– посмотрели бы вы на его плечи! Но иногда мне кажется, – закончил Пол со вздохом, – что эта овсянка меня до добра не доведет.
Пол в эту минуту не смотрел на Энн, и она позволила себе улыбнуться. Все в Эйвонли знали, что миссис Ирвинг воспитывает внука в соответствии со старыми представлениями о нормах в поведении и питании детей.
– Будем надеяться, что все обойдется, – весело проговорила Энн. – Кстати, как поживают твои друзья на берегу? Как старший Брат Матрос? Хорошо себя ведет?
– А что ему остается? – ответил с достоинством Пол. – Он знает, что в противном случае я не буду с ним водиться. Но, думаю, в голове у него бродят коварные планы.
– А Нора уже узнала о существовании Златокудрой Дамы?
– Еще нет. Но, мне кажется, у нее возникли подозрения. Я почти уверен, что она следила за мной, когда я в прошлый раз ходил в пещеру. Мне все равно, узнает она или нет – я волнуюсь только за нее, не хочу, чтобы ее чувства пострадали. Но если она сама напрашивается – тут уж ничего не поделаешь.
– Как ты думаешь, если я как-нибудь пойду с тобой вечером на берег, я смогу увидеть твоих скальных друзей?
Пол серьезно покачал головой.
– Нет, не думаю. Только я могу их видеть. Но вы встретите там других – собственных скальных друзей. Вы как раз из тех, кто может их видеть. Мы оба принадлежим к таким людям. Вы ведь это знаете, – прибавил Пол, дружески сжимая ее руку. – И это чудесно, правда?
– Правда, – согласилась Энн, и их сияющие глаза – серые и голубые – встретились. Оба знали, как «прекрасно царство, которое воображение открывает взору», и знали дорогу в этот счастливый край. Там в долине у ручья вечно цветет роза радости; на небе всегда сияет солнце и нет туч; нежные колокольчики никогда не звучат фальшиво; и вокруг одни родственные души. Карта этой страны, лежащей «к востоку от солнца и к западу от луны», не имеет цены, ее не купишь ни на одной распродаже мира. Дар познать эту страну дается ребенку при рождении добрыми феями, и он не утрачивается с годами. Лучше обладать им и жить на чердаке, чем без него – в роскошном дворце.
Кладбище Эйвонли оставалось все тем же густо поросшим травой уединенным местом, как и много лет назад. «Улучшатели» присматривались к нему, и на последнем заседании Присцилла Грант сделала доклад о состоянии современных кладбищ. В будущем «улучшатели» планировали заменить пошатнувшийся, поросший лишайником старый дощатый забор аккуратной проволочной изгородью, скосить траву и поправить осевшие надгробия.
Энн положила на могилу Мэтью принесенные цветы, а затем пошла в дальний угол кладбища, где под сенью тополей спала вечным сном Эстер Грей. Со времен весеннего пикника Энн каждый раз, навещая Мэтью, не забывала положить несколько цветков и на могилу Эстер. Предыдущим вечером она совершила паломничество в заброшенный маленький садик и нарвала там букет из посаженных еще Эстер белых роз.
– Мне кажется, тебе эти цветы дороже всех остальных, – тихо проговорила Энн.
Она еще сидела у могилы, когда на траву рядом упала тень, и Энн, подняв голову, увидела миссис Аллен. Домой они пошли вместе.
Миссис Аллен уже не была похожа на ту юную новобрачную, которую пять лет назад привез в Эйвонли новый священник. Померкла былая свежесть и яркость красок, фигура утратила девичью гибкость, а под глазами и около рта пролегли тонкие морщинки. Крошечный холмик на этом кладбище был их причиной, а в последнее время, когда заболел маленький сын, прибавились новые. Но ямочки на щеках были по-прежнему прелестны, взгляд остался таким же ясным, чистым и искренним, а утраченная девичья свежесть с лихвой компенсировалась мудростью и любовью.
– Ты, наверно, вся в предвкушении каникул? – спросила миссис Аллен, когда они покинули кладбище.
Энн кивнула.
– Да… Я ощущаю сладость, даже когда просто произношу это слово. Думаю, лето пройдет прекрасно. В июле на остров приезжает миссис Морган, и Присцилла обещает нас познакомить. От одной мысли об этом меня бросает в дрожь.
– Надеюсь, ты хорошо проведешь время, Энн. Год у тебя прошел в напряженной работе, и ты со всем справилась.
– Ну, не знаю. Из того, что я наметила осенью, приступая к работе, выполнено далеко не все. Мои идеалы не достигнуты.
– Не всем это удается, – сказала со вздохом миссис Аллен. – Но тебе, Энн, ведь известны слова Лоуэлла: «Неудача, в отличие от низкой цели, – не преступление»[8]. Надо иметь идеалы и пытаться воплотить их в жизнь, даже если это не совсем получится. Без них жизнь была бы жалкой. А с ними – становится значительной и одухотворенной. Будь верна своим идеалам, Энн.
– Постараюсь, хотя мне приходится отказываться от многих моих теорий, – сказала Энн с улыбкой. – Если бы вы знали, сколько их у меня было, одна прекраснее другой, когда я приступала к работе, но почти каждая претерпела изменения.
– Даже та, что касалась телесных наказаний? – улыбнулась миссис Аллен.
Энн густо покраснела.
– Никогда себе не прощу, что отхлестала Энтони.
– Не вини себя, дорогая. Он это заслужил. И порка пошла ему на пользу. С тех пор у тебя нет с ним проблем, и он превозносит тебя до небес. После того, как ты выбила из его упрямой башки представление, что хорошим учителем может быть только мужчина, ты своей добротой завоевала его любовь.
– Может, он и заслужил порку, но дело не в этом. Если б я сознательно и хладнокровно пришла к выводу, что наказание справедливо и другого пути нет, я бы испытывала другие чувства. Но правда заключается в том, миссис Аллен, что я сорвалась и потеряла над собой контроль. Я не думала, справедливо поступаю или нет… и, если б он не заслуживал наказания, я все равно бы его выдрала. И такая мысль мучительна для меня.
– Все мы совершаем ошибки, дорогая, так что забудь об этом. В ошибках надо раскаиваться и извлекать из них уроки, но нельзя их тащить за собой в будущее… А вот и Гилберт Блайт катит домой на каникулы. Кстати, как продвигаются ваши занятия?
– Неплохо. Сегодня вечером собираемся дочитать Вергилия, осталось всего двадцать строк. Потом устроим себе отдых до сентября.
– А о поступлении в университет ты думаешь?
– Даже не знаю. – Энн мечтательно смотрела вдаль за горизонт, затянутый опаловой дымкой. – Зрение Мариллы намного лучше уже не станет, хотя мы очень рады, что не становится хуже. А потом еще близнецы… как-то не верится, что дядя их когда-нибудь заберет. Возможно, университет где-то близко, за поворотом дороги, но я еще туда не добралась и стараюсь не думать о нем, чтобы не расстраиваться.
– Хотелось бы видеть тебя в университете, Энн. Но если этого не случится, не падай духом. Личность складывается вне зависимости от места… Университет только облегчает ее становление. Жизнь может быть полной или скудной – все зависит от того, что мы вкладываем в нее. Она может быть богатой и здесь, в Эйвонли… Да и в любом другом месте – надо только научиться открывать наши сердца жизни.
– Мне кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, – задумчиво произнесла Энн. – Мне за многое надо благодарить судьбу… за многое… за мою работу, за Пола Ирвинга, за милых близнецов, за друзей. Дружба так украшает жизнь, миссис Аллен, я ее особенно ценю.
– Настоящая дружба действительно очень помогает в жизни, – сказала миссис Аллен, – и ей надо дорожить. В ней нет места неискренности и недоверию. Часто дружбой называют обычное приятельство, не имеющее никакого отношения к настоящей дружбе.
– Да… Это как у Джерти Пай и Джулии Белл. Они очень близки и никогда не расстаются, но Джерти за спиной у Джулии говорит о ней гадости и радуется, когда подругу критикуют. Все думают, что Джерти ей завидует. Такие отношения называть дружбой просто кощунство. В друзьях надо искать только самое лучшее и им отдавать то же самое. Вы согласны? В этом случае дружба становится самым прекрасным, что есть в этом мире.
– Дружба – это прекрасно, – улыбнулась миссис Аллен, – но когда-нибудь…
Она внезапно умолкла. В обращенном к ней нежном, ясном лице девушки, в живом искреннем взгляде миссис Аллен увидела, как много в ней еще от ребенка. Сердце Энн было заполнено мечтами о дружбе и будущих свершениях, и миссис Аллен не захотелось нарушать гармонию этого прекрасного невинного цветка. Она почувствовала, что лучше закончить это предложение в будущем.
Глава 16Надежда на важные вещи
– Энн, – жалобно произнес Дэви, забираясь на стоящий в кухне диван, обтянутый блестящей кожей, на котором Энн читала письмо. – Я страшно проголодался. Ты представить себе не можешь, насколько сильно.
– Сейчас дам хлеба с маслом, – рассеянно произнесла Энн. Было видно, что письмо ее взволновало, щеки девушки пылали как розы на большом кусте за окном, а глаза вспыхнули как звезды, что могло произойти только с глазами Энн.
– Нет, хлеб с маслом меня не спасут, – проговорил Дэви недовольным тоном. – Меня спасет только сливовый пирог.
– Ах вон оно что, – рассмеялась Энн, откладывая письмо и прижимая к себе Дэви. – Ну, этот голод можно пережить, малыш. Ты ведь знаешь правило Мариллы: перекусывать можно только хлебом с маслом.
– Ну, тогда хоть хлеба… Пожалуйста.
Дэви наконец научился говорить «пожалуйста», но обычно добавлял это слово после небольшой паузы. Он с одобрением окинул взглядом щедрый кусок, который принесла ему Энн.
– Ты не жалеешь масла, Энн – всегда густо мажешь. Марилла мажет тоненько. Когда много масла, кусок проскакивает легче.
Если судить по скорости исчезновения куска, он, похоже, на этот раз проскочил довольно легко. Дэви сполз с дивана головой вниз, дважды перекувырнулся на коврике, а затем сел и решительно провозгласил:
– Я тут подумал, Энн… не хочу я на небеса.
– Это почему? – серьезно спросила Энн.
– Потому что небеса на чердаке у Саймона Флетчера, а он мне не нравится.
– Небеса… на чердаке Саймона Флетчера! – воскликнула Энн, настолько пораженная таким заявлением, что даже не рассмеялась. – Дэви Кит, как такая дурацкая мысль могла прийти тебе в голову?