Пробил час… но ни Присциллы, ни миссис Морган не было. Энн пребывала в отчаянии. К этому времени все было готово. Суп получился именно таким, каким должен быть, но со временем мог перестояться.
– Я не верю, что они вообще приедут, – проговорила сердито Марилла.
Энн и Диана переглянулись, ища поддержки друг у друга.
В половине второго Марилла снова выглянула из гостиной.
– Девочки, надо подавать обед. Все проголодались, да и ждать нет смысла. Ясно, что Присцилла и миссис Морган уже не приедут. Дальнейшее ожидание делу не поможет.
Энн и Диана послушно стали подавать на стол, но в их движениях не было прежнего энтузиазма.
– Мне кажется, я не смогу проглотить ни кусочка, – печально произнесла Диана.
– Я тоже. Но, надеюсь, мисс Стейси и мистеру и миссис Аллен еда понравится. – Голос Энн звучал безжизненно.
Диана попробовала горошек перед тем, как выкладывать его на блюдо, и на ее лице отразилось недоумение.
– Энн, ты добавляла туда сахар?
– Да, – ответила Энн, взбивая картофельное пюре, и вид у нее был такой, словно она делала это только из чувства долга. – Я положила ложку сахара. Так у нас принято. Тебе не нравится?
– И я положила ложку перед тем, как поставить горошек на плиту, – сказала Диана.
Энн отложила давилку и тоже попробовала горошек. Ее лицо исказила гримаса.
– Ужас! Мне не пришло в голову, что ты можешь добавить сахар, твоя мама никогда его не кладет. И сама я часто забываю, но в этот раз чудом вспомнила и положила целую ложку.
– Как говорится, два повара у печи, а обед пригорел, – сказала Марилла, у которой вид был непривычно виноватый. – Кто мог подумать, Энн, что ты вспомнишь про сахар – ты всегда о нем забываешь… и я тоже положила ложку сахара в горошек.
До гостей доносились взрывы хохота из кухни, но они так и не узнали, в чем причина. Зеленый горошек в этот день на столе отсутствовал.
– Что ж, – сказала Энн, которая, отсмеявшись, со вздохом вспомнила горькую истину, – у нас еще есть салат и с бобами ничего пока не случилось. Подадим что есть, и покончим с этим.
Нельзя сказать, что обед прошел успешно, хотя супруги Аллены и мисс Стейси делали все возможное, чтобы спасти положение, да и спокойный вид Мариллы не отражал печальной сути вещей. Но Энн и Диана, разочарованные и взволнованные утренними событиями, не могли ни есть, ни пить, ни вести беседу. Энн героическими усилиями пыталась из уважения к гостям выдавить из себя хоть несколько слов для поддержания разговора, но, утратив обычную живость мысли, она при всей любви к Алленам и мисс Стейси не могла не думать, что, когда все разойдутся по домам, можно будет наконец уткнуться в подушку и выплакать усталость и разочарование от этого дня.
Есть старая поговорка, порой пророческая: беда не приходит одна. Испытания этого дня еще не закончились. Как только мистер Аллен завершил благодарственную молитву, на лестнице послышался странный, пугающий звук, словно некий твердый предмет перекатывался со ступеньки на ступеньку, а потом с грохотом окончательно рухнул. Все выбежали в коридор. Энн в отчаянии вскрикнула.
Внизу у лестницы среди осколков того, что было прежде блюдом мисс Барри, лежала большая розовая раковина, а на верхней ступени стоял на коленях перепуганный Дэви и взирал на следы катастрофы.
– Дэви, – голос Мариллы звучал угрожающе, – ты нарочно сбросил раковину?
– Нет, что вы, – захныкал Дэви. – Я стоял тут на коленках, тихо как мышка, и смотрел на вас сквозь перила, а потом повернулся и случайно задел эту штуковину… она полетела вниз… а я ужасно хочу есть… лучше бы меня отлупили, а не отсылали наверх, где я наверняка пропущу все веселье.
– Не ругайте Дэви, – сказала Энн, собирая дрожащими руками осколки. – Это моя вина. Я оставила здесь блюдо и забыла о нем. Теперь я наказана за свою неосторожность. Но что скажет мисс Барри?!
– К счастью, она его купила, и это не семейная реликвия, – успокаивала ее Диана.
Гости вскоре ушли, почувствовав, что это будет тактичнее всего, а Энн с Дианой перемыли посуду, и за этим занятием почти не болтали, что было для них редким состоянием. У Дианы разболелась голова и она пошла домой, а Энн, у которой голова тоже раскалывалась, поднялась в свою комнату под крышей в восточной части дома, куда и пришла вернувшаяся с почты Марилла с письмом от Присциллы, написанным накануне. Миссис Морган растянула лодыжку, да так сильно, что не может покинуть комнату.
«О, Энн, дорогая, – писала Присцилла, – мне очень жаль, но, боюсь, нам не удастся посетить Зеленые Крыши. К тому времени, когда тетя поправится, ей придется возвращаться в Торонто».
– Ну вот, – вздохнула Энн, откладывая письмо на ступеньку из красного песчаника, где она сидела в сумерках, спускавшихся с местами затянутого неба. – Я так и думала. Было бы слишком хорошо, если б миссис Морган действительно приехала. Но нет… нельзя впадать в пессимизм и уподобиться мисс Элайзе Эндрюс. Мне должно быть стыдно. У меня все хорошо и с каждым днем становится все лучше. В событиях сегодняшнего дня есть и смешная сторона. Быть может, мы с Дианой еще посмеемся, вспомнив этот день, когда будем старушками. Но только не сейчас, разочарование слишком горькое.
– Впереди тебя ждет еще много разочарований, потяжелей этого, – сказала Марилла, искренне полагая, что ее слова могут служить утешением. – Похоже, тебе, Энн, никак не удается избавиться от детской привычки принимать все близко к сердцу и впадать в отчаяние из-за того, что все пошло не так, как тебе хотелось.
– Да, такое мне свойственно, – с грустью согласилась Энн. – Когда я думаю, что вот-вот случится нечто хорошее, я мигом взмываю ввысь на крыльях надежды, а когда задуманное не сбывается, падаю и больно бьюсь о землю. Но знаете, Марилла, с парением в ожидании чуда ничто не сравнится – ты словно летишь в лучах заката.
– Наверно, в чем-то ты права, – признала Марилла. – Я предпочитаю спокойно двигаться вперед – не парю в закате, но и не падаю с небес на землю. Однако у каждого свой путь, раньше я думала, что есть только мой – правильный… но с тех пор как ты, а потом и близнецы вошли в мою жизнь, я уже в этом не уверена. А как ты решила поступить с блюдом мисс Барри?
– Отдам ей двадцать долларов – цену, которую она заплатила за блюдо. К счастью, оно не было семейной реликвией – тогда никакие деньги не смогли бы возместить утрату.
– Может, тебе удастся найти такое же и купить?
– Вряд ли. Такие старинные блюда – большая редкость. Миссис Линд не смогла найти похожее для нашей благотворительной ярмарки. Конечно, хотелось бы отыскать замену. Мисс Барри не будет возражать, если я привезу ей другое блюдо – такое же старинное и подлинное. О, Марилла, взгляните на большую звезду над кленовой рощей мистера Харрисона – она будто парит в окружении святой тишины серебристого неба. Как застывшая молитва. Когда смотришь на эти сияющие звезды и небеса, все разочарования и мелкие горести отступают на задний план, правда?
– А где Дэви? – спросила Марилла, равнодушно глянув на звезду.
– В постели. Я обещала взять его с Дорой завтра на пикник у воды. Было одно условие – пикник состоится только в том случае, если он не опозорится перед гостями и будет вести себя хорошо. Нельзя отрицать, что он старался как мог… разве я могу его разочаровать?
– На старой плоскодонке вы можете легко затонуть, – проворчала Марилла. – Живу здесь шестьдесят лет и ни разу не каталась на лодке.
– Это легко исправить, – лукаво заметила Энн. – Пойдем завтра на пруд вместе. Закроем Зеленые Крыши и проведем весь день на пруду, позабыв обо всем на свете.
– Нет уж, спасибо, – с возмущением произнесла Марилла. – Представляю себе это зрелище! Я сижу в лодке с веслами в руках! Мне так и слышится, как Рейчел отчитывает меня. Посмотри, мистер Харрисон куда-то едет. Как ты думаешь, достоверны слухи, что он навещает Изабеллу Эндрюс?
– Нет. Уверена, что нет. Однажды вечером он действительно ездил к ним в дом поговорить по делу с мистером Хармоном Эндрюсом. Тогда его и увидела миссис Линд, решив, что он ухаживает за Изабеллой, потому что на нем был белый воротничок. Не думаю, что мистер Харрисон когда-нибудь женится. Он убежденный холостяк.
– От этих холостяков никогда не знаешь чего ожидать. Но белый воротничок – это подозрительно. Тут я согласна с Рейчел. Раньше белого воротничка на нем никто не видел.
– Думаю, он надел его ради важного делового разговора с Хармоном Эндрюсом, – сказала Энн. – Я слышала, как он говорил, что на переговорах мужчина должен выглядеть безупречно, и, если вид у него преуспевающий, другая сторона не станет его надувать. Мне жаль мистера Харрисона – он, похоже, не удовлетворен своей жизнью. Как, должно быть, одиноко, если тебе и позаботиться не о ком, кроме попугая! Но видно, что мистер Харрисон не любит, чтобы его жалели. Впрочем, этого никто не любит.
– А вот и Гилберт идет к нам, – сказала Марилла. – Если позовет тебя покататься на лодке, не забудь надеть жакет и галоши. Роса выпала обильная.
Глава 18Приключение на Дороге Тори
– Энн, – сказал Дэви, который сидел в постели, подперев кулачками подбородок, – скажи, где находится сон? Люди каждый вечер отходят ко сну, и я понимаю, что сон – это место, где со мной происходят разные вещи, когда я сплю, но я хочу знать, где это место? Как я туда попадаю и возвращаюсь обратно, ничего об этом не зная… в своей ночной рубашке? Где оно?
Энн стояла на коленях перед окном комнаты Дэви, такой же, как у нее, только на западной стороне дома, и любовалась закатом, который распускался огромным цветком с шафранными лепестками и жарко горящей огнем сердцевиной. Она повернулась к Дэви и мечтательно проговорила:
– За лунными горами,
В долине теней.
Пол Ирвинг сразу понял бы смысл этих слов, или истолковал бы их по-своему, но практичный Дэви, который, как часто повторяла с огорчением Энн, не имел никакого воображения, был озадачен и рассержен.