– Боюсь работа «Общества» без вас с Гилбертом зачахнет, – грустно заметила она.
– Ну уж нет, – живо отозвалась Энн, возвращаясь из мира грез к делам практическим. – Наше «Общество» прочно стоит на ногах, особенно теперь, когда к нашей работе с энтузиазмом подключилось старшее поколение. Посмотри, как ловко этим летом они управляются со своими лужайками и газонами! А я в Редмонде буду отслеживать новые идеи, напишу доклад и пришлю сюда к зиме. Не смотри на вещи так мрачно, Диана. И не ставь мне в упрек минуты радости и ликования. Позже, когда придется уезжать, я еще наплачусь.
– Тебе и положено радоваться… Ты едешь в университет, там тебя ждет веселое время, новые друзья.
– Надеюсь, я обрету там новых друзей, – задумчиво произнесла Энн. – Возможность найти новых друзей делает жизнь увлекательной. Однако сколько бы новых друзей ни появилось у меня, они никогда не заменят в моем сердце старых, особенно одну девушку с черными глазами и ямочками на щеках. Догадайся, кто это, Диана.
– В Редмонде будет много умных девушек, – вздохнула Диана, – а я всего лишь глупая деревенская девчонка, которая, не подумав, может иногда сказать «таперича». Эти последние два года были слишком хороши, чтобы длиться долго. Но я знаю кое-кого, кто искренне рад, что ты едешь в Редмонд. Можно я задам тебе один вопрос, Энн… Важный вопрос? Не сердись и ответь серьезно. Тебе нравится Гилберт?
– Как друг – очень, но не в том смысле, который ты имеешь в виду, – спокойно и уверенно ответила Энн. Ей казалось, что ее ответ искренен.
Диана вздохнула. Не то ей хотелось услышать.
– А замуж ты вообще собираешься?
– Возможно… когда-нибудь… когда встречу того единственного, – сказала Энн, мечтательно подставив лицо лунному сиянию.
– А как ты узнаешь, что встретила именно его? – настаивала Диана.
– О, узнаю… что-то мне подскажет. Тебе известен мой идеал, Диана.
– Идеалы с возрастом меняются.
– Только не мой. Я не смогу полюбить человека, который ему не соответствует.
– А если такого не встретишь?
– Тогда придется умереть старой девой, – последовал веселый ответ. – Не самая страшная смерть на свете.
– Умереть старой девой нетрудно – жить такой жизнью нелегко, – сказала Диана без всякого намерения пошутить. – Впрочем, я не откажусь остаться старой девой, если буду выглядеть как мисс Лаванда. Но мне такой никогда не быть. В сорок пять я буду толстухой. И если у стройной старой девы еще могут быть романтические отношения, то толстухе рассчитывать не на что… Кстати, ты знаешь, что Нельсон Аткинз сделал предложение Руби Джиллис три недели назад? По словам Руби, у нее и в мыслях не было выходить за него, потому что молодой жене придется жить с его стариками. Однако Нельсон сделал предложение так возвышенно и романтично, что она потеряла голову. Но принимать скоропалительные решения не в ее принципах, и она взяла неделю на размышления. Спустя два дня она была на занятии кружка шитья, которое проходило в доме его матери, и на столе в гостиной увидела книгу «Полное руководство по этикету». Руби сказала, что у нее не хватает слов, чтобы описать свои чувства, когда в главе под названием «Рекомендации желающим вступить в брак» она нашла то самое предложение руки и сердца, которое ей сделал Нельсон – слово в слово. Придя домой, она написала ему в жесткой форме решительный отказ. Теперь родители, по словам Руби, не спускают с него глаз из страха, что он может утопиться. Сама Руби по этому поводу не беспокоится – в том же «Руководстве» написано, как должен вести себя отвергнутый поклонник, и там ни слова не сказано, что ему следует утопиться. Она говорит, что по ней сохнет Уилбер Блэр, и она ничего не может с этим поделать.
Энн сделала нетерпеливое движение.
– Мне неприятно это говорить… Такое заявление отдает предательством, но, понимаешь, мне больше не нравится Руби. Я хорошо к ней относилась в школе, и в Академии тоже, хотя не так, как к тебе и Джейн, конечно. Но последний год в Кармоди она мне кажется другой… такой… такой…
– Я понимаю, – кивнула Диана. – Все идет из семьи, и она ничего не может с этим поделать. «Даже если кто-то из сестер Джиллис иногда думал о чем-то, кроме поклонников, – говорит миссис Линд, – это никак не отражалось на ее походке или разговоре». Руби неспособна думать ни о чем, кроме парней и комплиментов, которыми ее осыпают, и хвалится, что в Кармоди все поголовно сходят по ней с ума. Удивительно, но так оно и есть, – признала неохотно Диана. – Вчера вечером я встретила ее в магазине Блэра, и она шепнула мне, что еще один «сошел с ума». Я не стала спрашивать, кто он, зная, что она только этого и ждет. Помнишь, еще в детстве она всегда говорила, что, когда вырастет, все парни будут у ее ног, и она хорошенько повеселится, прежде чем выйдет замуж. Как она не похожа на Джейн, правда? Джейн – такая милая, разумная девушка с прекрасными манерами.
– Джейн – настоящий бриллиант, – согласилась Энн и прибавила, подаваясь вперед, чтобы нежно погладить лежащую на подушке пухленькую с ямочками руку: – Никто не может сравниться с моей Дианой. Помнишь тот вечер, когда мы с тобой познакомились и поклялись в вечной дружбе у тебя в саду? Думаю, мы остались верны той клятве… Мы никогда не ссорились, даже легкого отчуждения никогда не было. Не могу забыть, какая дрожь меня охватила в тот день, когда ты сказала, что любишь меня. Мое сердце так изголодалось по любви. Тогда я особенно остро почувствовала, до какой степени была раньше одинока. Никто меня не любил, никому я не была нужна. Я была бы глубоко несчастна, если б не другая жизнь – в мечтах, где у меня были и любовь, и дружба. Все изменилось, когда я оказалась в Зеленых Крышах. Здесь я встретила тебя. Ты не представляешь, что значила для меня твоя дружба. Я благодарю тебя и буду вечно благодарить за ту искреннюю любовь, которую ты всегда мне дарила.
– Я всегда-всегда буду любить тебя, – разрыдалась Диана. – И ни одну девушку никогда не буду любить больше, чем люблю тебя. И если я когда-нибудь выйду замуж и у меня родится девочка, я назову ее Энн.
Глава 27Вечер в каменном домике
– Куда это ты собралась, такая наряженная, Энн? – поинтересовался Дэви. – Ты выглядишь обалденно в этом платье.
Энн спустилась к обеду в новом бледно-зеленом муслиновом платье, первом нарядном платье со времени смерти Мэтью. Оно ей необыкновенно шло, подчеркивая изысканные и нежные оттенки кожи и блеск огненных волос.
– Дэви, я много раз просила тебя не говорить «обалденно», – упрекнула мальчугана Энн. – А иду я в Обитель Эха.
– Возьми меня с собой, – взмолился Дэви.
– Я взяла бы, если б поехала в коляске. Но я пойду пешком через лес, а это долгий путь для твоих восьмилетних ножек. Кроме того, со мной идет Пол, а тебя его компания обычно не радует.
– Теперь мне Пол нравится гораздо больше, чем раньше, – сказал Дэви, яростно принимаясь за пудинг. – Я уже не так переживаю, что он такой хороший, с тех пор как сам стал лучше. Если дело и дальше так пойдет, я когда-нибудь его догоню и в крепости ног, и в хорошем поведении. – А еще он любит нас, младших школьников, не позволяет старшим ребятам нас обижать и учит всяким играм.
– А как случилось, что вчера днем Пол упал в ручей? – спросила Энн. – Я встретила его на площадке для игр. Вода с него ручьем текла, и я сразу же послала его домой переодеться в сухое, даже не спросив, что случилось.
– Можно сказать, это был несчастный случай, – объяснил Дэви. – Голову он сунул нарочно, но потом все пошло не по его вине. Мы все были у ручья. Прилли Роджерсон вдруг не на шутку разозлилась на Пола – она вообще большая злюка, хоть и хорошенькая. И брякнула, что бабушка каждый вечер накручивает ему волосы на тряпочки. Думаю, Пол не обратил бы внимания на ее слова, но засмеялась Грейси Эндрюс, и Пол жутко покраснел. Понимаешь, он влюблен в нее, просто помешан: дарит цветы, носит ее учебники. Так вот, он стал красный как свекла и ответил, что бабушка никогда ничего подобно не делает, а волосы у него кудрявые от природы. И чтобы это доказать, лег плашмя на край ручья и опустил голову в воду. Нет, это не там, где мы берем воду, – поспешно добавил Дэви, увидев испуганное выражение на лице Мариллы, – это в другом месте, там мелко. Но берег скользкий, и он скатился с него. Всплеск был обалденный! Прости, Энн, у меня просто с языка сорвалось. Но всплеск был действительно такой. Когда Пол вылез на берег, то выглядел жутко смешно – мокрый, весь в грязи. Девочки дружно расхохотались, все, кроме Грейси. Выражение лица у нее было грустное. Грейси – хорошая девочка, но курносая. Когда я вырасту, то не выберу курносую – уж я выберу такую, у которой будет такой же хорошенький носик, как у тебя, Энн.
– На мальчика, который, поедая пудинг, не может не измазать все лицо в сиропе, ни одна девочка не посмотрит, – сказала сурово Марилла.
– Я перед встречей умоюсь, – заявил Дэви и, пытаясь исправить положение, утер рот и щеки тыльной стороною руки. – И за ушами вымою без всяких напоминаний. Сегодня утром я не забыл об этом, Марилла. Я теперь гораздо меньше чего забываю. Но, – со вздохом продолжал он, – в человеке столько изъянов, что всего не упомнишь. Если нельзя идти к мисс Лаванде, пойду-ка я навещу миссис Харрисон. Вот уж прекрасная женщина! У нее в буфетной стоит ваза с печеньем специально для угощения маленьких мальчиков. И еще она всегда разрешает мне доесть остатки в кастрюле, в которой замешивает сливовый пирог. Знали бы вы, сколько слив прилипает к стенкам кастрюли! Мистер Харрисон всегда был хорошим человеком, но, снова женившись, стал раза в два лучше. Видно, женитьба делает людей добрее. Почему вы, Марилла, не вышли замуж? Скажите.
Положение старой девы никогда не было больной темой для Мариллы, и она, переглянувшись с Энн, шутливо ответила, что никто не делал ей предложения.
– А почему вы сами не предложили? – упорствовал Дэви.
– О, Дэви, – возмущенно проговорила Дора, вмешавшись против правил в разговор. – Предложение должен делать мужчина.