– Полагаю, что-то хорошее в ней есть, – неохотно признал мистер Харрисон. – У большинства людей так. У меня тоже есть хорошие черты, хотя вы, возможно, о них не подозреваете. В любом случае скидываться на ковер я не собираюсь. В этом поселке принято клянчить деньги по каждому поводу. Кстати, как продвигается ваш план с покраской магистрата?
– Прекрасно. В пятницу мы провели собрание и выяснили, что собрали достаточно денег на покраску здания и новую кровлю. Большинство жителей сделали щедрые взносы, мистер Харрисон.
Энн была доброй девушкой, но при необходимости могла и подколоть.
– А какой выбрали цвет?
– Мы остановились на приятном оттенке зеленого. Крыша, конечно, будет темно-красного цвета. Мистер Роджер Пай собирается сегодня в городе купить краску.
– А кто выполняет работу?
– Мистер Джошуа Пай из Кармоди. Он почти закончил работу с крышей. Нам пришлось подписать с ним контракт, потому что члены четырех семейств Паев в один голос заявили, что не дадут ни цента, если мы откажем Джошуа. А так как они собрали двенадцать долларов, мы подумали, что грех отказываться от таких денег, хотя кое-кто считал, что не стоит поручать это дело Паю. Миссис Линд, например, говорит, что эти люди хотят все держать под контролем.
– Главное, чтобы Джошуа хорошо сделал работу, а там какая разница, зовут его Пирогом или Пудингом[4].
– У него хорошая репутация как у работника, но, говорят, он со странностями. Джошуа – большой молчун.
– А вот это странно, – сухо отозвался мистер Харрисон. – По крайней мере, для здешних жителей. Я сам не отличался болтливостью, пока не переехал в Эйвонли. Здесь пришлось развязать язык, иначе миссис Линд сочла бы меня немым и затеяла сбор средств на обучение меня языку жестов. Ты уже уходишь, Энн?
– Мне пора. Нужно кое-что сшить для Доры. И еще боюсь, как бы Дэви чего не натворил и не довел Мариллу до слез. Сегодня утром он первым делом спросил: «Скажи, Энн, куда уходит темнота? Я хочу это знать». Я ответила, что она переходит на другую сторону земли. А после завтрака он заявил, что это не так, а тьма уходит в колодец. По словам Мариллы, Дэви сегодня уже четыре раза подходил к колодцу и заглядывал в него, чтобы выследить темноту.
– Да, он тот еще проказник, – согласился мистер Харрисон. – Вчера приходил сюда и, пока я шел от сарая, успел выдернуть шесть перьев из хвоста Рыжего. Бедная птица никак в себя не придет. Дети – это бич божий для тех, у кого они есть.
– Все живое требует заботы, – подвела итог Энн, мысленно дав обещание простить Дэви следующую проказу, какой бы она ни была. Ведь он отомстил Рыжему за нее!
Мистер Роджер Пай привез краску тем же вечером, и Джошуа, хмурый, молчаливый мужчина, уже на следующий день приступил к покраске. Ему никто не мешал. Дом стоял на отшибе, у «нижней дороги», которую поздней осенью развезло, и люди ездили в Кармоди по «верхней дороге» – длинной, но не такой грязной. Плотно окруженный ельником дом издали не был виден. Мистер Джошуа Пай красил дом в полном одиночестве, столь любезном его необщительному сердцу.
Днем в пятницу он закончил работу и уехал домой в Кармоди. Проезжавшая поблизости миссис Линд храбро свернула на «нижнюю дорогу», не боясь увязнуть, очень уж ей хотелось посмотреть, как выглядит свежевыкрашенный дом. Объехав ельник, она его увидела.
Зрелище подействовало на нее странным образом. Уронив поводья, миссис Линд воздела к небу руки со словами: «Господи помилуй!» Вид у нее был такой, будто она не верила своим глазам. А потом эта добрая женщина почти истерически рассмеялась. «Произошла какая-то ошибка… должно быть, произошла. Так я и знала: если за дело берется семейство Паев – пиши пропало».
По пути домой миссис Линд встретила несколько человек и каждому рассказала об увиденном. Новость мгновенно разлетелась по Эйвонли. Корпящий над учебником Гилберт Блайт услышал ее от наемного работника под вечер. Он тут же сорвался с места и, не чуя под собой ног, бросился бежать в Зеленые Крыши. По дороге к нему присоединился Фред Райт. На заднем дворе Зеленых Крыш, под большими голыми ивами уже сидели погруженные в отчаяние Диана Барри, Джейн Эндрюс и Энн Ширли.
– Это ведь неправда, Энн? – воскликнул Гилберт Блайт.
– Нет, правда, – ответила Энн – подлинное олицетворение музы трагедии. – Возвращавшаяся из Кармоди миссис Линд заехала ко мне, чтобы это сообщить. Какой ужас! Какой смысл пытаться что-то улучшить?
– Что случилось такого ужасного? – спросил входивший в двор Оливер Слоун с картонной коробкой, которую привез из города для Мариллы.
– А ты не слышал? – гневно сказала Джейн. – Джошуа Пай покрасил магистрат в синий цвет вместо зеленого… в ярко-синий цвет, которым рабочие красят тележки и тачки. Миссис Линд говорит, что для магистрата трудно придумать цвет хуже, особенно в сочетании с красной крышей. Я еле на ногах удержалась после такого сообщения. Такой удар после всех наших трудов!
– Как такое вообще могло случиться? – простонала Диана.
Виновниками этой ужасной катастрофы были все те же Паи. «Улучшатели» решили использовать краски фирмы «Мортон-Харрис», банки у которой были пронумерованы в соответствии с определенным цветом. Покупатель выбирал нужный цвет в картотеке и заказывал. Молодые люди выбрали номер 147, предпочтя именно такой оттенок зеленого. И когда они узнали от Джона Эндрю, что его отец, Роджер Пай, собирается в город, то попросили, чтобы тот купил краску под этим номером. Джон Эндрю и тогда, и потом уверял, что он передал отцу все в точности, а тот настаивал, что ему назвали номер 157. И по сей день неясно, как все произошло на самом деле.
В тот вечер тягостное настроение царило во всех домах, где жили члены «Общества». В Зеленых Крышах чувство безысходности было настолько сильным, что даже Дэви впал в печаль. Энн безутешно лила слезы, и этому не было конца.
– Хоть мне почти семнадцать, я не могу не плакать, Марилла, – говорила она сквозь слезы. – Ситуация унизительная. Похоже, это смертельный приговор нашему «Обществу». Нас просто засмеют.
Но в жизни, как и в снах, часто все случается наоборот. Жители Эйвонли не смеялись, а пребывали в ярости. Они вложили деньги в покраску магистрата и теперь чувствовали себя обокраденными. Их негодование обрушилось на Паев. Роджер Пай и Джон Эндрю были явно виноваты, а что до Джошуа – надо быть круглым дураком, чтобы не заподозрить неладное, вскрыв банки и увидев такой цвет. Припертый к стенке Джошуа Пай заявил, что ему нет дела до цветовых пристрастий жителей Эйвонли, а свои вкусы он в расчет не брал. Его наняли, чтобы покрасить магистрат, а не выбирать цвет, и он намерен получить за свой труд деньги.
Посоветовавшись с главой поселкового совета мистером Питером Слоуном, «улучшатели» выплатили Джошуа деньги.
– Вы обязаны ему заплатить, – сказал Питер Слоун. – Джошуа тут ни при чем, он клянется, что ему не говорили, какой цвет собираются использовать. Ему просто дали банки и сказали приступить к работе. Однако стыдно смотреть, как неприглядно выглядит сейчас магистрат.
Несчастные «улучшатели» полагали, что гнев жителей распространится и на них, но вместо этого заполучили всеобщую симпатию и сочувствие. Люди сочли, что пылких молодых людей, трудившихся для их блага, просто подставили. Миссис Линд призывала их не сдаваться и показать этим Паям, что есть еще на свете люди, которые могут довести дело до конца, не испортив его. Мистер Мейджор Спенсер обещал «улучшателям», что очистит от пней участок вдоль дороги у его дома, а миссис Хайрем Слоун пришла в школу, вызвала Энн с таинственным видом на крыльцо и сказала, что если «общественники» захотят весной посадить на пересечении дорог клумбу с геранью, им не стоит бояться ее коровы. Она присмотрит за мародерствующим животным, чтоб та не нарушала отведенных ей границ. И даже мистер Харрисон, если и посмеивался при закрытых дверях над этой историей, внешне выражал сочувствие.
– Не расстраивайтесь, Энн. Большинство красок, выцветая, становятся уродливее, но эта краска уродлива изначально, так что ей предназначено самой судьбой хорошеть. А крыша отличная и покрашена что надо. Теперь можно будет сидеть в магистрате, не волнуясь, что на тебя накапает вода. В любом случае вы многого добились.
– Синий магистрат в Эйвонли будет притчей во языцех во всей округе, – с горечью в голосе проговорила Энн.
Надо признать, так оно и было.
Глава 10Дэви в поиске сенсации
Одним ноябрьским днем Энн шла из школы домой Березовой тропой, в очередной раз убеждаясь, что жизнь прекрасна. День прошел хорошо – все шло гладко в ее маленьком королевстве. Сент-Клэр Доннелл ни с кем не дрался из-за своего имени; у Прилли Роджерсон заболел зуб и лицо так распухло, что о том, чтобы пококетничать с кем-нибудь из мальчиков поблизости, нечего было и думать. Барбара всего лишь пролила на пол ковш воды, а Энтони Пай и вовсе не пришел в школу.
«Как прекрасен ноябрь в этом году, – сказала вслух Энн, у которой сохранилась детская привычка говорить с собой. – Обычно ноябрь – тоскливый месяц… Будто год неожиданно узнал, что к нему приходит старость, и ничего не остается, только горевать и лить слезы. Но этот год старится красиво, как величественная пожилая дама, знающая, что она сохраняет очарование, несмотря на седину и морщины. Днем у нас прекрасная погода, а сумерки поистине благословенны. Последние две недели были такими спокойными и мирными, что даже Дэви почти не озорничал. Мне кажется, характер у него меняется к лучшему. Как тихо сегодня в лесу… ни шороха, только легкий ветерок пробегает по верхушкам деревьев – похоже на звук отдаленного прибоя. Как великолепен лес! И вы, милые деревья! Каждое из вас я люблю, как дорогого друга!»
Энн остановилась, обняла стройную молодую березку и поцеловала кремово-белую кору. Вышедшая из-за поворота Диана увидела ее и засмеялась.
– Энн Ширли, ты только притворяешься взрослой. Не сомневаюсь, что, оставшись наедине с собой, ты становишься той же маленькой девочкой, что и прежде.