову капюшон и, не говоря больше ни слова, спрыгнула в провал. Поначалу ей пришлось пригибаться, чтобы не цеплять макушкой за землистые своды. Грунт под ногами оползал с неживым шуршанием. Двигаться вперед приходилось едва ли не на четвереньках. Маша сразу же решила: как только возникнет нужда ползти, она поворотит назад. Ползать в темноте и под землей – занятие чересчур опасное даже для энигмастера… Однако же очень скоро ее ожидал сюрприз. Подземный лаз неожиданно расширился, а затем и вовсе обрел очертания вполне просторного туннеля. Здесь можно было идти в полный рост. Маша разбудила светляка, несколько раз энергично встряхнув, и прицепила шарик на лацкан куртки извлеченной из волос заколкой. Туннель плутал из стороны в сторону, словно его неведомый строитель никак не мог решить, куда направиться дальше. Что-то блеснуло за поворотом. Затаив дыхание, Маша выглянула из-за угла. «Ничего себе, – шепнула она сама себе. – Чем вы тут занимались, ребята?!» Пробив земляные своды, не доставая капотом до грунта нескольких сантиметров, перед ней висел древний таежный вездеход. Громадная железная коробка со стеклянными окнами на гусеничном ходу. Почти нетронутый ржавчиной. Двери наглухо задраены. На борту белые полустертые буквы и цифры. Возможно, эта древняя машина угодила в провал, как в капкан. Который, как и полагалось капкану, сомкнулся на своей нежданной добыче, задержав ее падение… Маша осторожно приблизилась и, привстав на цыпочки, заглянула в кабину. Ей все еще не было страшно, хотя и жутковато, чего скрывать. Но это разные чувства… В кабине было пусто. Маша представила на своем месте беднягу Вия. Должно быть, отсюда он и повернул назад. И его можно было понять. Маша протиснулась между вездеходом и ребристой стеной подземного хода. Дальше он круто уходил вниз. Земля плыла под ногами. В теплом желтоватом свете живого фонарика все вокруг казалось потешной декорацией, лабиринтом ужаса в детском парке аттракционов. Вот только на призраков, гремящих цепями, и Кинг-Конга в обнимку с Дракулой рассчитывать не стоило. Машу немного тревожило отсутствие штатной страховки – какой-нибудь нити Ариадны, что, помнится, избавила Тезея от неприятностей во время его блужданий по лабиринту. Но на лабиринт этот подземный ход никак не тянул. Земля словно бы расступилась, приглашая внутрь случайных визитеров. Точно так же в любой момент она могла сомкнуться. Как это и произошло с буровой установкой и вездеходом… Воздух был густым и жирным от застоявшихся испарений. Пахло заброшенной выгребной ямой и несвежими помоями. Здесь, в этой части разлома, не бывала ни одна живая душа за последние несколько веков. А еще вернее, и вовсе никогда. Но отчего-то Маша совсем не испытывала радости первопроходца. Проклятый биотический спектр действовал на нее угнетающе, злил и портил настроение. Конечно, она была не готова к такой его интенсивности! Не то что этот громила Зырянов… Между тем, провал делался все более пологим. Чем дальше уходила вглубь земли Маша, тем труднее было дышать и тем гаже она себя ощущала. Это можно было объяснить… вот только чем? Не клаустрофобией же! Во время разнообразных тестов при поступлении в Тезаурус ей пришлось болтаться в скафандре на орбите Луны трое суток, без связи, в темноте, в холоде, в окружении одних только колких звезд и в равнодушном соседстве пыльного оспенного диска. Могла бы и дольше, но сенсорный голод оказался неодолим, а рекордов от нее никто не требовал… Дело заключалось не в фобиях и не в комплексах. Ну какие у Маши могли быть комплексы! Смешно было даже предполагать такое. Нет… Что-то присутствовало в этом провале. Что-то непонятное и чуждое. То, что породило аномалию, распугало людей и своей бешеной, первобытной аурой выводило из строя приборы. Но Маше приборы были ни к чему. Энигмастер сам себе и прибор, и экспериментатор, и аналитик. Главное – извлечь максимум информации. Пускай даже неточной и неверной. Хороший энигмастер всегда сможет выстроить верную гипотезу на основе неверных предпосылок, столкнув их противоречиями. А еще лучше – увидеть своими глазами. Это было бы идеально. Особенно в условиях, когда не действуют традиционные приборы фиксации данных. Энигмастеру достаточно увидеть. То, что увидел один энигмастер, смогут увидеть все. Есть способы извлечь увиденное из зрительной памяти… Маша остановилась и даже потрясла головой, избавляясь от наваждения. Чего это она расхвасталась сама перед собой? Такого за нею прежде не водилось. Нет, положительно ей следует меньше шляться по подземельям. Тем более, что проход заканчивался тупиком. Абсолютным и бескомпромиссным. Дальше идти было некуда. Глухая стена. Непреодолимая, ровная, будто сложенная человеческими руками. Возможно ли такое? Маша придвинулась почти вплотную, отцепила светляка и поднесла к стене. Это была не кладка из камня или кирпича. Поперек провала, перегородив его, легло нечто совершенно инородное. Несколько громадных плит неправильной ромбовидной формы, уложенных без малейшего зазора, с некоторым даже нахлестом. Из тусклого темно-бурого с прозеленью материала, в котором было что-то и от металла и от камня. Огонек светляка расползался по нему жирной кляксой. Что это за преграда? Что за нею таится? Из Машиной головы выветрились последние гипотезы. Теперь она не понимала ровным счетом ничего. В полном отупении она вернула светляка на прежнее место и совсем уже было собралась приналечь на эту загадочную стену в надежде, что та вдруг сдвинется и откроет путь к разгадке. «Не сметь», – услышала она позади себя страшный шепот. «Олег, – сказала она, тоже шепотом. – Ты ведь не хотел спускаться». – «Мало ли кто чего не хотел! – откликнулся экзобиолог Зырянов. На его широкой груди орденской планкой расположились три светляка в ряд. – Не мог же я пропустить весь праздник». – «А почему не сметь?» – «Потому что ты храбрая и самонадеянная дурочка. И вообще нам нужно тихо, очень тихо и очень, кстати, быстро делать отсюда ноги». Маша с трудом отвела взгляд от таинственной стены. «Олег, ты знаешь что-то, чего не знаю я?» – «Ни черта я не знаю. Хочешь, скажу, на что это больше всего похоже?» – «Сгораю от нетерпения». – «На змеиную чешую. Видела когда-нибудь змею вблизи, разглядывала ее кожу? То же самое, только раз этак в тысячу больше». – «Не может этого быть, – сказала Маша и недоуменно хихикнула. – Таких змей не бывает. И уж тем более в этих местах».