Дора сдержанно ответила, что школа ей понравилась, но днем молчала больше обычного, а когда в сумерки Марилла велела ей идти спать, неожиданно расплакалась.
– Мне… мне страшно, – рыдала она. – Я… не хочу идти одна в темноте.
– Какая муха тебя укусила? – удивилась Марилла. – Ты все лето ложилась спать сама и ничего не боялась.
Но Дора не унималась, слезы лились из ее глаз ручьем, и тогда Энн ласково притянула девочку к себе и тихо шепнула:
– Расскажи мне все, дорогая. Чего ты боишься?
– Боюсь дядюшки Мирабел Коттон, – не переставала плакать Дора. – Сегодня в школе Мирабел рассказала мне о своей семье. Почти все ее родственники умерли… Все бабушки и дедушки и много дядьев и теток. В их семье такая привычка – умирать, сказала Мирабел. Она очень гордится тем, что у нее так много покойников среди родни, и рассказала мне, от чего каждый умер, что говорил перед смертью и как выглядел в гробу. А один дядя после похорон ходил вокруг дома. Ее мать его видела. С остальными рассказами Мирабел я смирилась, но этот дядя не идет у меня из головы.
Энн поднялась с Дорой в ее комнату и сидела у кроватки, пока та не уснула. На следующий день Энн задержала Мирабел Коттон в классе во время перемены и мягко, но настойчиво дала понять, что если ей так не повезло с покойным дядей, который после достойных похорон продолжает слоняться у дома, это вовсе не повод и к тому же дурной тон рассказывать об эксцентричном джентльмене соседке-малолетке за партой. Мирабел сочла это требование жестоким. Коттоны и так мало чем могут похвастаться. Без наличия семейного привидения ее шансы стать популярной в обществе сверстников вообще будут равны нулю.
Сентябрь плавно перешел в золотисто-пурпурные блаженные дни октября. Однажды в пятницу вечером к Энн зашла Диана.
– Сегодня я получила письмо от Эллы Кимбал. Она зовет нас завтра к чаю повидаться с кузиной Ирэн Трент, которая приедет из города погостить. Однако все наши лошади сейчас в работе, а твой пони повредил ногу… видно, не судьба.
– А почему бы нам не пойти пешком? – предложила Энн. – Если пойдем напрямик через лес, выйдем на Западную Графтонскую дорогу, как раз неподалеку от фермы Кимбалов. Прошлой зимой я оказалась в тех местах и путь найду. Это в четырех милях отсюда, а обратно нам идти не придется – Оливер Кимбал непременно отвезет. Ему только в радость – повидается с Кэрри Слоун, а то, говорят, отец ему лишний раз лошадь не дает.
Было решено идти пешком, и на следующий день после полудня девушки отправились в путь. Дойдя по Тропе Влюбленных до дальнего пастбища Катбертов, они ступили на дорогу, которая уходила в буковый и кленовый лес, мерцающий в золотом свете. Все вокруг было тихо и неподвижно.
– Кажется, само время молитвенно преклонило колени в соборе, полном мягкого света, льющегося сквозь цветные витражи, – мечтательно произнесла Энн. – Здесь не пристало торопиться. Это так же неподобающе, как бегать в церкви.
– Но мы должны спешить, – напомнила Диана, поглядывая на часы. – Время поджимает.
– Хорошо, пойдем быстрее. Только без болтовни, – предупредила Энн, прибавляя шаг. – Хочется в тишине впитывать эту красоту… Я будто чувствую, как к моим губам подносят кубок, наполненный воздушным вином, и с каждым шагом я делаю глоток.
От «воздушного вина» внимание Энн рассеялось, и на развилке дороги она свернула налево, а не направо, как следовало. Однако впоследствии Энн считала, что совершила тогда самую прекрасную ошибку в жизни. Вскоре девушки вышли на уединенную, поросшую травой тропу с молодыми елочками по обеим ее сторонам.
– Где это мы? – в замешательстве воскликнула Диана. – Это не Западная Графтонская дорога.
– Да, мы вышли на Центральную Графтонскую дорогу, – смущенно произнесла Энн. – Должно быть, на развилке я свернула не в ту сторону. Не знаю точно, где мы находимся, но, боюсь, до фермы Кимбалов еще мили три.
– Значит, к пяти мы туда не попадем – сейчас уже полпятого, – сказала Диана, с отчаянием взглянув на часы. – Окажемся у них уже после чая и только создадим лишние неудобства. Хозяевам придется подавать чай специально для нас.
– Тогда, наверно, лучше вернуться, – неуверенно произнесла Энн. Обдумав это предложение, Диана покачала головой:
– Нет уж, если мы проделали такой путь, проведем у них хотя бы вечер.
Девушки пошли дальше, но через несколько ярдов дорога опять разветвлялась.
– Так какую тропу выбрать теперь? – с сомнением произнесла Диана.
– Понятия не имею. Однако ошибиться еще раз нельзя. Вот перед нами калитка и тропинка, ведущая в заросли. Где-то там впереди будет дом. Пойдем туда и расспросим хозяев.
– Какое романтическое место, – сказала Диана, следуя за изгибами и поворотами тропинки. Ветви вековых елей сплелись над ней, и образуемый полумрак позволял расти здесь только мхам. Редкие солнечные лучи падали на усыпанную иголками бурую землю. Все здесь застыло в тишине, словно мир со всеми своими заботами канул в вечность.
– Кажется, будто мы попали в волшебный лес, – сказала Энн приглушенным голосом. – Как ты думаешь, Диана, мы найдем отсюда дорогу в реальный мир? Думаю, скоро перед нами предстанет дворец, где живет заколдованная принцесса.
За следующим поворотом они увидели – не дворец, конечно – а маленький домик, однако он, совсем непохожий на другие фермерские дома в округе, вызывал почти такое же удивление, как если бы был настоящим дворцом. Энн застыла перед ним в восхищении, а Диана воскликнула:
– О, я все поняла! В этом каменном домике живет мисс Лаванда Льюис… Она называет его Обитель Эха. Я слышала о нем, но раньше не видела. Какое романтичное место, правда?
– Это самое очаровательное, самое красивое место из всех, какие я видела или воображала, – с восхищением согласилась Энн. – Будто взято из сказки или сновидения.
Невысокий домик был сложен из необработанного красного песчаника; над островерхой крышей с двумя мансардными окошками, украшенными забавными козырьками, высились две большие дымовые трубы. Дом утопал в буйно разросшемся плюще, который прочно цеплялся за шероховатую поверхность камня и с осенними заморозками окрашивался в красивейшие оттенки бронзового и винного цветов.
Перед домом протянулся небольшой садик, куда тропа и привела девушек. С трех сторон его ограничивала невысокая каменная ограда, настолько густо заросшая мхом, травой и папоротником, что казалась зеленым берегом. Справа и слева над ней простирали свои похожие на ладони ветви высокие, темные ели, а внизу зеленела лужайка, спускавшаяся к голубой излучине реки Графтон. Ни одного дома не было видно поблизости… Ничего, кроме холмов и долин, поросших мохнатыми молодыми елочками.
– Любопытно, какая она – мисс Льюис, – размышляла вслух Диана, когда они входили в сад. – Говорят, она со странностями.
– Значит, интересная, – решительно заключила Энн. – Необычные люди всегда интересны, пусть и по-разному. Ведь говорила я тебе, что мы придем в волшебный дворец. Эльфы просто так не будут создавать таинственную атмосферу.
– Мисс Лаванда Льюис – вряд ли заколдованная принцесса, – рассмеялась Диана. – Она просто старая дева… Ей сорок пять лет и она совсем седая, как говорят.
– Это из-за заклятья, – убежденно заявила Энн. – В душе она по-прежнему молода и прекрасна… и, если знать, как ее расколдовать, она предстанет перед нами во всей своей юной красе. Но мы не знаем, как это сделать… Это знает только принц, а принц мисс Лаванды пока не пришел. Может, с ним случилось несчастье… Но это против законов волшебной сказки.
– Боюсь, он уже приходил сюда давно и снова ушел, – сказала Диана. – Говорят, в юности она была помолвлена со Стивеном Ирвингом, отцом Пола. Но они поссорились и расстались.
– Тсс, – предостерегла Энн. – Дверь открыта.
Девушки остановились у входа с нависшим плющом и постучали в открытую дверь. За дверью послышалось бойкое шлепанье, и на пороге появилось странное маленькое существо лет четырнадцати, веснушчатое, курносое и с таким большим ртом, о котором говорят «от уха до уха». Две длинные светлые косы украшали огромные синие банты.
– Мисс Льюис дома? – спросила Диана.
– Да, мэм. Входите. Я скажу о вас мисс Лаванде. Она наверху, мэм.
С этими словами маленькая служанка скрылась в глубине дома, а оставшиеся вдвоем девушки с восхищением разглядывали убранство помещения. Внутри дом был не менее удивительным, чем снаружи. Низкий потолок, два небольших квадратных окошка с муслиновыми занавесками. Изысканная старомодная мебель в идеальной сохранности. И все же надо признаться, для двух здоровых девушек, проделавших четыре мили пешком на свежем осеннем воздухе, самым привлекательным в комнате был накрытый стол. Там на бледно-голубом фарфоре лежали разные лакомства. Разбросанные по скатерти мелкие золотистые папоротники придавали убранству праздничный вид.
– Должно быть, мисс Лаванда ждет гостей к чаю, – прошептала Энн. – На столе шесть приборов. Какая у нее забавная служанка! Словно прибыла из страны эльфов. Наверное, она тоже могла указать нам дорогу, но мне так хочется увидеть мисс Лаванду… Тсс… Вот и она.
В этот момент мисс Лаванда как раз остановилась в дверях. Девушки, забыв о хороших манерах, удивленно уставились на нее. Подсознательно они ожидали увидеть хрестоматийную старую деву – костлявое существо с прилизанными седыми волосами и непременно в очках. Но мисс Лаванда была совсем другая.
Перед ними стояла женщина невысокого роста с белоснежными густыми и волнистыми волосами, уложенными в очаровательные завитушки и локоны. Они обрамляли почти девичье лицо с легким румянцем, красиво очерченным ртом, большими светло-карими глазами и ямочками… Настоящими ямочками на щеках. На ней было изысканное платье из кремового муслина с нежными розочками… Такое платье смотрелось бы нелепо на большинстве женщин ее возраста, но мисс Лаванде оно подходило идеально, и мысль о неуместности наряда даже в голову не приходила.
– Шарлотта Четвертая сказала, что вы хотите меня видеть, – произнесла она голосом, соответствующим ее нежному облику.