Любил Владимир Ильич детей, и дети привязывались к нему всей душой. В Шушенском жил поселенец, горький пьяница, у которого из четырнадцати детей выжил один — Минька. "Было Миньке шесть лет, было у него прозрачное бледное личико… — вспоминала Надежда Константиновна. — Ясные глазки и серьезный разговор. Стал он бывать у нас каждый день — не успеешь встать, а уж хлопает дверь, появляется маленькая фигурка в большой шапке, материной теплой кофте, закутанная шарфом, и радостно заявляет: "А вот и я"… Всегда пошутит и повозится с ним Владимир Ильич".
Из Красноярска Владимир Ильич привез игрушечную лошадь и подарил ее Миньке. Минька очень любил Владимира Ильича. Когда по окончании срока ссылки Владимир Ильич уехал из Шушенского, Минька захворал с горя.
Вместе с шушенскими ребятишками Владимир Ильич расчищал зимой каток. Сам он отлично катался на коньках и умел делать на льду разные замысловатые фигуры. Надежда Константиновна рассказывала, что Владимир Ильич "поражает шушенских жителей разными "гигантскими шагами"…" Теперь каждый год каток в Шушенском обязательно устраивают в том месте, где когда-то Ильич расчищал лед речки.
…Подходил к концу срок ссылки Ленина. "Владимир Ильич, — вспоминает Н. К. Крупская о последних месяцах ссылки, — перестал спать, страшно исхудал… Чем дальше, тем больше овладевало Владимиром Ильичем нетерпение, тем больше рвался он на работу".
"29 января 1900 года кончилась ссылка Ленина. В тот же день он оставил село Шушенское, с тем чтобы немедленно приступить к реализации своего плана борьбы за построение марксистской партии, к созданию общерусской марксистской газеты".
Ульяновы тронулись в путь.
Стояла холодная зимняя погода. Енисей спал, под толстым ледяным покровом. Быстро мчались лошади по гладкому льду, мчались днем, мчались ночью, при холодном лунном свете. "Мчались вовсю, — вспоминала Надежда Константиновна, — и Владимир Ильич — он ехал без дохи, уверяя, что ему жарко в дохе… уносился мыслью в Россию, где можно будет поработать вволю".
Далекая Сибирь, глухое село, утопавшее в навозе, село, где, кроме ссыльных, единственный интеллигент — учитель, тянувшийся к местной аристократии: попу да двум лавочникам, с которыми он дулся в карты и выпивал.
Таким было Шушенское.
Тысячи других сибирских сел были еще глуше, меньше, беднее.
Сегодня из сибирского села Шушенского можно разговаривать по телефону со столицей государства. Послушав последние известия из Москвы, шушенский крестьянин узнает доносящийся из репродуктора голос своего односельчанина, рассказывающего перед микрофоном местного радиоузла о том, как лучше выращивать сахарную свеклу. По улицам села спешат учащиеся местного, шушенского техникума; крестьянские дети уже не отправляются пытать счастья в далекий город, где в старое время редко, очень редко открывались перед ними двери гимназии. В сельской больнице есть почти все, что бывает в городской больнице, и даже сложные установки для лечения электричеством. Шушенский крестьянин забыл, что значит работа на богатея, что значит кулацкая кабала. В селе два колхоза — имени В. И. Ленина и имени Н. К. Крупской. Тракторы работают на колхозных полях, электрическим светом залиты колхозные постройки.
У села Шушенского и окружающего его района свой пятилетний план. По этому плану новые сотни гектаров вчерашней целины уже засеваются золотой минусинской пшеницей. Пришли в район десятки тракторов, комбайнов, молотилок, на которых еще свежа заводская краска. В селе появляется промышленность, пусть еще небольшая, но своя: шушенцы сами будут делать мебель, кирпич, минеральные краски. А новостройки — Дом советов, большая гостиница, Дом культуры с красивой колоннадой у главного входа, агрономический городок около техникума — ведь они делают село еще краше, еще богаче.
В январе 1949 года был составлен генеральный план превращения Шушенского в социалистический город.
Недалеко от берега реки Шушь стоит ныне памятник Владимиру Ильичу.
Лучшие скульпторы работают над проектом второго, монументального памятника из белого шушенского мрамора, который решено установить на главной площади.
Скульптура гения человечества будет возвышаться над новым Шушенским, над одним из многих тысяч русских сел, неузнаваемо преображенных по ленинскому плану продолжателями его великого и непобедимого дела.
ГЛАВА IV. ПУТЕШЕСТВИЕ В ГЛУБЬ ВЕКОВ
Минусинск. — Сибирские яблоки и виноград. — Аптекарь-ученый. — Как создавался музей. — Четыре тысячи лет назад. — На машине времени. — Таинственные рунические письмена. — Богатырь "отлучился". — "Секретное дело о государственном преступнике Фролове". — Как "читают" реку.
Минусинск — тихий, зеленый город. Он стоит не на самом Енисее, а на его протоке, отделяющей большой Татарский остров.
Течение в протоке медленное, едва заметное. Огромные тополя отбрасывают тень до самой воды, где сидят с удочками рыболовы.
У пристани баржи с углем, пассажирские катера, баржи с зерном и кожами. Речники в синих кителях с золотыми пуговицами, на которых изображен якорь, спешат куда-то по своим делам. В тихом летнем воздухе далеко разносятся гудки пароходов.
Минусинск и его окрестности — край сибирских садоводов. Здесь еще раз убеждаешься, насколько устарели представления о Сибири как о таком суровом месте, где вызревает лишь лесная черемуха да горькая рябина…
Оказалось, что около Минусинска можно выращивать превосходные яблоки "белый налив", груши, вишни, сливы. С виноградных лоз снимают первые урожаи сибирского винограда. Слабые, тонкие саженцы, привезенные несколько лет назад из-за Урала, с юга, окрепли и прижились на новом месте. Уже теперь на щедрой минусинской земле разводят более ста сортов плодовых деревьев.
Все эти чудеса — дело рук сибирских мичуринцев, вроде знаменитого в здешних местах колхозного садовода Ермолаева. Ермолаев вывел несколько сортов фруктовых деревьев, которые стойко переносят все превратности сибирского климата. А ведь все это только начало. Каждый год минусинские колхозы высаживают десятки тысяч новых деревьев, чтобы к концу пятилетки утроить площадь своих садов.
Но не только садами занялись минусинцы. Им надоело жить в степи, им хочется, чтобы вокруг зеленели рощи. Они начали с полезащитных полос. Между полями пшеницы, которой здешние края славятся издавна, зеленеют молодые поросли акации, тополя, клена, сибирской ранетки и сосны. Лес сохранит влагу, задержит снега, защитит поля от суховеев. А где влага, там урожай.
На площади Минусинска стоит двухэтажное здание из красного кирпича. В нем помещается знаменитый музей.
Основатель этого музея, Николай Михайлович Мартьянов, был человеком замечательным. Он родился в 1844 году в семье лесного объездчика. Мальчику пришлось уйти из третьего класса гимназии и поступить в аптеку, чтобы помогать семье. Он проводил целые дни в полях, собирая лекарственные растения. Сдав экзамен на аптекарского ученика, молодой Мартьянов стал работать недалеко от Петербурга. Вскоре интерес к ботанике, который пробудило в нем собирание растений, дополнился интересом к минералогии.
Николай Михайлович подружился с хранителем музея Петербургского горного института и вскоре стал сам собирать минералогические коллекции. Но с первыми своими коллекциями ему пришлось расстаться; на вырученные от их продажи деньги он отправился в Москву, где стал посещать университет.
Вот наконец сдан экзамен на звание провизора. Нужно выбирать место работы. Сначала Мартьянов поехал в Казань. Потом его потянуло туда, где энергичные, склонные к исследованию природы люди могли найти себе особенно много дела по сердцу. Он поехал в Сибирь, в Минусинск, и стал заведовать здесь аптекой.
С первых же дней пребывания в Сибири его поглотила страсть к коллекционированию. Рабочий день Мартьянова начинался в четыре часа утра и кончался лишь к одиннадцати часам вечера. Аптекарь собирал растения, образцы минералов, старинную утварь.
"Он не как мы, — писал про Мартьянова один из первых его минусинских знакомых, — водки не пьет, в карты не играет, табак не курит и даже на именины не ходит. А славный человек: хороший, умный, добрый".
Вскоре одна идея завладела Мартьяновым безраздельно: он решил создать в Минусинске музей. Денег у него, разумеется, не было, свободного времени тоже: ведь он с утра до вечера составлял порошки, приготовлял микстуры, работал за аптекарской стойкой. Чтобы осуществить задуманное дело, нужно было отказывать себе в лишнем часе сна и отдыха.
И вот в сельские школы стали приходить посылки. В этих посылках были небольшие коллекции растений и минералов. Учитель находил там и короткое письмо:
"Думаю, что вам пригодится на уроках то, что я собрал во время экскурсий в окрестностях Минусинска. Если пригодится, буду очень рад, а вас попрошу об одном: скажите детям, что в городе задумали открывать музей и просят их помочь в сборе разных редкостей и вообще всего, чем богата природа вашей местности. С уважением —
Н. Мартьянов".
Через несколько, месяцев в аптеку к Мартьянову со всех сторон стали присылать множество камней, насекомых, шкурок животных, старинных монет и много другого. Конечно, не все это было ценно, не все годилось для музея. Но посылки свидетельствовали о том горячем интересе, которым сибиряки встретили начинание Мартьянова. Один из знакомых скромного аптекаря вспоминал:
"Аптека, где он меня принял, была битком набита народом всех полов и возрастов, и многие из посетителей, особенно дети, которых, к слову сказать, Мартьянов наделял лакомствами, доставляли Николаю Михайловичу всякого рода редкости: какие-то камни, какие-то кости, какие-то растения, каких-то насекомых… И все эти оригинальные дары Мартьянов любезно принимал, складывал в одну кучу, одновременно продолжая тут же, на глазах всех, изготовлять лекарства. Не отрывая глаз от колбочек, весов, пробирок, баночек, банок, он безумолку беседовал с пациентами, расспрашивая их, что они видели или слышали замечательного, обращали ли внимание в местах своего жительства на то, что он указывал в прошлый раз, не могут ли достать для музея того-то и того-то…"