Но и после ее появления царское правительство так и не наладило постоянного морского сообщения с Сибирью. Правда, во время русско-японской войны на Енисей был послан большой караван судов, который благополучно достиг цели, но дальше дело не пошло.
Нелюдимое Карское море по-настоящему ожило лишь тогда, когда сквозь его льды гордо пошли корабли под красными вымпелами. С каждым годом их становилось все больше. По Северному морскому пути доставлялось уже в тридцать раз больше грузов, чем до революции. На берегах появились маяки, в непогоду указывающие путь кораблям; гидрографы промерили глубины, оградили опасные места. Теперь морские караваны стали ходить на Енисей ежегодно. Их полярные рейсы были названы "карскими экспедициями".
Флот экспедиций привозил в Сибирь машины, порох для охотников, сети и соль для рыболовов, всевозможные товары для таежных факторий.
В обратный путь корабли вполне могли загружать трюмы сибирским лесом. Но для того чтобы дать выход в мир "зеленому золоту" тайги, требовалось построить для океанских гостей удобную гавань. Собрались на совет моряки, лесники, речники, строители.
— Надо сооружать новый порт поближе к морю, чтобы туда свободно мог пройти любой океанский корабль, — сказали моряки.
— Это верно, — поддержали речники. — Но не забудьте, что там должно быть защищенное место и для стоянки речных судов. Ведь шторм, который вашим кораблям не страшен, может легко потопить наши пароходы.
Взяли слово лесники:
— Плоты по реке плывут медленно, а навигация на Енисее коротка. Мы думаем, что порт надо устраивать подальше от моря, чтобы сократить путь плотов.
— Наши требования скромны, — выступили затем строители. — Ведь порт станет быстро расти и превратится в город. Поэтому нужно выбрать веселый, красивый и удобный для застройки берег, чтобы будущие жители города не ругали нас с вами за то, что мы не подумали о них.
Когда все высказались, то сначала показалось, что кого-нибудь все равно придется обидеть: где же найти место и далекое и близкое от моря, с глубокой рекой и красивым берегом, который, к тому же, должен защищать реку от господствующих ветров?
Но, представьте, такое место нашлось.
Это была протока недалеко от поселка Игоркино зимовье, стоявшего на высоком берегу реки в семистах километрах от устья. Говорят, что когда-то здесь жил рыбак Егор, которого кочевники называли Игарка.
В 1928 году первых строителей порта высыпало встречать все население зимовья — сорок три человека.
А семь лет спустя на берегу протоки стоял город Игарка, в котором было двенадцать тысяч жителей. Над протокой дымили трубы лесного комбината. У причалов Игарского порта стояли морские лесовозы под флагами разных государств мира. Они принимали в свои трюмы пахучие сосновые доски, бруски из лиственницы, паркетные плитки, ящичные дощечки.
Другие корабли поднимались в это время от океана вверх по Енисею к молодому порту, и, наверное, не раз их капитаны, глядя на волны могучей реки, вспоминали, что еще триста с лишним лет назад казак Кондратий Курочкин утверждал: "большими кораблями из моря в Енисей пройти мочно".
Наш теплоход вошел в Игарскую протоку ранним утром погожего дня. Над водой с криками носились чайки. На Енисее ветер гнал волну, но здесь, в полукольце протоки, защищенной от ветров всех румбов высоким берегом и Игарским островом, вода была зеркально неподвижна.
Я не знаю городов, похожих на Игарку, не знаю городов, которые были бы "деревянное" Игарки.
Половина протоки забита огромными плотами с Ангары. Но бревнотаски быстро расправляются с ними. Они подхватывают стволы деревьев и волокут их на лесной комбинат, к визжащим лесопильным рамам. Миг — и нет бревна, зато есть доски и горка опилок. Эти доски тут же подхватывает моторный лесовоз и мчится с ними на лесную биржу.
Лесная биржа — это огромный склад богатств Игарки.
Вместо домов здесь стоят желтые, как сливочное масло, штабеля аккуратно уложенных досок, балок, брусков. Штабеля образуют правильные кварталы, между кварталами по "улицам" бегают лесовозы, ходят рабочие. В этом царстве дерева папиросы, трубку или спички надо прятать подальше: тут за курение отдают под суд.
За лесной биржей виден сам город, тоже весь деревянный: деревянные дома, деревянные мостовые, деревянные тротуары, деревянные заборы. Когда в Игарке дует ветер, то по улицам он несет не пыль, а опилки.
Оживленно, шумно у игарского берега. Тут и огромные морские корабли, которые жадно протягивают грузовые стрелы к берегу, хватают кипы досок и торопливо прячут их в свои ненасытные трюмы; тут и легкие парусные шхуны, и речные пароходы, совсем теряющиеся рядом со своими океанскими собратьями. В горячее время навигации даже небольшому судну трудно протиснуться к игарскому причалу.
Но хоть и тесно в протоке, зато от мелей обиды ожидать нечего: глубина везде такая, что можно утопить трехэтажный дом — и даже крыши не будет видно…
Я шагал по деревянным улицам Игарки и думал о том, что этот город-порт, город-завод, который десять лет назад удивлял мир уже самым фактом своего существования и бурного роста где-то за Полярным кругом, теперь не казался чудом. Страна успела построить за это время еще более удивительные города. Берег у Игоркина зимовья был теперь обжит новоселами прочно, хозяйственно, домовито. Дети, родившиеся здесь, уже успели окончить школы. В Игарке, несмотря на ее молодость, появились старожилы, которые начинают свои рассказы примерно такими словами: "Как сейчас помню, было это давно, я тогда только приехал в наш город…"
Обычно игарцы ведут гостей своего города на остров, где расположен совхоз "Полярный". Там их угощают выращенной на игарской земле репой или внушительных размеров огурцами, а то и крупной смородиной, собранной в первом заполярном саду. Но, по-моему, в этом городе есть и другие интересные достопримечательности. Я бы на месте старожилов первым долгом водил приезжих в игарское подземелье. Когда побываешь там, то и на огурец из совхоза смотришь совсем другими глазами.
Игарское подземелье особенное. Здесь ученые-мерзлотоведы следят за поведением вечной мерзлоты.
Что такое вечная мерзлота? Это слой грунта, иногда очень толстый, который в течение тысячелетий находится в замерзшем состоянии и оттаивает на лето только у поверхности. Большинство ученых думают, что вечная мерзлота образовалась в ледниковый период истории Земли. Толщина ее слоя достигает десятков и даже сотен метров. Местами она тянется на тысячи километров, местами держится в виде больших "пятен". В ней находят хорошо сохранившиеся трупы мамонтов и других ископаемых животных.
Ученые занимаются исследованием вечной мерзлоты не только для того, чтобы окончательно выяснить причины ее происхождения; их работа очень важна для всего народного хозяйства. Ведь вечная мерзлота занимает в нашей стране, ни много ни мало, десять миллионов квадратных километров — почти половину всей ее площади. На этой территории залегает множество полезных ископаемых, зеленеют поля и леса, строятся города, заводы, порты. Знание свойств и повадок вечномерзлого грунта облегчает человеку переделку природы северных широт. А разве не заманчива высказанная советскими учеными мысль о постройке в вечной мерзлоте огромного музея-холодильника? В таком музее без всяких усилий человека сама природа будет всегда поддерживать одинаковую температуру. Наконец, в исследовании вечной мерзлоты очень заинтересованы консервные заводы, мясные и рыбные комбинаты, вообще все предприятия, имеющие дело со скоропортящимися продуктами, для которых мерзлота — хорошее место хранения.
Изучение мерзлоты поставлено у нас широко, продуманно. Советский Союз — родина науки мерзлотоведения. Специальный институт Академии наук СССР можно смело назвать мировым центром изучения одного из сложных явлений природы. Игарское подземелье — станция этого Института мерзлотоведения.
Строителям Игарки мерзлота доставила когда-то массу неприятностей. Началось с того, что воду пришлось зимой возить с Енисея. Те, кто пытался копать колодец, непременно натыкались не на воду, а на мерзлую землю с прослойками льда. Так было на глубине и в десять и в пятьдесят метров. И вот что любопытно: оказалось, что на любой глубине температура была почти одинакова и колебалась между нулем и одним градусом холода.
Но колодцы — это еще полбеды. Странные вещи стали твориться с домами. Дома скособочились, скривились; улица стала точно пьяной. Печи потрескались, окна перекосились, и стекла в них лопались с треском и звоном.
Это ворочалась потревоженная людьми вечная мерзлота. Роя котлованы для домов, вырубая лес, они нарушили ее тысячелетний сон. Земля "дышала": осенью, когда верхний, оттаявший за лето слой, который называют деятельным, замерзал и, следовательно, увеличивался в объеме почти на одну десятую часть, ее грудь поднималась и поднимала все, что понастроили люди; весной, когда слой оттаивал и уплотнялся, получалась обратная картина.
Разумеется, игарцам не стало легче, когда они узнали, что их дома ломает вечная мерзлота. Но тут вмешались мерзлотоведы.
— Стройте не так, как строят везде, — сказали они. — С мерзлотой можно дружить. Ведь мерзлая земля тверда почти как камень. Сохраните ее в таком виде — и она будет прочно держать любые строения. Ставьте сваи как можно глубже в землю. Пол делайте толще, плотнее, чтобы тепло из комнат никак не могло проникнуть в почву. Зимой не закрывайте подполья, пусть там гуляет мороз. Зато летом, когда в более южных местах открывают отдушины, чтобы под полом не завелись мокрицы и чтобы оттуда не тянуло сыростью, вы, наоборот, заделывайте каждую щель и отдушину, укутывайте фундамент слоем опилок. Не пускайте теплый воздух под пол, пусть мерзлота спит все лето. Печки, топки, машины ставьте как можно выше от земли, чтобы они своим теплом тоже не тревожили мерзлоту: иначе ваши топки начнут оседать, погружаться в землю.
Игарцы поступили так, как им советовали ученые. И что же? Все пошло на лад, и самые большие здания стали чувствовать себя на вечной мерзлоте спокойно и надежно.